Спустя несколько секунд следом выскочил Зализа и с ходу несколько раз огрел деда плетью:

– Ты что ломишься?! Дороги не видишь?! Выдать нас хочешь?!

Агарий сжался, потихоньку приходя в себя, и испуганно напомнил:

– Так колдуны ведь…

– Что вы там узрели такое?

– Три десятка русских дружинников, полста ливонцев, и еще полтораста незнамо кого… – Зализа покосился на деда. – На колдунов похожи…

– Откель здесь? – удивился Василий. – Только одна лодка мимо засеки проплыла!

– А может, остальные с Новагорода пришли? – подал голос Феофан. – О новой измене с ливонцами сговариваются?

– Тогда струги их с той стороны от стойбища чухонского, – сразу ухватился за первую правдоподобную мысль опричник. – Нужно обойти этот стан вкруг, посмотреть.

Зализа поднялся в седло, надел и тщательно застегнул шлем:

– Только таится надо с ревностью. Услышат нас – не сдобровать.

Чухонцы ухитрились поставить свое стойбище чуть ли не на единственном окрест сухом месте, и огибать колдовской стан пришлось густо поросшим брусникой рыхлым торфяником, в который ноги лошадей проваливались едва не до колен, но засечники прошли и приблизились к Неве кленовой рощей. Отсюда хорошо виднелся берег со странными разноцветными холмами, шатрами, крытыми шкурами шалашами. Однако на воде покачивалась одна-единственная маленькая ладья.

– Воевода, – шепотом окликнул Зализу Осип и указал в просвет между деревьев. Там по тропке с холма спускалось семеро… Даже непонятно кого: у первого все темно-синее платье распиралось по всему телу какими-то непонятными буграми: на руках, на груди, у живота, на ногах. Следом двигались невероятно тощие, хотя и на голову выше любого из засечников, девки в синих портах и тонких куцых душегреечках – таких куцых, что из-под них проглядывал голый живот. Двое парней оделись в одноцветный скоморошные костюмы, а самый последний постоянно выпускал изо рта сизый дымок.

– Колдуны, – часто-часто начал креститься Агарий.

– Никак к Ореховому острову потянулись, – прошептал Феофан.

Зализа облизнул сухие губы. К Ореховому острову означало: к новгородцам! Опричник тронул коня, рощей вышел на тропинку и, таясь, двинулся следом за чародеями.

Те двигались вперед, как зачарованные – не оглядываясь, не прислушиваясь к происходящему вокруг, не стремясь скрыть звук шагов. Зализа начал потихоньку сокращать расстояние, перестав бояться, что засечников заметят.

Отмахав немногим меньше двух верст, колдуны остановились на небольшой полянке, сгрудились кучей, и опричник увидел, как изо ртов у всех повалили дымы. Чухонские чародеи створили нечто непонятное, но наверняка – страшное и гнусное. Возможно, накладывали порчу на здешние воды и земли, на людей и правителей, изводили текущую по Святой Русь божью благодать. У Зализы остро засосало под ложечкой, страшной судорогой свело живот.

– Изводят, – понял он, сатанея от катящегося со стороны колдунов ужаса. – Детей и сестер наших изводят, жен и матерей.

Холодной, как колодезная вода, рукой, он сжал рукоять сабли и потянул ее из ножен.

– Руби их, – приказал опричник тихим, словно утренний туман, голосом, но его услышали все – и засечники почти одновременно кинули своих лошадей в стремительный галоп.

Ха! Ха! Ха! – весело мелькал клинок мчащегося первым Зализы, и Семен видел, что плоть колдовская такая же мягкая и податливая, как и у обычных людей, чародеи состоят из тех же мяса и костей. Промчавшись до конца поляны и уложив троих из них, опричник почти успокоился, развернул коня, увидел, как взметнулись клинки над последней уцелевшей девкой:

– Нет, не трож! – крикнул он, но слишком поздно – стальные клинки растерзали мягкую плоть, превратив ее в кровавое месиво.

– Эх, вы! – укоризненно покачал опричник головой, подъезжая к березе и вытирая саблю собранной в горсть листвой. – Полонянина ни одного не оставили! Кого про шабаш ныне спросить? Кого про связи с новгородцами пытать?

– Так, воевода… – оглянулся за поддержкой на соратников Осип. – А кабы она сглаз положила?

– Так бы и сняла! – отрезал Зализа, и воины с облегчением рассмеялись.

Страх с души спал. Им удалось без труда порубить семерых колдунов: стало быть, и другие отнюдь не неуязвимы. Был бы клинок остер, да рука тверда – и никакое чародейство не поможет задумавшим крамолу предателем.

– Будет язык, Семен, – заверил опричника Василий. – Сегодня же и будет.

– Снова пал идет, воевода! – вытянул Осип руку в сторону колдовского стана. – Никак еще раз деревню жгут?

Зализа молча толкнул пятками коня и помчался к поднимающемуся в небо столбу дыма.

– Пожар!!!

Костя повернулся к реке, увидел как сразу несколько человек вытянули руки в сторону деревеньки. Над холмом плясали высокие языки пламени, поднимались густые черные клубы.

– От, блин, да что же там такое! – сплюнул Росин и побежал следом за Никитой, уже одолевшим половину пути от палатки.

Полыхал тот самый сарайчик, в котором милиционеры заперли задержанных – бандитов, что разгромили деревню. Один из патрульных безвольно валялся на земле, второй пытался его растрясти:

– Леха, вставай! Леха, чего тут случилось? Леха, это ты поджег? Леха, ты чего, пьяный, что ли?

Алексей Рубкин только постанывал в ответ, не открывая глаз, да иногда подергивал рукой.

– Что вы стоите?! – поднял милиционер глаза на сбежавшихся людей. – Туши те скорее! Там же арестованные!

– Да нет там уже никого, Стас, – покачал головой Немеровский. – Вон как пылает, не подойти.

– Да сделайте хоть что-нибудь!

Однако при всем желании никто не мог ни принести воды, ни попытаться растащить горящее строение – пожарных щитов в деревеньке не имелось, ведер поблизости видно не было, колонки или даже простого колодца никто поставить не удосужился. А жаркое пламя уже заканчивало пожирать свою добычу, заметно осев и частично рассыпавшись на скачущие по почерневшим стенам угольки.

– Мать моя женщина… – схватился за голову патрульный. – Сколько же их там было? Шестеро? Семеро? Ешкин кот… Все на меня повесят… Ты-то куда смотрел!

Он снова затряс своего напарника, но Рубкин никак не отреагировал даже на пощечины.

– Что вы тут столпились?! – неожиданно перенес милиционер свой гнев на собравшихся вокруг людей. – Все следы затопчите! Покиньте место происшествия! Немедленно!

Росин переглянулся с Немеровским, стрельнул глазами в сторону реки. Миша кивнул, и они стали пробираться в сторону бандитской лодки.

Здесь уже активно ковырялись трое ребят в черных шароварах и свободных серых рубахах – «берсерки» из «Глаза Одина».

– Ну, и чего нашли, викинги? – присел на корточки Росин.

– А, это ты, Костя? – повернулся на голос один из них, с длинным шрамом через весь бок. – Привет.

– Привет, Валентин, – кивнул мастер. – Чего нашли?

Валентина Хайретдинова, он же ярл вольной викингской дружины «Глаз Одина» Руг Хакан, Росин знал достаточно давно. Уже не раз сходились его разбойнички с витязями «Черного Шатуна» на разных фестивалях и ролевых играх – как впрочем, нередко они оказывались по одну сторону поля боя. Был он парнем заводным, легко поддающимся на разные авантюры начиная от банального «выпить» и вплоть до высадки на городском пляжи Луги с целью захвата пленных и «крещения» язычников. По всей видимости, именно такими и надлежало быть настоящим викингам. Судя по тому, что многие добытые буйными северянами сокровища археологи находили в глубинах норвежских болот – то есть, в местах, добыть откуда заныканный клад заведомо невозможно – грабили викинги не корысти ради, а чисто по причине природной непоседливости и чрезмерной гнусности характера.

Клуб «Глаз Одина» даже приступил к постройке своего собственного драккара по добытым в дебрях интернета чертежам, но дело пока двигалось медленно.

– Чья лодка разобрались, Валентин? – поинтересовался Костя.

– Кто-то хорошо постарался, мастер, – покачал головой «ярл». – Весь такелаж натуральный: пенька, конопля, парусина. Гвоздей тоже почти нет, все собрано на шипах. Да чего там гвозди: ни одного полиэтиленового пакета, или бутерброда в фольге нет нигде! В общем, не знаю, кого еще ты приглашал на фестиваль, но подготовились ребята на совесть. Завидую, меня на такую скрупулезность не хватает. Правда, тип суденышка непонятный. Драккаром не назовешь, для кога маловат, для новгородской ладьи тем более. Ботик какой-то, баркас с мачтой.