У нее никогда не было собаки, но Настя примерно представляла себе, что такой маленький щенок вряд ли мог быть оставлен на улице без поводка, не привязанный, пока хозяин делает покупки. На всякий случай она заглянула в магазин и громко спросила:

– Чей щенок на улице?

Результат был вполне ожидаемым: щенок не принадлежал никому из трех продавцов и двух покупателей. Она вышла на улицу, лохматый беспризорник сидел на том же месте, перед скамейкой, и жалобно смотрел на нее.

– Что ты на меня так смотришь? – спросила Настя с упреком. – Где я теперь буду искать твоего хозяина?

В ответ снова раздалось тихое тоненькое поскуливание. Щенок сделал пару неуверенных шагов, поднялся на задние лапы, передними обхватил Настину ногу и задрал морду, словно ловил ее взгляд. Настя мужественно боролась с собой несколько секунд, но все-таки не выдержала.

– Ладно, горе ты мое, пошли домой, я тебя хоть накормлю.

Она нагнулась и потрепала щенка по загривку. Он расценил сей жест совершенно недвусмысленно и бодро потрусил рядом с новой хозяйкой.

– Что это? – с ужасом спросил Чистяков, глядя Насте под ноги. – Откуда это взялось?

– Это потерялось, – произнесла она старательно бодрым голосом, чтобы муж не уловил паники, которая ее охватила, едва Настя переступила порог своей квартиры.

Только сейчас она в полной мере осознала, что натворила, приведя сюда приблудного щенка, но отступать было поздно. Гуманнее было бы оставить его под лавкой у магазина, чем выгонять из дома, куда его привела по собственной воле. Ведь он ей уже поверил, он послушно шел за ней всю дорогу от злосчастного магазина до двери квартиры, то и дело забегая вперед и заглядывая в глаза: не передумала ли? не обманет ли?

– Лешенька, ты не волнуйся, я сейчас же напишу пару десятков объявлений, пойду на улицу и расклею их. Щенок маленький, он не мог уйти далеко от дома, значит, хозяин живет где-то поблизости. Я уверена, что уже завтра утром за ним придут.

Чистяков молча разглядывал черно-коричневый клубок, который принял весьма подозрительную позу прямо посреди прихожей. Так и есть, из-под клубка растекалась ароматная лужица.

– А если не придут? – ледяным тоном произнес Алексей. – Пройдет день, другой, третий, а за ним так и не придут. Что тогда?

– Тогда и будем решать. Принеси тряпку, пожалуйста.

– Я сам, – буркнул он.

Чистяков принес тряпку, вытер лужу и присел на корточки перед щенком, который, словно почувствовав неудовольствие хозяина дома, забился в уголок между стеной и тумбой для обуви.

– Чем его кормить?

– Я не знаю, – с облегчением ответила Настя. Кажется, самое страшное миновало. – Колбасой, наверное. Или вареным мясом. Как ты думаешь, какой он породы?

– Кто-то из овчарок, крупный, хотя ему месяца три-четыре, не больше, – ответил муж, вставая. – Впрочем, какое это имеет значение? Кстати, это он или она?

Настя приподняла щенка и взглянула на его живот.

– Он. Парень. Давай покормим его, потом я напишу объявления и пойду расклеивать. Ну, Лешик, солнышко, ну не сердись, пожалуйста. Ты пойми, он такой маленький, такой жалкий, голодный, одинокий, я просто не смогла его бросить на произвол судьбы. В конце концов, мы с тобой не развалимся от того, что он побудет у нас денек-другой.

– Он будет оставлять лужи и кучи по всей квартире. У меня сидит ученик, и вдруг я срываюсь с места со словами: «Извините, мне нужно какашки убрать». Ты этого хочешь? Щенку от силы четыре месяца, и неизвестно, сделаны ли ему прививки. А если не сделаны? Пока щенок не привит, его нельзя выпускать на улицу, и вот представь себе, он сегодня несколько часов провел на свободе, нюхался с другими животными, подбирал что-то с земли, а завтра он начнет болеть. У него будут судороги, рвота и понос. И не дай бог он умрет. Ты и этого хочешь? У тебя никогда в жизни не было собаки, а у меня она была, и благодари судьбу, если окажется, что это чучело, которое ты приволокла с улицы, совершенно беспородное. Потому что если окажется, что он породистый, то ты будешь иметь колоссальную головную боль с его питанием. Будешь каждое утро чуть свет бежать за молоком и готовить ему кальцинированный творог. И варить кашки по особым рецептам. И если его хозяева не объявятся, то через пару месяцев с ним нужно будет гулять утром и вечером, и не пять минут, а как минимум час. Или ты, как обычно, намерена все это удовольствие спихнуть на меня?

– Лешенька, я прошу тебя, пожалуйста! Я все понимаю, я поступила неправильно, признаю, но теперь-то что мне делать? Вышвырнуть его обратно на улицу? Скажи, как я должна поступить – я так и поступлю.

– Да ладно, – Алексей махнул рукой, – теперь уж ничего не поделаешь. Что сделано – то сделано.

После ужина Настя быстро набрала на компьютере и распечатала двадцать объявлений с описанием щенка и своим номером телефона и стала одеваться.

– Ты куда? – спросил Алексей.

– Объявления расклеивать.

– С ума сошла? Почти двенадцать ночи. До утра их все равно никто читать не будет. Завтра расклеишь, когда на работу пойдешь.

– Тоже верно, – с готовностью согласилась она. Идти на улицу так поздно ей не хотелось, а брать с собой Лешку опасно: оставшись без пригляда, щенок может натворить черт знает что. Написает на Лешкины бумаги или съест их.

Посреди ночи Настя проснулась от того, что щенок укладывался между ней и мужем, пытаясь пристроить голову на ее шее, а задние ноги – на плече у Чистякова.

– Тихо, Лешу разбудишь, – едва слышно прошептала она.

Обняв щенка и положив руку так, чтобы шерсть не щекотала Алексея, она заснула с ощущением какого-то пронзительного счастья.

Когда машина остановилась, Женя, не дожидаясь отца, выскочила наружу и направилась к подъезду. Ей хотелось первой оказаться возле почтового ящика и посмотреть, нет ли там письма. Если есть, она успеет его спрятать, засунет за пояс юбки, под пиджаком видно не будет. Конечно, это ужасно, что отец заставляет ее даже в такую жару ходить на работу в костюме с блузкой, но, как выяснилось, в этом есть свои плюсы. Обычно отец на несколько минут задерживался, давая водителю Григорию указания, и этого времени Жене вполне хватало, чтобы проверить содержимое почтового ящика. Но сегодня ей не повезло.

– Евгения! – строго окликнул отец, когда она нажимала клавиши на кодовом замке. – Захвати продукты.

Женя вернулась к машине и стала вытаскивать сумки и пакеты с продуктами, которые Григорий покупал для них раз в несколько дней по заранее составленному списку. Пока она возилась, отец закончил разговор с водителем и вместе с ней вошел в подъезд. Руки у Жени были заняты, и она с отчаянием смотрела, как отец достает ключи и открывает ящик. Так и есть, предчувствие ее не обмануло. Среди газет и рекламных проспектов мелькнул белый конверт.

Отец сперва не обратил на него внимания, однако в лифте быстро просмотрел почту и наткнулся на письмо. На конверте не было ни имени, ни адреса, только два заветных слова: «От друга». Недоуменно хмыкнув, отец собрался было вскрыть конверт, но лифт остановился, и он сунул письмо в газеты.

Ни жива ни мертва, Женя переодевалась и готовила ужин. Когда отец вскроет письмо? Что он в нем прочтет? Что подумает? Поймет ли, что письмо адресовано ей, или примет за дурацкий розыгрыш или ошибку с адресом?

– Папа, иди к столу, – позвала она и сама удивилась тому, как неуверенно и фальшиво звучит ее голос.

Отец появился чернее тучи. В руках у него Женя увидела злополучный конверт.

– Что это значит, Евгения? – спросил он тоном, не предвещавшим мирного светского обсуждения погоды и цен на фондовом рынке. – Кто пишет тебе столь странные письма?

– О чем ты? – Она постаралась говорить как можно спокойнее, но голос предательски сорвался на фальцет.

– А я тебе прочту вслух, чтобы тебе стало понятно, о чем я, – язвительно ответил отец. – Вот послушай: «Я никому не позволю плохо отзываться о самой прекрасной девушке на свете. Я доказал это еще раз. Твой преданный друг». И для кого же это ты, позволь узнать, самая прекрасная девушка на свете? Кто такой этот твой преданный друг?