– У Семена Капитоновича?

– Что?.. А, да.

– Я сейчас приеду. Нужно с тобой срочно поговорить. Где это?

Я объяснила. Он повесил трубку, даже не попрощавшись. Вот чудной!

Прошло часа два, за окнами стемнело. Зажглись фонари и окна многоэтажек. Признаться, я даже забыла про Лехин звонок. Было весело и шумно, еда не кончалась – прямо как у героев, пирующих в Вальхалле. Несколько раз под всевозможные тосты я опрокидывала в себя содержимое бокалов. Потом отдельно выпила с Верой, отдельно с Шурой Дементьевой, отдельно с незнакомым брюхатым человеком, который не знаю кто такой. Потом меня заставил себя уважить сам юбиляр… Когда поддатый тамада остервенело впился в клавиши гармони, ноги потянули меня из-за стола в пляс.

Выбивая каблуками из линолеума всю душу под «семь-сорок», я заметила в дверях знакомое Лешкино лицо. Оставив пляшущий круг, вся разгоряченная, я подошла к нему неровной походкой.

– Ты каким ветром? – с искренним изумлением спросила я.

– Умеренным, с порывами… Я ж тебе звонил!

– Ах да!

Мы стояли возле пустого гардероба. Леха был в пиджаке и при галстуке, нарядный такой. Симпатичный до чертиков. Мне сразу захотелось, чтобы он пригласил меня потанцевать.

– Слушай, я вот чего…

– Ой, я забыла о маме! Надо проверить, как она там.

Я выглянула в шумный двигающийся зал, при этом меня качнуло.

– Да вон она, вместе с Верой. Алена, выслушай меня!

Я обернулась к нему. Он выглядел взволнованным. Покусывал нижнюю губу, мял пальцы.

– Ты это… я тут долго думал и решил… выходи за меня замуж.

И посмотрел на меня очень искренне. Пожалуй, впервые за долгое время я не нашла в его взгляде ни издевки, ни насмешки.

Из зала лилась гармонь. Я тупо пялилась на неровно завязанный узел его галстука и пыталась понять, что подвигло Леху на такое заявление, но никак не могла сосредоточиться. Поэтому единственное, что я произнесла в ответ:

– Как… опять?

– Я понял, что люблю только тебя.

Все вино, которое я выпила сегодняшним вечером, разом ударило в голову. Ничего себе он выкатил!

– Ты с ума сошел, Овчинников.

– Нет, я все обдумал. Вот смотри. Мы уже давно разошлись, но все равно постоянно вместе. Мы не можем жить друг без друга. Для себя я это понял. Теперь хочу убедить тебя.

– Я не могу снова за тебя замуж.

– Почему?!

– Ну не знаю… так не бывает. Люди если расходятся, то насовсем. А у нас с тобой что получается? Поженились, развелись, снова поженились – прям анекдот!

– Мне в следующем году квартиру обещают. И перевод на перспективную работу, можно сказать, повышение…

– Нет, ты не понимаешь. Все это мы уже проходили. Когда мы поженились, то были полны надежд и планов. Потом они развеялись. Снова погрузиться в них? Для меня это как надеть вчерашние трусики…

Леха напряженно сощурился, словно в глаз угодила соринка.

Господи, что я несу?

– Извини, ужасное сравнение. Просто я хотела сказать, что мне хочется чего-то нового, свежего, чистого…

– Я новый, свежий и чистый, – холодно ответил он.

– Сомневаюсь. Я этого не ощущаю. Все осталось по-старому. И потом, чувства… они должны измениться не только в тебе, но и во мне…

– Они изменились. Иначе не было бы того, что произошло между нами на даче! Все это не просто так! Ты любишь меня и хочешь быть со мной, только почему-то кривляешься.

Вот как? Он думает, что знает обо мне больше, чем знаю я сама!

Меня это разозлило. Кровь прихлынула к лицу.

– Ты слишком самоуверенный тип.

– Да? – завелся он. – И кто это мне говорит? Та самая Алена Баль, которая пением буковок совершает переворот в современной психотерапии?

Он использовал запрещенный прием. Я моментально протрезвела, грудь наполнилась холодной яростью.

– Верни костюм в пункт проката и больше не трать деньги на ерунду. Владелец магазина «Винный мир» уже заждался своего постоянного клиента. Ему как раз не хватает последней сотни на новый «порш», на который он скопил с твоих денег!

– Когда ты в следующий раз попросишь встретить тебя в аэропорту, то будешь очень удивлена, потому что вместо меня на парковку подъедет вот такая фига!

Он растопырил руки, пытаясь изобразить размер.

– Вали отсюда, Овчинников, – сказала я, – не порти людям праздник.

– Уже отвалил. И можешь не сомневаться, больше не привалю! – Он театрально повернулся ко мне спиной и решительно направился к выходу. Но, сделав два шага, вернулся назад и продекламировал:

– Значит, я остался прежним? Как вчерашние трусики? Что ж, желаю удачных поисков нового и свежего белья!

Теперь он точно собирался уйти и непременно ушел бы, если бы не натолкнулся в дверях на возвращающегося с улицы юбиляра.

Семен Капитонович был добр, пьян и сочился радушием.

– Лешенька! Как хорошо, что ты пришел!

Мой руководитель знает меня буквально с институтских пеленок и был на моей свадьбе. Неудивительно, что он знаком с Лехой.

– Здравствуйте, Семен Капитонович. Поздравляю вас.

– А ты проходи, садись за стол.

– Нет, спасибо! – буркнул Овчинников. – Мне некогда, у меня дела.

– Интересно, какие такие дела? Неужто они более важные, чем мои шестьдесят пять, которые бывают один раз в жизни!

Леха замер на секунду. А затем так улыбнулся Семену Капитоновичу, что у меня свело желудок. Чтоб я никогда больше не лазала по горам – эта сатанинская улыбка предназначалась для меня.

Я вернулась за стол. Семен Капитонович усадил Леху на свободное место в другой части стола. Я старалась не смотреть в его сторону, а занялась мамой, которая пальцами катала по тарелке красную икру, словно играя в автогонки.

– Лешка пришел? – удивленно спросила Вера.

Я коротко глянула на Овчинникова, который с ходу вписался в коллектив и опрокинул три стопки подряд.

– Ага, – тяжело ответила я. – Пришел.

– А чего это он пьет?

– Боже мой, он пьет! – притворно охнула я, хлопнув ладонями по щекам. – Какое откровение! Вера, ты, как настоящая подруга, раскрыла мне глаза.

Вера некоторое время с сомнением смотрела на Леху.

– В том-то и дело, – сказала она. – У меня дядя работает у них в отделении милиции. Так он говорит, что Лешка полгода как завязал.

Теперь настала моя очередь воззриться на Овчинникова, который на другом конце стола, вздернув стопку к потолку, изрекал какой-то длинный красноречивый тост. Пиджак висел на спинке стула, галстук съехал набок. Сам он выглядел уже порядком поддатым.

– Целых полгода ни капли в рот не брал, – говорила Вера. – На всех вечеринках и шашлыках сидел в сторонке и потягивал минералку. Говорят, даже не кодировался. Просто сказал, что больше не будет. Ему все поражаются. Более того, на работе стали больше ценить. Он единственный, кто у них английским хорошо владеет, поэтому ему повышение предлагают, что-то с Интерполом связанное.

Я отвернулась от Овчинникова и стала кормить маму салатом. Но Леха не вылезал из головы да еще рябил в глазах. Его было видно, пожалуй, из любого конца зала. Эдакий яркий, балагурный – он привлекал внимание всех гостей. Чтобы отвлечься от него (а может, чтобы досадить), я пригласила на медленный танец скучающего мужчину, который сидел рядом с матерью Семена Капитоновича – глухой девяностолетней старухой.

Танцуя с ним, я вдруг обнаружила, что мужчина очень даже ничего. Подтянутый, крепкий. Практически принц, только волос на голове сохранилось немного. Он все время их поправлял, чтобы не обнажалась лысина.

– Я поддерживаю форму, – говорил он. – Бег каждое утро, три раза в неделю тренажерный зал. Правильное питание. И никакого алкоголя – это мое правило!

– А вы кто Семену Капитоновичу?

– Племянник. Двоюродный… Вообще я считаю, что мужчина должен уметь постоять за себя. И защитить женщину, которая с ним… Кстати, вы замужем?

– Нет, – ответила я, глядя на Леху. – Не замужем.

Овчинников уже сидел один. Он, несомненно, знал, где я нахожусь, потому что демонстративно не смотрел в нашу сторону. Угрюмо чокнувшись с графином, он опрокинул очередную стопку. Добром это не кончится. Я должна что-то предпринять, остановить Овчинникова, пока он еще соображает. Потому что когда он перестанет соображать, то упьется в бревно.