– Может, они друзья? – спросила Настя, задумчиво разглядывая фотографии, сделанные на местах преступлений. – Очень часто друзья стараются одеваться одинаково, особенно в таком нежном возрасте.

Миша Доценко насмешливо посмотрел на нее и бросил в свою чашку еще один кусочек сахару.

– Нет, Анастасия Павловна, не правы вы были, когда заставили меня переходить с вами на «ты». Возвращаюсь обратно к вежливому «вы».

– Почему? – удивилась Настя.

– Потому что вы безнадежно стары, мадам, и двадцатилетняя молодежь вам явно не по зубам. Так, как эти двое, одеваются семьдесят процентов данной возрастной категории. И почти все таскают с собой плейеры и слушают музыку на ходу и в транспорте.

– Серьезно? Надо же, не замечала… – растерянно пробормотала она.

– Тебя послушать, так можно подумать, что ты на работу на самолете летаешь, – покачал головой Доценко. – Ты же ездишь в городском транспорте, по улицам ходишь. Глазами пользоваться не пробовала?

– Да ну тебя, Мишенька! – рассмеялась Настя. – Я глазами под ноги смотрю, чтобы не споткнуться, или в книжку, если удается сесть. В общем, ты прав, конечно. Я действительно по сторонам не смотрю, мыслями куда-то далеко отъезжаю и окружающий мир не воспринимаю. Дурацкая особенность. И все-таки ты уверен, что Курбанов и Фризе – не приятели?

Михаил открыл блокнот, полистал странички, исписанные ровным мелким почерком.

– По убийству Валерия Фризе, девятнадцати лет от роду, отработан круг его знакомых, среди коих юноша по фамилии Курбанов не фигурировал. По вчерашнему трупу Курбанова круг знакомых пока не отработан полностью, но и там Фризе не мелькает. Курбанову двадцать лет, не учится и не работает, стоит на учете у нарколога как потребитель героина, в связи с чем освобожден от службы в наших доблестных Вооруженных Силах. Фризе же, напротив, занят общественно полезной деятельностью с утра до вечера, учится в университете, по вечерам подрабатывает в одной очень приличной фирме – он хорошо владеет компьютером. Практически не пьет и даже не курит, бережет здоровье, и при всей своей занятости ухитрялся дважды в неделю посещать спортзал, – Доценко закрыл блокнот и сделал несколько глотков кофе. – За подробностями я поеду через полчаса, договорился с опером из Западного округа, где обнаружили труп Фризе. Туда же обещал подъехать и человек из Южного округа, на территории которого убили Курбанова. Вы, мадам, со мной, конечно, не поедете?

– Поеду, – Настя улыбнулась, – тебе назло. Чтобы ты не забывал, что меня Колобок назначил старшей.

Первым, что бросалось в глаза при взгляде на Андрея Чеботаева, были его длиннющие ресницы. Ну просто на зависть девушкам!

– Ты что, их специально отращиваешь? – поинтересовался Доценко через три минуты после знакомства с оперативником из Западного округа. – Или они наклеенные?

Чеботаев басовито хохотнул и демонстративно подергал ресницы.

– Всю жизнь мучаюсь, – признался он, – ребята в школе дразнили, так я их даже обрезать пробовал. Еще длиннее выросли. Потом научился пользу извлекать.

– Девушек заманиваешь? – догадался Доценко.

– Не только. Вообще народ обманываю. Глазки круглые сделаю, ресницами хлоп-хлоп, полный наив изображаю.

– И чего? Помогает? – спросил Миша.

– Всегда, – коротко и уверенно ответил Чеботаев. – Особенно с мужиками. Ловятся «на раз». Так как, здесь поговорим или к месту прогуляемся? Здесь недалеко, минут десять ножками.

Насте отчаянно не хотелось никуда идти, она уже удобно устроилась на единственном не шатающемся стуле, но царившая в кабинете духота грозила сосудистыми неприятностями, причем в самом недалеком будущем. На улице, конечно, не намного прохладнее, но там хоть воздух слегка шевелится, изображая слабое подобие ветерка.

– Пошли в поле, – скомандовала она. – Посмотрим на месте. Когда из Южного округа человек приедет?

Чеботаев взглянул на часы.

– Минут через сорок-пятьдесят, может – через час.

– Ну и славно. Потом вместе с ним проедем к месту вчерашнего убийства.

Валерий Фризе был найден в ста пятидесяти метрах от собственного дома, смерть наступила между часом и половиной второго ночи. Судя по всему, он шел от метро домой, слушал музыку. Наушники от плейера надежно ограждали слух юноши от всех посторонних звуков, особенно если это звуки тихие и осторожные. Убийца практически беспрепятственно приблизился сзади и использовал шнур от плейера в качестве инструмента для удушения. Легко и просто.

С момента убийства и до сегодняшнего дня усилия милиции были направлены на то, чтобы выявить хоть какие-нибудь сомнительные контакты Фризе среди всех его знакомых по университету, по работе в фирме, где он обслуживал компьютерные программы, и даже среди бывших одноклассников и соседей по дому и двору. Версии появлялись каждый день, ибо сомнительные, с точки зрения оперативников, личности возникали в окружении Валерия на каждом шагу. Кто-то был связан с наркотиками, кто-то «шестерил» на криминалитет, кто-то просто был ранее судим. И о каждом из подобных персонажей нужно было наводить дополнительные справки и выяснять, где они проводили время в момент убийства Фризе. Однако со вчерашнего дня ситуация в корне изменилась, стало очевидным, что истоки преступления надо искать вовсе не там, а среди тех, кто посещает ночные клубы, когда в них выступает группа «Би-Би-Си». Ибо единственное, что объединяло двух юношей, задушенных поздно ночью на пути домой, это именно выступления группы в ночных клубах, на которые оба погибших ходили накануне смерти. Валерий Фризе провел вечер в клубе «Геракл», Николай Курбанов – в «Ночной бабочке».

– Андрюша, а что это за группа такая – «Би-Би– Си»? – спросила Настя, когда они возвращались в отделение. – Я никогда о ней не слышала.

– Тоже мне, показатель! – фыркнул Доценко. – Ты, кроме своего Верди, вообще ничего не знаешь.

– А ты и Верди не знаешь, – сердито отпарировала Настя. – Не груби старшим.

– Мальчики, девочки, не ругаться, – Чеботаев скорчил жалобную мину и захлопал ресницами. – Рассказываю, что знаю. Группа «кислотная». Состоит из трех человек: Борис Худяков, Биримбек Бейсенов и Светлана Медведева. Отсюда и название – по первым буквам имен. Малолетки от них тащатся.

– Малолетки – это которые? – уточнила Настя. – Тинейджеры? Или постарше?

– От тринадцати до двадцати двух. Не все, конечно. Только «кислотные», такие же, как сама группа. Выступают по ночным клубам, иногда дают концерты в Домах культуры. Их в прошлом году активно раскручивали, даже клип по телику крутили, я несколько раз видел. Не скажу, что они гребут бешеные бабки, вход в ночной клуб стоит в среднем около ста – ста пятидесяти рублей, и народу туда помещается не бог весть сколько, от ста человек до трехсот, если клуб побольше. С таких выступлений миллионы не заработаешь.

– Понятно, – протянула Настя. – А фанаты у них есть? Настоящие, постоянные?

– Ну а как же, – Андрей усмехнулся и снова захлопал ресницами. – Это все как у больших. У них даже администратор есть. О, кажется, нас уже ждут.

Перед входом в отделение милиции стоял, ссутулившись и глядя куда-то в сторону, мужчина лет сорока пяти.

– Курбанов, – представился он странно-глуховатым голосом.

Настя в недоумении обернулась к Чеботаеву, потом перевела взгляд на мужчину. Тот коротко кивнул, при этом лицо его исказилось в болезненной гримасе.

– Ну да, это моего сына… Майор Курбанов, Василий Петрович, отдел милиции Орехово-Борисово Южное. К вам должен был приехать другой сотрудник, но я попросил…

– Да-да, понятно, – поспешно кивнул Чеботаев. – Знакомьтесь, наши коллеги с Петровки, подполковник Каменская, капитан Доценко.

– Настя, – она протянула руку Курбанову и невольно вздрогнула. Ей показалось, что боль, которую испытывал отец погибшего юноши, передалась ей через пальцы и пронзила насквозь.

– Михаил, – представился Доценко. – Мы хотели проехать к месту происшествия.