Заставив себя успокоиться, она поднесла поднос к кровати и поставила его ему на колени.

Он взял его и с улыбкой взглянул на девушку.

– Так лучше? – спросил, весело усмехнувшись, но несколько озадаченно. Значит, все-таки помнит?

– Вы меня напугали.

– Я не нашел свою одежду.

– Ваши вещи на кухне – мы посушим их и вычистим, как сумеем. – Она нервно теребила подол юбки. – Вы ведь лежали в грязной канаве.

Он взглянул на поднос и потянулся к хлебу с медом.

– Если бы я только помнил, как и почему там оказался! Ясно только одно: я мог захлебнуться, повернувшись ничком, или замерзнуть насмерть. Вы спасли мне жизнь, миссис Гиллсет, и я вам бесконечно признателен.

Можно ли считать это намеком на их необычное соглашение? Вряд ли ей хватит сил повторить свою просьбу, тем более при свете дня.

– Я принесла чай и хлеб, но если хотите, вам приготовят что-нибудь посущественнее.

Он бросил в чай сахар и помешал.

– Признаюсь, я проголодался, но лучше сперва проверю свой желудок. – Он поднял глаза. – Пожалуйста, простите мне мое ночное недомогание.

Он и впрямь был сильно смущен. Из-за того, что его стошнило? Или из-за другого?

– Вы все помните?

– Кажется, да.

Розамунда судорожно сцепила руки.

– Все-все?

Он прихлебывал чай, но внимательно смотрел на нее.

– Да, по-моему, я все помню.

Вопрос был слишком расплывчатым, и Розамунда немного помолчала, набираясь смелости, а потом произнесла:

– Хорошо.

Слегка сдвинув брови, он опять принялся за хлеб с чаем. И это все?! Розамунду так и подмывало узнать, в самом ли деле он собирается выполнить ее просьбу. И когда. И как…

– А маска обязательна? – спросил он.

Она дотронулась до непривычной маски.

– Я не хочу, чтобы вы видели мое лицо.

– Значит, вы не миссис Гиллсет из Гиллсета.

У Розамунды екнуло сердце.

– С чего вы взяли?

– Поскольку мне известно ваше имя и название поместья, какой смысл вам скрывать лицо?

Он прав! Господи, как же она все запутала!

– Я вовсе не думала, что вы будете меня искать, – сказала девушка, оправившись от потрясения.

– Тогда у вас еще меньше причин надевать маску.

Она стала лихорадочно искать объяснение:

– А вдруг мы с вами столкнемся на улице или в обществе? Мне бы не хотелось, чтобы вы меня узнали. – Вспомнив фразу, которую иногда говорила Диана, она добавила: – Это мой маленький каприз, сэр. Ублажите меня, пожалуйста.

Сработало! Пожав плечами, он сказал:

– Я обязан вам жизнью и, конечно же, ублажу вас, – он поднял на нее глаза, – во всех отношениях.

Розамунда только этого и добивалась, но ей хотелось пищать, точно мышка, которая попалась в мышеловку.

Он тем временем отодвинул поднос.

– Кажется, завтрак останется в желудке, но, боюсь, я пока не в состоянии оказать вам требуемую услугу. Как насчет зубной щетки, смею ли я надеяться? – Он потер рукой подбородок. – А уж бритва была бы вообще верхом блаженства.

Услышав эти прозаические запросы, Розамунда чуть не разревелась. А потом он деловито назначит ей свидание, скажем, на половину второго дня!

Немного помолчав, она сказала:

– Конечно. Вы можете взять мою зубную щетку и порошок, я принесу теплую воду для мытья. А вот насчет бритвы не знаю.

– Разве ваш муж не бреется?

О Господи! Что же ответить?

– Естественно, бреется. Но сейчас он уехал и наверняка взял с собой все свои лезвия. Впрочем, я все-таки посмотрю.

С этими словами она вышла и заперла дверь, невольно испугавшись, что он последует за ней. Это просто недопустимо! Он явно тянул время, надеясь, что она передумает.

И про вымышленное имя догадался. Да, малый явно не дурак. Она привалилась спиной к стене, обшитой деревянными панелями. Диана права: на маскараде все было бы гораздо проще.

Но она не жалела о своем решении.

Перед глазами у нее стояло его полуобнаженное тело. Розамунда знала, что поступает дурно, но если уж грешить, то только с этим симпатичным бродягой.

Сняв маску, девушка сунула ее в карман, потом потерла лицо, надеясь убрать следы от завязок. Оглядев себя в зеркале, она поспешила вниз, в кухню, и велела Милли принести ему зубную щетку, зубной порошок и теплую воду для мытья.

– Ах да, ночью он умудрился свалить на пол стакан, так что замети осколки. Да смотри, чтобы ничего не осталось. – И тут же обратилась к экономке:

– Миссис Акентвейт, вы не могли бы найти ему бритву?

– Вы не боитесь давать такому типу в руки лезвие, миледи?

– Он безобиден, – отозвалась Розамунда.

Она не стала бы давать бритву злодею-убийце, но и в этом мистере Маллорене было что-то опасное. Ее влекло к нему, как муху в паучью сеть. Поскорее бы он сделал все необходимое и исчез из ее жизни! Только тогда она почувствует себя спокойнее.

Спокойнее, но вряд ли счастливее…

Миссис Акентвейт принесла бритву своего мужа, и Розамунда, тихо напомнив Милли об их тайном уговоре, отправила ее с водой и лезвием наверх. Ей хотелось пойти самой, но это показалось бы странным. Между тем надо было придумать, как удержать экономку на первом этаже, чтобы она не заявилась в спальню к мистеру Маллорену.

Розамунда еще не успела найти никакого подходящего предлога, как в кухню влетела, раскрасневшись и запыхавшись, полная молодая женщина.

– Тетя Хестер! Тетя Хестер! Кэрри рожает! – Увидев Розамунду, девушка присела в реверансе. – Здравствуйте, миледи.

– Это моя племянница Дилли Бекворт, – пояснила миссис Акентвейт, озабоченно сдвинув брови. – Надо же, как некстати! Мне хотелось бы помочь, но…

– Обязательно идите! – убежденно заявила Розамунда, стараясь скрыть свою радость. – Джесси справится и без вас, Милли ей поможет. Все равно я, по всей видимости, пробуду здесь до вечера.

Немного поразмыслив, миссис Акентвейт кивнула:

– Ну хорошо. К тому же вы можете послать в большой дом, если вам что-нибудь понадобится. Пойду возьму кое-какие вещи.

Она торопливо вышла, а ее племянница начала взволнованно мерить кухню шагами.

– Кэрри – твоя сестра, Дилли? – спросила Розамунда, чтобы успокоить девушку и избавиться от новых тревожных мыслей.

Девушка снова присела:

– Да, миледи. Это ее первые роды.

– Надеюсь, все пройдет хорошо.

Про себя же Розамунда подумала, что дом, где проходят роды, – отличное место для сплетен. Там собирается множество женщин и проводит в разговорах целые часы.

– Она скоро должна родить? – поинтересовалась Розамунда.

– Вряд ли, миледи. Схватки начались только утром.

Значит, это может занять весь день.

Вернулась миссис Акентвейт.

– Ты докучаешь леди Овертон, Дилли?

– Нет, – ответила за нее Розамунда. – Просто я справлялась о вашей племяннице.

– Бог даст, все будет в порядке. Она девушка крепкая, здоровая. А ну-ка выйди, Дилли, – вдруг попросила миссис Акентвейт и, когда девушка ушла, с расстановкой проговорила:

– Мне немного боязно оставлять вас здесь вместе с этим человеком, миледи.

Розамунда тотчас встревожилась, но попыталась успокоить экономку.

– Не волнуйтесь. Я держу его взаперти. В случае чего в доме есть мужчины, они мне помогут.

Миссис Акентвейт бросила на нее хитрый йоркширский взгляд, выражавший одновременно тревогу и подозрение. Она словно спрашивала: «Интересно, что ты на самом деле затеяла, Рози Эллингтон?»

Впрочем, путей к отступлению не было. Розамунда, судорожно сглотнув и набравшись смелости, выдохнула:

– Миссис Акентвейт, я думаю, нам лучше не распространяться насчет этого незнакомца…

– Почему, миледи?

Розамунда попыталась объяснить:

– Он провел ночь без сознания, потом его вырвало, и все же люди, узнав, могут подумать что-нибудь нехорошее. Моя репутация…

Подумав, экономка кивнула:

– Пожалуй, вы правы. Такие вещи лучше держать в тайне. Ты слышала, Джесси?

– Да, миссис Акентвейт!

– Я предупрежу мистера Акентвейта. А вам, миледи, наверное, следует поговорить с вашими конюхом и кучером.