– Ладно, зови остальных, – буркнул Джакоб и бросил на Лейлу испытующий взгляд.

Он надеялся увидеть в глазах хозяйки облегчение от того, что обыск закончен, однако Лейла все так же игриво смотрела на старшего полицейского, как будто и впрямь была не против провести с ним время.

«Врешь ты все, хитрая сучка. Все ты врешь», – подумал Джакоб, а вслух произнес:

– Ну угощай нас, добрая женщина. Покажи нам свое мастерство…

– Да, покажи все, что можешь, – со сладенькой улыбкой добавил Гроув, большой любитель женского пола.

– Конечно, господа, конечно, – засуетился Майбо. – Она так готовит, что пальчики оближете.

Наевшись до отвала, полицейские вышли на улицу и на ремнях выволокли за собой мертвое тело.

Затем Джакоб приказал уложить труп в вездеход, а сам пошел вокруг усадьбы, прихватив с собой Майбо.

– А здесь, значит, у тебя огород? – спросил гроссфитцер, указывая на перекопанные к зиме грядки.

– Да, ваша честь, огородик здесь, – с готовностью подтвердил Розенфельд.

– Огородик, – произнес Джакоб. – А дальше, значит, садик?

– Совершенно верно, ваша честь. Садик хороший, в этом году яблок много было…

Джакоб кивнул. Солнце уже начало растапливать легший за ночь иней, однако и так было ясно, что подозрительные следы вокруг дома отсутствовали.

Гроссфитцер был разочарован. Он надеялся найти здесь тайник.

– Так о чем вы говорили с саваттером? – как бы невзначай бросил Джакоб, начиная последнюю атаку на Майбо.

– Ни о чем не говорили, ваша честь. Он уже никакой был, когда мы его в дом втащили.

– А зачем тащить в дом? Ты что, не знаешь, что при обнаружении этих уродов нужно срочно звонить в полицию, а не пытаться оказать им помощь!.. Ты знаешь, что помогал врагу?!

– Да что вы, ваша честь!.. Да разве же я ему помогал? Ведь я думал, что это добрый маливан с дороги сбился и в беду попал – на улице-то темно было, хоть глаз выколи. Вот и втащили мы его в тепло, а как при свете-то увидели, что это за подарочек, так тут же в полицию! Неужто я не знаю, ваша честь, что надо быть лояльным.

Заурчал двигатель вездехода. Подчиненные напоминали гроссфитцеру, что пора отъезжать.

– Ну ладно, гражданин Розенфельд, будем считать, что ты отбрехался. Будем пока что считать, что ты человек честный и похитителям людей не помощник…

– Да не помощник я!.. – вскричал Майбо.

Но гроссфитцер остановил его жестом:

– Это мы выясним, гражданин. Обязательно выясним…

И, не говоря больше ни слова, Джакоб развернулся и пошел обратно во двор, а Майбо засеменил следом, глядя, как сапоги полицейского топчут прибитую ночным заморозком траву.

Джакоб прошел мимо Лейлы, даже не взглянув на нее, и, только вскочив на гусеницу вездехода, крикнул:

– Не думай, что ты очень хитра, хозяйка!.. Не думай!..

После этого гроссфитцер захлопнул дверь, и вездеход, скрипя гусеницами, покатился по промерзшей дороге.

Лейла с мужем еще какое-то время смотрели вслед удалявшейся машине, а затем Майбо спросил:

– Куда ты это спрятала?

– Зачем тебе? – не глядя на мужа, поинтересовалась Лейла.

– Затем, что я тоже рисковал и даже не могу понять – почему. Наверное, потому, что меня возмутило их свинское поведение. Говори, Лейла, ведь я же тебя не предал.

– Не предал? – Женщина повернулась и в упор посмотрела на Майбо. – Ты не мог предать меня, я же твоя жена…

– Ну… – Майбо пожал плечами, затем вздохнул и признался: – Я был близок к этому, Лил. Честное слово…

Лейла ничего не сказала в ответ на признание мужа. Она подошла к воротам и, приподняв клок свалявшейся травы, достала ту самую коробочку, за которой охотились полицейские.

Она держала ее на своей ладони, и Майбо, приблизившись, робко протянул руку и дотронулся до металлической поверхности. Этот предмет, пару часов назад казавшийся Майбо пустой вещицей, теперь обрел свою значимость и силу.

– И что, ты думаешь, за этой штукой придут?

– Думаю, да, – твердо сказала Лейла.

– Но ведь и эти могут вернуться.

– Могут. Но теперь я спрячу его так далеко, что им ни за что не найти.

Стрекоча гусеницами и ныряя в глубокие лужи, наполненные ледяным крошевом, вездеход весело бежал по наезженной дороге, подгоняемый нетерпением профитцера Крейга. Его дежурство заканчивалось через час, и ему не хотелось задерживаться на службе ни одной лишней минуты.

«Вот и работай с такими людьми, – думал Джакоб, глядя на профиль постаревшего Крейга. – Этот, без пяти минут пенсионер, рвется домой так, будто его ждет там молодая жена, а не сварливая старуха, с которой они прожили тридцать лет».

Бурх и Джо-Пайн спокойно спали, удобно положив ноги на накрытый грязным мешком труп саваттера. Эти двое жили по привычке и, наверное, даже не понимали, кто они и чем занимаются.

Гроув бодрствовал. Он смотрел на покачивавшийся за окном пейзаж и думал о женщине, которая ему так понравилась. Гроссфитцер частенько разрешал Гроуву развлечься на подобных заданиях, но сегодня почему-то сделал исключение. А баба, как назло, попалась самая лучшая.

Гроув покосился на начальника и, встретившись с его тяжелым взглядом, снова уставился в окно.

Слева, из-за поросшей кустарником горы, выскочил вертолет, принадлежащий ЕСО – серьезной службе, у которой вся полиция была на побегушках. Машина была увешана сетчатыми антеннами. Тяжело развернувшись, она снова пошла в сторону перевала, туда, где ночью рухнул летательный аппарат.

Спустившись к реке, вездеход сбросил скорость и, встав на скользкие, отшлифованные водой камни, пошел осторожно, чтобы набегавшие струи горной реки не перекатывались через крышу.

На одном из больших валунов вездеход подпрыгнул, и Крейг выругался, а затем неожиданно сказал:

– Я так понимаю, шеф, что эта чернявая баба что-то знала.

– С чего это ты взял? – спросил Джакоб. Эта мысль и так не давала ему покоя, но гроссфитцер считал, что только он заметил тонкую игру женщины.

– Да слишком уж она хотела, чтобы мы поверили, что она шлюха… Но на шлюху она непохожа.

– Все бабы шлюхи!.. – подал голос Гроув.

«Ну вот, затронули его больное место», – подумал Джакоб.

– Надо было трахнуть ее всем по разику, и все дела!.. Тогда бы живо все рассказала!

– Уймись, Гроув, – обронил гроссфитцер. – Тебя на службе интересует только траханье.

– А хоть бы и так, шеф. Ведь полицейскому не каждая сможет отказать.

– Что ты думаешь, Лойдус? Знала хозяйка, куда подевался маршрутизатор? – обратился Джакоб к стажеру, чтобы только заткнуть Гроува.

– Я?! – Лойдус даже испугался. Он никак не ожидал, что кто-то поинтересуется его мнением, и даже не успел его составить. – Я же был на чердаке, сэр.

– Но женщину-то ты видел?

– Видел, – согласился Лойдус, невольно вспомнив, как обжег его взгляд хозяйки дома. Воспоминания заставили Лойдуса снова покраснеть.

– Ну так что тебе показалось – спрятала она марш– рутизатор или нет?

– Я не могу сказать, сэр.

Женщина очень ему понравилась, и он не хотел, чтобы его подозрения ей навредили.

– Все ясно! И этот спекся! – авторитетно заявил Гроув. – Я же говорю, надо было ее тра…

– Заткнись!.. – зло прикрикнул Джакоб.

Между тем река закончилась, и вездеход стал карабкаться по крутому склону – туда, где начиналась дорога, ведущая в цивилизованную часть долины.

Там был город, шоссе, магазины и дома – словом, все, что позволяло Джакобу считать себя человеком, кое-чего добившимся в жизни. Гроссфитцер не любил деревню.

Он, без сомнения, мог бы задержаться в доме Розенфельда и выбить из этих подонков-хозяев всю правду, но очередной приступ неведомой тоски заставил Джакоба отступить.

«Сообщу о них в ЕСО, и все будет в порядке», – подумал он.

Прогрохотав гусеницами по брусчатке и развернувшись во дворе управления окружного шерифа, вездеход сдал задом к воротам покойницкой.