А на всех фронтах тем временем сохранялось затишье. Имперцы прочно удерживали «зелёную линию» на Шайтане, отбиваясь от воинственно-петушиных наскоков горячей, но неумелой армии Федерации; и нигде никаких следов Тучи, наводившей такой ужас на Иволгу и Омегу-восемь. Судя по имперским новостям, ничего существенного не происходило и на Зете-пять, где остатки уцелевших лемуров забились глубоко в непроходимые леса.

Тихо, словно в период прохода «ока урагана». Покой, который вот-вот сменится неистовой бурей. А меня ждёт запрятанный глубоко в лесах подземный схрон – и бессонные ночи всё с тем же проклятым вопросом «что делать?».

Мы знали, что Дариана ищет нас. Отец, мама, мои братья и сёстры – мы все собрались в лесном укрывище, не имея возможности даже высунуть носа. Весь остров (не такой уж большой, по меркам нормальных планет) прочёсывался частым гребнем, и не восторженными юнцами и юницами из «Бандера Россы», а матёрыми гвардейцами Дарианы, как я понимал – навербованными со всей Империи. Сообщения Конрада сделались редкими и малоинформативными. А потом он известил, что возвращает полученные деньги. Мол, добраться до центра интербригад он не в состоянии. Его информатор попал под подозрение, испугался и лёг на дно, не предоставляя больше никаких сведений. Что-то внезапно и резко изменилось. Система безопасности полностью сменена. Количество охранников учетверено. Никаких многолюдных совещаний. Правительство на осадном положении. Ключевые фигуры не покидают бункеров. Подобраться сейчас к ним невозможно – во всяком случае, не теми методами, которыми Конрад привык действовать. Поэтому он возвращает деньги. Осуществить наш запрос сейчас – это пожертвовать всей его организацией, которую потом не возродишь ни за четырнадцать, ни за четыреста миллионов марок, будь они хоть золотые.

– Ну что, мужчины?! – мама смотрела на нас, уперев руки в бока. – Что будем делать? Мы рассчитывали вытянуть Дашу из норы – и вытянули, себе на горе. Сейчас, похоже, всё, на что мы можем рассчитывать, это имперское вторжение. Вот уж никогда не думала, что доживу до такого позора!

– А что ты предлагаешь, Таня? Мои мальчики делают всё, что только в человеческих силах, но Дариана хорошо усвоила урок. Она больше не оставляет хвостов на поверхности. И заполняет Новый Севастополь своими поселенцами. Они заняли все большие отели, сейчас настаёт очередь малых. Морехозяйства и рыбозаводы «национал-предателей» – нас, в частности, – реквизируются. Прибывшие с Борга занимают места тех сотрудников, что отказываются работать на новый режим. Впрочем, отказников не так много – «рабочие карточки» и «иждивенческие пайки» теперь дают только тем, кто «трудится ради победы» или у кого есть таковые в семье.

– Надо поднимать народ, – решительно сказала мама. – Не очень-то хорошо использовать ксенофобию и разжигать неприязнь к тем же боргианцам, но никуда не денешься.

– Мама, Дариана Дарк только того и ждёт, – запротестовал я. – Уверен, стоит нам повернуть оружие против поселенцев, Дарк обрушит на нас всю мощь своих «маток».

– А зачем такой психопатке и вообще – скорее всего, нечеловеку – какие-то там поводы? Если б она хотела, то уже давно спустила бы на нас свою свору. Нет, пока ещё она играет в «несознанку» с общественным мнением. Пока ещё для громадного большинства её сторонников «матки» – страшная угроза. Не думаю, что большинство рядовых бойцов будут счастливы узнать, кто на самом деле повелевает биоморфами…

– Меня это всегда занимало – что открыто простым людям, тем, кто идёт за Дарианой, – заметил отец. – Что знали её солдаты на Омеге? Что знали те, кто «останавливал» «матку» здесь, на Новом Крыму?

– Тебе б, Юра, всё теоретизировать. У нас сейчас нет ни возможностей, ни времени для нормальной контрпропаганды. Да и материалов соответствующих тоже нет. Если б мы сняли Дариану, выбирающуюся из биоморфа…

Я слушал их спор и молчал. Нить событий выскользнула из наших рук. Оставалось только ждать, кто первым совершит ошибку, чтобы мы вновь перехватили инициативу. Но слишком долго ждать мы тоже не имели права.

В эти дни я много времени проводил с родными. Старался веселить Танюшку, рассказывая ей на три четверти выдуманные истории о приключениях Раздвакряка, Весёлого Рекрута. Подолгу говорил с Леной и Светой – у сестёр, по извечной женской привычке, разговор то и дело сворачивал на Дальку и наши с ней «перспективы», буде только она останется жива. Успокаивал томившегося бездеятельностью Георгия, уверяя его, что главные бои всё равно впереди. Каждые несколько часов мы жадно приникали к экранам, но сети – и федеративная, и имперская – в два голоса твердили лишь о том, что на фронтах ничего существенного не произошло.

Но я знал, что не могу ошибиться. Я чувствовал приближение бури, и весь вопрос заключался лишь в том, когда же именно она разразится.

И тут на прощание показал себя Конрад. Не знаю, как ему это удалось, но… это ему удалось.