И еще раз напутствовал Юшенкова:

– Останавливай машину – и в другую сторону.

Легковушка резко взяла с места. Ирина ровным голосом спросила:

– Куда ехать?

– Прямо, только быстро.

«Жигули» нашли через три часа возле кольцевой развязки – именно столько времени понадобилось для снаряжения группы ОМОНа из областного центра на место происшествия. Очевидно, преступники разъехались в разные стороны, потому что ни по одному, ни всех вместе задержать их не удалось. Задержали только малолеток, которые вдоволь курили, рассказывая, как дезертиры ловко переколбасили караул.

Рано утром на одном из перегонов им удалось догнать медленно идущий грузовой поезд. Рабочие к этому времени закончили бастовать, и составы стали отправлять по назначению. В кромешной тьме, боясь свалиться под колеса, пять человек прыгали с вагона на вагон, ища более или менее сносное убежище. Добравшись до рефрижератора, состоящего из пяти вагонов, ступали по крыше аккуратно, чтобы их шаги не услышала смена рабочих. И за пятым вагоном нашли то, что искали. Прежде чем спуститься в вагон, Каменев определил направление: поезд шел на восток.

Солдаты и девушка слушались Каменева беспрекословно. Он был вооружен двумя автоматами, один из которых висел за спиной, и парой трофейных «макаровых».

В небольшом убежище, где они оказались, Каменев занял угол, изготовил автомат для стрельбы.

– Не бойтесь, буду ссаживать по одному. Тебя – последней. – Он стволом указал на девушку, и его губы тронула улыбка. – Лихо ты управляешься с машиной. С пистолетом тоже. Где научилась стрелять?

– По дороге расскажу, – последовал лаконичный ответ.

Здание Верхнегородищенского ОВД было оцеплено местной милицией и областным ОМОНом. Казалось, все жители этого небольшого городка плотной стеной обступили красновато-коричневое здание управления.

– Вовремя дело о расстреле караула и побеге особо опасных преступников повесили на меня, – сказал начальнику главка полковник милиции Лысенков. – Придется поднатужиться и военной прокуратуре. Среди сбежавших числятся шесть военнослужащих. Кому еще? ГУИНу, не говоря уж о генпрокуратуре.

Московского гостя встречал начальник отделения.

– Майор Веретин, – представился он.

Лысенков решил не церемониться.

– Пройдемте внутрь, майор. По пути вкратце расскажете свежие новости.

Вместо новостей Николай Лысенков выслушал старообрядческие причитания: «Не к добру этот этап: сердце чуяло». Полковник решил выяснить причину фальши, которая лезла из всех слов майора.

Вслед за начальником в здание милиции вошли четыре оперативника и столичный судебный эксперт.

– Трупы не трогали? – Лысенков приблизился к бесформенной массе в середине мрачного коридора, накрытой простыней, над которой уже витали мухи. – Кстати, где наши коллеги из областного центра?

– Они сейчас в подвальном помещении.

– Ну что же, начнем. Слава, – подозвал полковник оперуполномоченного Мирошника, – начинайте осмотр. А вы, майор, все же расскажите последние новости.

– Да нет никаких новостей. Отловили за это время только суточников да малолеток. Самого бойкого только что удалось отыскать. Словоохотливый, уже дает показания. Сейчас все сидят по кабинетам.

– А вы говорите – нет новостей. Мне-то можно побеседовать со словоохотливым? – приноравливаясь к лицемерному тону коллеги, спросил полковник. – Он суточник или?..

– Малолетний правонарушитель. Угнали с приятелями автокран. Хотели отогнать в райцентр и продать. Перехватили на полдороге.

Разговор с московским чином повлиял на майора Веретина положительно, он стал приходить в норму. Может, удастся отделаться полегче и скрыть все правонарушения и бесчинства личного состава вверенного ему отделения.

Полковник взял протокол. Прочитав его, он вздохнул.

– Как я понял, Ваня, нападение на караульных произошло из камеры, где сидели солдаты. Но почему рецидивисты не воспользовались камерой, где сидел ты и твои товарищи? Почему не из своей камеры совершили нападение на караул – понятно, об этом говорить не будем. Почему, а?

– Как почему?.. Мы же не солдаты, стрелять не умеем.

– Молодец, хорошо соображаешь.

– Мне не к чему соображать, я сам все видел.

– И слышал, – полковник снова перевернул протокол. – Вот здесь написано, что инициаторами побега были именно солдаты. Они, по твоим словам, сделали подкоп.

– Ну да, сначала заглянули к нам, угостили сигаретами, потом поползли дальше.

Пацан начал понимать, что допустил ошибку, но вот где? Каменев просил его об одном, а он пошел дальше, стал развивать тему, полагаясь на собственную изворотливость.

Что касается Лысенкова, то ошибка Вани Корнева была для него очевидна. Паренек делал упор на солдат, а опытный следователь, не меняя самой постановки вопроса, просто переставил действующих лиц. И получил ответ.

Вошел капитан Мирошник. Переговорив с ним у приоткрытой двери кабинета, Лысенков отпустил оперативника и вернулся к столу. По-хозяйски покопавшись в ящике стола следователя, полковник извлек чистый лист бумаги, жестом попросил Корнева придвинуться ближе к столу, щелкнул шариковой ручкой.

– Дело было так, Ваня, – суховатым голосом начал Лысенков. – Если я ошибусь, поправь меня. К солдатам вы так и не смогли докопаться, не хватило силенок. Поэтому вы наведались к уголовникам, наладили контакт, кое-что рассказали о распорядке в изоляторе. Так вот, подкоп делали не солдаты, как записано с твоих слов в протоколе, а бандиты. Если нужны доказательства, то они так и лежат горкой земли и щебня под нарами вашей камеры. Ты хорошо разбираешься в технике, угнал автокран, значит, знаком с принципом работы бульдозера, который под себя не гребет. Не могли солдаты копать от себя. – Полковник отложил авторучку в сторону. – Ты не с того человека стал списывать себе облик. Пошли со мной в подвал, я покажу тебе его деяния. Давай руку, ну?

Мальчик покачал головой и машинально убрал руку за спину. Он не мог отвести взгляд от ставших вдруг пронзительными глаз следователя.

– Побудь дома, никуда не уходи. Возможно, нам понадобится твоя помощь. Или ты еще что-то хочешь добавить?

– Про девушку хотел сказать. Она с солдатами сидела. В коридоре она застрелила раненого мента. Вову Климова. Мы его Вовочкой зовем. На соседней улице живет. Жил то есть.

Уже глубоким вечером две объединившиеся опергруппы довольно четко воспроизвели картину преступления. Интересовало в этом деле все, но особо Лысенков выделил следующее. Перебирая на столе листы протоколов и данные экспертиз, полковник в обычной для него манере вслух обращался к себе, в то время как просторный кабинет начальника ОВД был полон офицерами милиции.

– Осужденный Хабибуллин Муса, – потирая подбородок, говорил Лысенков, восседая на месте хозяина кабинета. – В теле две пули: из «макарова» и «калашникова». Осужденный Кирилл Ефимцев – убит из «макарова». Из «макарова» же убит Девяткин. Убиты сержанты Захаров и Климов.

Капитан Мирошник затушил в пепельнице сигарету. Перед ним лежало заведенное накануне Верхнегородищенским ОВД дело на гражданку Андрианову. Собственно, в папке было только постановление на арест и пара протоколов. Паспорт задержанной ему принес дежурный следователь – старший лейтенант Панин.

– Хочу обратить внимание на показания молодой пары, на чьей машине уехал Каменев. Речь идет о заложниках, среди которых одна молодая женщина – Ирина Владимировна Андрианова. Задержанная, судя по записям в протоколе, за мошенничество.

– Думаешь обнаружить связь между ней и бандитами? – спросил Лысенков.

– Мне интересно, как и кто именно задержал ее. А этот кто-то – сержант Климов. Как раз он перевозил заключенных в отделение. Он, увы, ответить не сможет. Мы получили невразумительный, вернее, неправдоподобный ответ от несовершеннолетнего свидетеля. Якобы Ирина Андрианова принимала участие в расстреле караула, убила сержанта Климова. Может быть, вы поможете? – Мирошник вопросительно посмотрел на лейтенанта Панина. – Под протоколами ваши подписи?