Сложив записку и надписав на ней имя миссис Шельби, она подошла к комоду и собрала небольшой узелок детских вещей. Такая большая нежность бывает в материнской заботе, что даже в эти ужасные мгновения она не забыла вложить в узелок несколько любимых игрушек своего ребенка. Ярко раскрашенного попугая она отложила в сторону, чтобы позабавить мальчика, когда он проснется.

Разбудить крепко спящего ребенка оказалось не так-то легко, но когда Гарри открыл глаза, то сразу ухватился за попугая. Мать между тем торопливо надевала шляпу и закутывалась в шаль.

– Куда ты, мамми? – спросил он, видя, что она, держа в руках его костюм и шапочку, направляется к кровати.

Элиза близко подошла к нему и с такой серьезностью посмотрела ребенку в глаза, что он сразу же почувствовал необычность происходящего.

– Тише, Гарри, – чуть слышно прошептала она. – Не говори громко, а то нас могут услышать. Пришел злой дядя, он хочет отнять маленького Гарри от его мамы и увезти далеко, далеко… Но мамми не отдаст своего мальчика. Она наденет своему мальчику шапочку, пальтишко и убежит с ним…

Занимая мальчика разговором, она в то же время торопливо одевала его. Затем, взяв его на руки и шепнув, чтобы он вел себя тихо, отворила дверь комнаты, ведущую на веранду, и бесшумно выскользнула в сад.

Была холодная звездная ночь. Элиза плотнее укутала ребенка в свою шаль. Охваченный смутным страхом, мальчик совсем притих, обеими руками охватив шею матери.

Старый Бруно – большой ньюфаундлендский пес, спавший у входа на веранду, приподнялся, слегка зарычав, когда она приблизилась к нему, но она ласково окликнула его по имени, и пес, старый любимец и товарищ ее игр, вильнул хвостом и собрался следовать за нею, хоть и не вполне постигая своим простым собачьим умом, что означает эта необычная ночная прогулка. Он несколько раз приостанавливался, оглядываясь на Элизу, не перестававшую быстро двигаться вперед, затем, словно успокоенный своими размышлениями, нагнал ее и побежал рядом с нею.

Через несколько минут они достигли хижины дяди Тома. Элиза остановилась и постучала в окно.

– Кто это такой? – проговорила тетушка Хлоя, соскочив с постели и поспешно отдергивая занавеску. – Клянусь всеми святыми, это Лиззи! Скорее надень куртку, старина. Тут и наш Бруно, он царапается в дверь… Что бы только это могло значить? Я поскорее отопру дверь.

Дверь распахнулась, и свет зажженной Томом сальной свечи упал на искаженное страданием лицо и темные блуждающие глаза беглянки.

– Господи, сохрани нас! Испугаться можно, глядя на тебя! Ты захворала или что над тобой стряслось?

– Я должна бежать, дядя Том и тетушка Хлоя! Я спряталась сегодня вечером в нише, подле комнаты миссис, и слышала, как наш хозяин сказал ей, что продал торговцу невольниками моего Гарри и тебя, дядя Том. Хозяин завтра с утра уедет, а тот в течение дня явится за своей собственностью.

Том стоял, воздев руки к небу и широко раскрыв глаза. Только постепенно осмыслив услышанное, он медленно опустился на стул и уронил голову на колени.

– Но ведь это не может быть правдой! – вскрикнула тетушка Хлоя. – В чем же он провинился?

– Ни в чем он не провинился. Тут другая причина. Хозяину не хочется его продавать, а миссис… она ведь такая добрая… Я слышала, как она просила за нас, но он сказал ей, что все напрасно. Он должен этому торговцу много денег и находится целиком в его власти. Если хозяин не рассчитается с этим человеком, ему в конце концов придется продать плантацию со всеми людьми. Я даже слышала, как он сказал, что у него нет выбора: либо продать этих двоих, либо – всех. Этот человек жестоко прижимает его… Я думаю, что поступаю правильно, а если и неправильно, что ж? Я не могу иначе.

– А ты, старина? Почему бы тебе не уйти вместе с нею? Неужели ты станешь дожидаться, пока тебя свезут по реке туда, где негров морят голодом и убивают непосильной работой? Я бы в десять раз охотнее умерла, чем отправилась бы туда, – утирая слезы, промолвила тетушка Хлоя. – Есть еще время. Собирайся и беги вместе с Лиззи. У тебя есть пропуск, и ты можешь передвигаться по своему желанию. Приготовься, я соберу твои вещи…

Том поднял голову и с горечью, но спокойно огляделся вокруг.

– Нет, – произнес он. – Я не убегу. Пусть Элиза бежит, она имеет на это право. Я не стану ее отговаривать. Но ведь ты слышала, что она сказала: или нужно продать меня, или все здесь будет разорено и пойдет прахом. Тогда уж лучше пусть продадут меня. Я думаю, что перенесу это не хуже остальных, – добавил он, и судорожное рыдание с хрипом потрясло его широкую грудь. – Мастер всегда находил меня там, где я был нужен. Так будет и дальше. Я никогда не обманывал его доверия, я никогда не пользовался моим пропуском против его желания. Не сделаю этого и теперь. Лучше пусть продадут меня, чем плантацию со всеми людьми и имуществом. Хозяина не следует порицать, Хлоя, он позаботится о тебе и об этих бедняжках, поверь мне.

Говоря это, Том повернулся к складной кроватке, где покоились курчавые головки, и тут выдержка сразу оставила его. Он оперся о спинку стула и, закрыв лицо руками, глухо застонал. Громкие рыдания потрясли его грудь, и крупные слезы хлынули из глаз.

– Послушайте, – сказала Элиза, стоя уже на пороге. – Сегодня днем я видела моего мужа. Я тогда еще ничего не знала о том, что́ нам грозит. Его довели до отчаяния, и он сообщил мне, что собирается бежать. Попытайтесь передать ему известие обо мне. Скажите, что я бежала и постараюсь перебраться в Канаду. Передайте ему мой прощальный привет и скажите, что я никогда не забуду его… Кликните Бруно, – добавила она. – Заприте его! Бедное животное!.. Ему нельзя бежать за мной.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.