Вскоре появилась невесомость, однако продлилась она считаные минуты, пока челнок не пристал к висевшему на орбите огромному орбитальному терминалу. Толчок был несильный, но чувствительный, пассажиры первого класса поморщились. Должно быть, они полагали, что за свои деньги достойны более бережного отношения.

Зашипел воздух в шлюзах. С громким икающим звуком сработали магнитные захваты, дверь в переходной рукав открылась.

Служащие тотчас встали стеной, отсекая простых пассажиров от привилегированных, которым полагалось выйти без толкотни.

Старуха с серебряными волосами и полный мальчик прошли первыми, за ними, надувшись словно индюки, прошествовало семейство из первого класса.

Джек почти физически ощущал направленный на привилегированных поток ненависти, исходивший от остальных пассажиров.

– Теперь понимаю, что мистер Рейнольдс был тысячу раз прав, настаивая, чтобы мы не пользовались местами высоких классов, – заметил Барнаби.

– С этим не поспоришь. Интересно, существует ли статистика, скольких VIP-персон по-тихому придушили в коридорах?

– Я им не завидую. Посмотреть на их каюты я бы хотел, но чтобы жить в их дворцах – увольте.

– Ты привык к подвалам, я знаю.

Вместе с обычными пассажирами Джек и Барнаби вышли под своды орбитального терминала и только теперь заметили, что гравитация здесь довольно своеобразная. Ноги неприятно подрагивали, поскольку искусственные соленоиды не могли в точности повторить планетные условия.

Впрочем, люди ко всему привыкают, а царившая здесь суета ничем не отличалась от того, что происходило в наземных портах и накопителях.

– А вон и наш «Дюршлаусс», – сказал Джек.

– Где?

– Да вон информационная панель. – Джек указал пальцем на бегущие буквы. – Написано: компания «Дюршлаусс», время посадки и пункт назначения – Шлезвиг.

– Вижу.

Быстро определив, у какого причала стоит лайнер до Шлезвига, Джек и Барнаби отправились в магазин покупать себе недостающие вещи. Прохаживаясь мимо прилавков, они не забывали посматривать по сторонам. Что-то подсказывало им – Жофре и его друзья где-то рядом.

В магазине они немного потратились, купив майки, носки, рубашки, брюки и обувь на всякие разные случаи.

Тратить чужие деньги было приятно, однако особенно радоваться этому не стоило – улыбки привлекали внимание местных полицейских. В угоду пассажирам их форма была более яркой, чем на Чиккере, однако на людей они смотрели так же угрюмо и подозрительно.

С полными сумками Джек и Барнаби пошли грузиться на лайнер.

Служащий компании проверил их билеты специальным сканером, потом вызвал по рации симпатичную девушку, у которой на лацкане форменного пиджачка была табличка с именем – «Салли».

– Ой, какие мы хорошенькие! – сказал Барнаби.

Девушка устало улыбнулась ему в ответ. Улыбаться было необходимо по условиям контракта, но знал бы кто, как ее достали все эти придурки!

– Салли проводит вас до каюты, господа, – сказал служащий, проверявший билеты.

– А у них тут чистенько, – заметил Джек, когда они шли по коридору.

– Да, чистенько, – согласился Барнаби, посматривая на молчаливую Салли.

– Не хотите ли сдать сумки в багаж, господа? – спросила девушка, растягивая губы в дежурной улыбке.

– Нет, спасибо, у меня там протез, – сказал Рон.

Салли испуганно посмотрела на него и, не заметив никаких внешних недостатков, стала размышлять, что за протез может быть в сумке. Руки, ноги – все у пассажира было на месте. Вот разве что…

– А вот и ваша каюта, – проговорила она и уже с некоторым интересом посмотрела на Барнаби. Затем открыла дверь универсальным ключом и, проверив, все ли в каюте в порядке, добавила: – Тут вам будет удобно.

– Спасибо, Салли, – сказал Джек и, достав из кармана завалявшиеся полбата, протянул девушке.

Та спрятала чаевые в нагрудный кармашек и, уже уходя, неожиданно спросила, обращаясь к Барнаби:

– Скажите, а протез чего у вас в сумке?

Едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Джек отошел к шкафу и принялся распаковывать сумку, предоставив Барнаби выпутываться самому.

– Видишь ли, Салли, – начал тот, – я бы не хотел говорить с тобой на эту тему… Это… гм… слишком личное.

– Я понимаю. И знаете что. Я никакая не Салли. Я – Мод. А Салли – это начальник смены придумал. Говорит, так звучит лучше.

Когда Салли-Мод ушла, Джек наконец позволил себе рассмеяться.

– Тебе хорошо веселиться, – пробурчал Барнаби. – Ты высокий и молодой, а мне в моем возрасте только на жалость давить остается. Если бы женщины не были такими любопытными и жалостливыми, ветеранам вроде меня вообще ничего бы не перепадало.

– Слушай, чем это здесь пахнет? Прямо фиалками, – заметил Джек, с наслаждением втягивая ароматизированный воздух.

– Это из сортира. Специальный состав в воду добавляют. Если нравится, можешь прямо там и подышать.

Запах фиалок Джеку сразу разонравился. Он подошел к бару и, открыв стеклянные воротца, обвел критическим взглядом коллекцию маленьких бутылочек.

– Ну и как? – спросил Барнаби, разбрасывая купленные обновки по полкам шкафа.

– За отдельную плату… Лучше уж в нормальный бар сходить. Там дешевле, да и напитки посвежее будут.

Сказано – сделано. Джек и Барнаби решили прогуляться по судну и осмотреться. Их билеты были ключами от каюты – об этом сообщалось в инструкции, что висела на внутренней стороне двери.

Едва они вышли в коридор, дверь автоматически закрылась.

– В какую сторону нам идти?

– А вон на стене схема, – заметил Джек. – Сейчас разберемся…

Джек и Барнаби зашагали по мягкому покрытию, сверяясь с указателями на стенах, и неожиданно оказались в небольшом холле, который выполнял роль кают-компании и прогулочной палубы одновременно.

Здесь были искусственный камин, карточные столики и уголок для курильщиков – с вытяжкой над каждым креслом.

– Смотри, чего здесь написано, – сказал Барнаби, останавливаясь возле расписания мероприятий. – По вечерам устраивается «реалистическое голографическое шоу». Это чего такое?

– Это движущиеся голографические картины, например, самых красивых мест на побережье теплых морей, у водопадов, в джунглях… Все это сопровождается ароматическими иллюзиями, легким дуновением ветерка. Возникает ощущение, будто находишься там.

– Надо обязательно сходить. Я в жизни такого не видел.

Закончив осмотр холла, напарники отправились дальше – искать ресторан. Скоро они его нашли, однако оказалось, что до выхода судна на маршрут ресторан не открывался – только бар, который был рядом.

– Ну, бар значит бар, – сказал Джек. В баре они тоже оказались первыми.

Выбрав место, откуда хорошо был виден весь зал, напарники сели за столик и подождали, пока подойдет официант.

– Чего желаете? – спросил тот.

– Пива, светлого.

– У нас только «Таутстер», – предупредил официант, помнивший, что многие клиенты скандалят, когда им приносят счет за этот сорт пива.

– Ну и отлично! То что надо! – обрадовался Джек. Он был рад вспомнить свою прежнюю жизнь, тем более за чужой счет.

– Одну минуту, – расплылся в улыбке официант, видимо, получавший проценты с продаж.

– И сколько же оно стоит? – нагнувшись к Джеку, спросил Барнаби, когда официант ушел.

– Ну, может быть, сороковник. Или чуть больше.

– Сороковник?! – поразился Барнаби. – Да мои ботинки стоят сороковник!

– Расслабься, приятель. За нас платит дядюшка Рейнольдс. Правда, – Джек вздохнул, – что-то подсказывает мне, что эта поездочка может выйти нам боком.

– Да. С входным и выходным отверстиями, – угрюмо заметил Барнаби. Он все никак не мог понять, как пиво может стоить сороковник или даже еще больше.

Вскоре принесли «Таутстер» и к нему в качестве бонуса два салата из морепродуктов.

Джек взял острую палочку, которая прилагалась к салату, и стал выбирать самые лакомые кусочки – морских гребешков, нежные спинки утилиций, щупальца майна и мускатных креветок.