Субботу я обнаружил, как и следовало ожидать, в палатке. Мой заместитель восседал на спальнике, уставившись стеклянным взглядом прямиком в мировое пространство. Погасшая сигарета намертво застыла в пальцах.

Аргонец привычно зарычал, но я покачал головой. Не поможет, только разозлит. Лучше я сам.

– …Тебе никогда не снятся те, кого мы расстреляли, Арлекин?

– Нет. Я своих снов не помню.

– И мне не снятся. Последняя стадия, да? Сколько лет мы уже мочим этих пидарасов? Десять?

– Скоро уже одиннадцать, Суббота.

– Суббота, блин, Арлекин – клички, как у бобиков! Даже по именам называть друг друга не можем.

– Не можем… Уезжай в отпуск, капитан! Захочешь – вернешься.

– Точно! Самое время в отпуск, когда нам всем скоро – полный пи… салют. В Киеве херово? Не отвечай, вижу. Десять лет, целая жизнь – и что? Помнишь, когда все начиналось, мы думали, что это – на год, на два.

– Мы даже стрелять не собирались. Меня назначили в пропагандистскую группу к Курчевскому, ты чего-то организовать хотел.

– Угу, первичные ячейки Конфедерации Анархо-Синдикалистов. Смешно, правда? Обхохотаться… Где тот КАС теперь? А мы здесь. Заседаем… Ни черта сделать не смогли! Резня остановилась сама собой, когда всех перерезали, штатники делают, чего хотят, суки!..

– Мы сумели договориться с татарами и казаками, Суббота. Крови пролилось все-таки меньше, чем могло. НАТО не решается выйти за пределы военной зоны, Киев не бомбят, как Белград.

– Мы-то причем? Россия надавила, Ельцин, наконец, проспался, двинул войска… Сколько составов отряда уже легло? Хотя… Может, так и надо? Бешеных собак собирают вместе, на фронте, чтобы в тылу было спокойнее. Война – очищение общества от психов.

– И это тоже… В 93-м Руцкой и те, кто стоял за этим клоуном, всерьез готовили войну. Вспомни его заявления по Осетии и Крыму! Наши отряды остановили резню, не дали вмешаться.

– Это ты своим студентам рассказывать будешь! Руцкой, сволочь, просто трусы обмочил, как и всегда. Зато штатники…

– Мы не дали войне развернуться. Киев уже бомбили. И наш Харьков тоже.

– Ivan Susanin – hero of Soviet Union. Выпьешь?

– Капитан Суббота, под трибунал желаете?

– Под трибунал? Дожили, Арлекин!.. Да ты всегда такой был, даже в экспедициях. Эх, Цитадель херсонесскую не докопаем, жалко! Там, говорят, американы-суки все испоганили. Архи-олухи, блин! А, помнишь, мы собирались крымские леи искать?

– Альфред Уоткинс, графство Хирфордшир, великая лжетеория ХХ века… Это Аргонец собирался, у него с фантазией все в порядке.

– С фантазмами… Кстати, ты заметил – он твою сексапилку откуда-то знал. Раньше, до отряда. Так друг на друга косились!..

– Правда? Давай спросим. Пусть выдаст ценную информацию.

– Инфор-ма-ци-я! Ин-фор-ма-ци-я!

…Экспедиционная привычка – если в разговоре попадется слово на четыре такта, да еще с окончанием на «ция», полагается его повторить, да не просто, а под аплодисмент. Своеобразная релаксация.

Ре-лак-са-ция! Ре-лак-са-ция!

– Между прочим, Арлекин, «за педофилию» – это не тост, это – статья.

Единственная легитимная линия Власти – это наследственная Сила, переходящая при мистериальной передаче Ее от Отца к Сыну, от праотца Ноя. Вся история была бы естественной и линейной по форме и сути, если бы не борьба с линией изначальной Власти, которую ведут те, кто выпал из прямой Правящей Линии. Только одна Сущность может дать альтернативную Силу. Это «он», тот самый «Dispater» («невидимый отец»), находящийся ниже уровня Аида, Гекатонхейров и Тифона. Мистика Власти – это поиск Силы власти, Силы Приказа.

Такую Силу можно получить, только принося в жертву людей. Лучшей социальной маскировкой культовой жертвы стала война. Война всегда воспринималась как естественная спутница человеческой истории.

Война всегда должна быть культовой. Всегда должен быть определенный процент межличностного убийства. В идеале – глаза в глаза.

В одной из татарских легенд Крыма – «Отузской легенде» – рассказывается о змеином месте близ с. Отузы (современная Щебетовка) на речке Отузка, где растут камыши – Юланчике. Дословный перевод слова Юланчик – змеиное гнездо. «Здесь в камышах жила змея, которая, свернувшись, казалась копной сена, а когда шла полем, делала десять колен и больше. Правда, убили ее янычары. Но остались от нее детеныши…». Небезынтересно, что жила именно там, где она описана в наши дни.

Очевидцы рассказывают также о встрече огромной змеи на Казантипе (Керченский п-ов). Чабан заметил под кустом терна что-то блестящее, похожее на отполированный дождями и ветрами бараний череп, и ударил по нему палкой. И вдруг взлетел вырванный с корнями терновый куст. Чабан увидел клуб пыли, а в нем своих овчарок и что-то громадное, извивающееся с чудовищной силой и быстротой. Когда чабан пришел в себя, одна собака была убита, а две уцелевшие с остервенением рвали еще дергающееся тело огромного гада.

То, что показалось чабану бараньим черепом, было головой громадной змеи.

Неверно искать продолжение нашего бытия и Ноосферы в безличном. Универсум – Будущее – может быть лишь сверхличностью в точке Омега.

Рабочая тетрадь, С. 28.

Харьковский Национальный университет им. В. Н. Каразина. Горно-крымская комплексная экспедиция. Июль-август 2004 г. Отряд «Омега».

В первую половину дня работы не проводились из-за дождя.

Краткая характеристика плато Караби. Плато Караби (Караби-яйла) находится между Алуштой и Судаком, его высота от 800 до 1100 метров над уровнем моря. Протяженность – двенадцать километров с запада на восток и десять – с севера на юг. Практически полностью «лысое» плоскогорье, только в нескольких местах растут сосны, посаженные после войны. Здесь находится свыше 100 пещер. Глубина самой глубокой из них, Солдатской, 500 метров. На плато произрастает около 500 видов диких трав, в том числе эндемиков, многие обладают лечебными свойствами. Снег ложится в начале ноября. Нередки ураганные ветра, температура падает до минус 25. Весной бывают сильные туманы.

Очень опасное место, почти каждый год на Караби гибнут туристы, особенно у южных обрывов.

В центре плато, на высоте 978 метров, находится метеостанция, построенная в 1916 году.

Вчерашний дождь чуть все не сорвал: продлись он еще пару часов, горная дорога, на которую был весь расчет, благополучно бы накрылась. Да и сейчас «джипы», даром что заморские и вседорожные, ревели вовсю, демонстрируя явную обиду. Ничего, скоро шоссе!

Песня привязалась с вечера и теперь катила вместе со мной, подпрыгивая на ухабах. Высоцкий, конечно, не совсем прав. Бои забываются, как дни на раскопе – один, второй, двадцатый. Может помниться эпизод – выкопанная в помещении № 60 бронзовая статуэтка, расстрелянный в упор британский генерал, похожий на киноактера Оливье. Весь бой – едва ли. К тому же, что значит «весь»? «Весь» не увидит никто, разве что спутник. У каждого солдата и командира перед глазами не бой, лишь маленький кровавый обрывок.

Впрочем, песня – и есть песня.