Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Здесь всегда можно было купить или заказать книгу, выпущенную в Лондоне, Берлине, Париже и еще бог весть где. Модные журналы появлялись здесь едва не в тот же день, что и в европейских столицах, впрочем, как и научные труды именитейших европейских академий. Постоянному клиенту здесь всегда могли предложить чашечку зеленого чая с крошечным пирожным редкой красоты и вкуса и удобное кресло за ширмой для чтения свежих газет. Чай с соблюдением всех изысканных тонкостей японского этикета готовил сам хозяин магазина. А рядом с домом милейший Сабуро Мияги снимал небольшой зал, в котором находилось общество любителей японской гимнастики джиу-джитсу, весьма популярное у господ офицеров.

И всем хорош был бы любезный хозяин книжной лавки, когда б не был он резидентом японской разведки и одним из руководителей «Черного океана». Разработка его велась долго и тщательно. Лунев порой по нескольку суток не смыкал глаз, отслеживая тайную жизнь книготорговца. Его связи были столь обширны, что простое их перечисление заняло целый том. Здесь были и студенты радикальных взглядов, и социалисты всех мастей, офицеры, купцы, чиновники, и так далее, и так далее.

Японский резидент вел себя абсолютно спокойно, как будто и не подозревая, что за ним ведется круглосуточное наблюдение, а потом вдруг исчез. Утром посетители, зайдя в магазин, обнаружили там нового хозяина, любезно сообщившего, что он купил дело еще неделю назад и где прежний хозяин, представления не имеет. Поиски сгинувшего японца ничего не дали, он точно растворился. Хотя, казалось бы, возможно ли исчезнуть японцу незаметно в Петербурге?!

Это был один из самых болезненных провалов в карьере Платона Аристарховича. И хотя в целом операция могла считаться успешной, побег Сабуро Мияги оставался для него личной пощечиной.

Каково же было удивление капитана Лунева, когда почти год спустя ему доложили, что некий конный разъезд из корпуса генерала Мищенко, совершая в Маньчжурии свободный поиск, захватил в плен полковника японского Генерального штаба Сабуро Мияги. Правда, увы, полного триумфа не получилось: еще по пути в штаб армии пленник умудрился отравить себя и скончался в муках, не приходя в сознание в помещении склада, где в ту пору размещалась армейская контрразведка. Но это было позже. А вот охотницкую команду тогда и впрямь возглавлял штабс-капитан Приамурского драгунского полка Михаил Чарновский!

«Вот как пересеклись пути-дорожки!»

– Да-а! – протянул Лунев. – Что и говорить, нежданная встреча. Воистину тесен мир!

Платон Аристархович положил карандаш на столешницу и, придерживая его пальцем, начал катать из стороны в сторону.

– А сейчас, насколько я понимаю, сей доблестный офицер на фронт не рвется. – Лунев вопросительно поглядел на архивиста.

– Похоже, что так, – согласился его собеседник. – У него, правда, тогда еще, десять лет назад случилось ранение и контузия. Вот, стало быть, по этой самой контузии он при Главной Инспекции Кавалерии и числится как ограниченно годный.

– Занятно, весьма занятно. – Контрразведчик потер виски. – Что ж, быть может, после ранения юношеское его геройство улетучилось. Вон, сказывают, великий князь Кирилл Владимирович после чудесного спасения при взрыве на линкоре «Петропавловск» и доныне на море без содрогания глядеть не в силах.

– Может, и так, Платон Аристархович, – пожал плечами Снурре. – Кому то ведомо?

– Кстати, о великих князьях. Вы, часом, не помните, наш бравый ротмистр в инспекцию кавалерии был зачислен при великом князе Николае Николаевиче или же позднее?

– Как же так вдруг не помню? – обиделся Снурре. – Конечно, помню. Аккурат после госпиталя вот под это самое число десять лет назад штабс-капитан Чарновский был переведен штаб-ротмистром в конногвардейский полк и зачислен адъютантом к великому князю Николаю Николаевичу.

– Вот оно что?! – медленно, точно выталкивая каждое слово, проговорил Лунев. – Как интересно!

– Да-да, – быстро закивал Снурре, радуясь, что сообщил начальству некую важную информацию. – Он у его высочества все эти годы любимцем ходил, а и то сказать, сходного у них в характерах немало, оба наездники, оба охотники, оба рубаки отчаянные. К тому же с тех виноградников, которые господину Чарновскому от деда отошли, преотменное вино получается. Он его Николаю Николаевичу в подарок всякий день присылал, а великий князь-то не дурак по этому делу.

А в том году 3 июня его высочество господина ротмистра перевел фехтовально-гимнастической школой заведовать. На самом-то деле ее старичок полковник Свищов возглавляет, ну да он всегда болен, так что все дела за него Чарновский ведет. Вот так-с! – Этим высказыванием Христиан Густавович обычно заканчивал свои повествования, за что и получил среди коллег еще одно прозвище «Вот такс». Однако на него коллежский асессор жутко обижался, да и не был он нисколечко похож на таксу.

– Угу, – делая отметку в послужном списке фехтмейстера, кивнул Лунев. – Вот ведь какой курьез в деле есть: гляжу я на даты, и так выходит, что у господина ротмистра особое предчувствие имеется. В прошлую войну Мишель Чарновский приехал из Парижа чуть загодя, только чтоб успеть чин офицерский получить, а в этот раз также чуть загодя от Николая Николаевича в эту самую школу перешел. Будто знал он и теперь, и прежде, когда война начнется, и о том, что государь, вопреки обычаю, великого князя Верховным главнокомандующим сделает. Может, конечно, и случайность, а может статься, что и нет. Неведомо в департаменте, не было ли разладов между лихим адъютантом и его патроном?

– По всему выходит, что нет. А то стал бы его высочество просить Чарновского во время своего отсутствия в Петрограде всю корреспонденцию, на его имя приходящую, перебирать и в Ставку с курьером пересылать.

– А он это сделал? – боясь, что ослышался, переспросил Платон Аристархович.

– Так точно, – отрапортовал Снурре и всплеснул коротенькими ручками. – Нешто Чарновский – шпион?

– Кто знает, кто знает, – с силой промолвил Лунев, едва размыкая губы, словно пытаясь остудить накаленную его размышлениями атмосферу. – Как говорится, всякий поляк в России – уже на треть шпион. А у этого еще и отец из ссыльных. В общем, ротмистра сего днем и ночью наблюдать неотступно! Все, что обнаружится, докладывать лично мне!

– Уже делается. – Снурре подскочил на месте от внезапной перемены любезного тона Лунева на командный.

– А кстати, отчего? – спохватываясь, что так и не выяснил причину полицейского надзора за бывшим адъютантом прежнего командующего гвардией и петербургским гарнизоном, осведомился контрразведчик.

– Так ведь он же масон! Мастер ложи, именуемой «Чаша Святого Иоанна». А за всеми масонами, в Российской империи обретающимися, велено приглядывать.

– Ну прямо напасть какая-то! – Лунев раздраженно стукнул по столу ладонью. – Вот только вольных каменщиков нам здесь не хватало!

Жандармский поручик возник перед Лаис с той скоростью, с какой в руках шулера появляется козырный валет вместо унылой шестерки. Синий мундир сидел на нем, как влитой, гармонируя с синевой глаз так, будто именно по этому цвету поручик выбирал себе род службы.

– Сударыня, позвольте вам отрекомендоваться, – приятным вкрадчивым баритоном заговорил офицер. – Поручик Вышеславцев Алексей Иванович. Мне приказано заниматься вашим делом. Прошу вас простить, если мои люди были с вами грубы, им мерещится шпион в каждом иностранце. Даже в такой восхитительной даме, как вы.

– Господин поручик, я не нуждаюсь в ваших комплиментах! – напуская на себя холодную надменность, проговорила Лаис. – Потрудитесь объяснить, что здесь происходит!

– Разбой, сударыня. – Вышеславцев развел руками. – Сами понимаете, времена нынче неспокойные, нечисти всякой много развелось. Совсем безобразники обнаглели! В двух шагах от царского дворца уже промышляют! Впрочем, вам еще повезло. Благодарите Бога, что у вас управляющий этаким хватом оказался.

– Да что ж тут стряслось-то?!

11
{"b":"35316","o":1}