– Сабор, Шита, Нума гомангани и Гиста-змея любят полакомиться маленьким Нкимой, – запротестовала обезьянка. – Оттого я и боюсь.

– Не бойся, Нкима, – сказал человек-обезьяна. – Тарзан никому не даст тебя в обиду.

– Там гомангани! – не унимался Нкима. – Убей их! Нкиме не нравятся гомангани. Тарзан неспешно поднялся.

– Иду, – произнес он. – Нкима может пойти со мной или спрятаться на время в безопасном месте.

– Нкима не трус, – запальчиво ответила обезьянка. – Я пойду сражаться вместе с Тарзаном из племени обезьян.

Зверек запрыгнул на спину человека-обезьяны, обхватил лапками его бронзовую шею и с этой благоприятной позиции стал с опаской выглядывать то из-за одного плеча, то из-за другого.

Тарзан молча устремился по деревьям туда, где Нкима обнаружил негров, и вскоре увидел под собой десятка два туземцев, шедших гурьбой по тропе.

Все они несли тюки разных габаритов, а некоторые из негров имели при себе ружья. По внешнему виду поклажи Тарзан определил, что ее хозяин – белый человек.

Повелитель джунглей окликнул чернокожих. Те испуганно остановились, со страхом таращась вверх.

– Не бойтесь, я – Тарзан из племени обезьян, – успокоил их Тарзан.

Он с легкостью приземлился среди них на тропу. В тот же миг Нкима слетел с его плеча, стремглав метнулся вверх по дереву, уселся на высокой ветке и принялся плаксиво верещать, начисто позабыв про свое недавнее бахвальство.

– Где ваш хозяин? – спросил Тарзан.

Угрюмые негры опустили глаза и ничего не ответили.

– Где фон Харбен, ваш бвана? – допытывался Тарзан.

Ближний к нему носильщик беспокойно зашевелился.

– Он умер, – буркнул негр.

– Как умер? – недоуменно спросил Тарзан. Негр мялся, пока не нашелся:

– Его растоптал раненый слон, – выпалил он.

– Где тело бваны?

– Мы не смогли его найти.

– Тогда почему вы решили, что его убил слон? – спросил человек-обезьяна.

– Потому что бвана ушел из лагеря и не вернулся, – вмешался второй негр. – Там кружил слон, и мы подумали, что он убил бвану.

– Вы говорите неправду, – сказал Тарзан.

– Я скажу тебе правду, – заговорил третий негр. – Бвана поднялся в горы Вирамвази, и разгневанные духи умерших забрали его с собой.

– А теперь я скажу вам правду, – суровым голосом произнес Тарзан. – Вы бросили своего хозяина на произвол судьбы.

– Мы испугались, – стал оправдываться третий чернокожий. – Мы предупреждали, чтобы он не поднимался в горы. Умоляли его вернуться назад, но он не послушался, и духи мертвых унесли его.

– Когда это произошло? – спросил человек-обезьяна.

– Дней шесть-семь, а может, десять тому назад. Точно не помню.

– Где вы его оставили?

Негры наперебой бросились описывать местонахождение их последней стоянки на склоне Вирамвази.

– Ступайте по домам в свою страну Урамби. Если понадобится, я вас разыщу. Если ваш бвана мертв, будете сурово наказаны, – подытожил Тарзан.

Запрыгнув на дерево, человек-обезьяна исчез из поля зрения незадачливых негров в направлении Вирамвази. Малыш Нкима с пронзительным визгом бросился ему вдогонку.

Из разговора с неграми Тарзан заключил, что те предательски бросили фон Харбена и что молодой ученый скорее всего двинется следом за ними. Не будучи знаком с Эрихом фон Харбеном, Тарзан, разумеется, предположил, что, оказавшись один, тот не станет пробиваться к неизведанным, грозным тайнам гор Вирамвази, а осмотрительно предпочтет по возможности быстрее добраться до своих.

С этими мыслями человек-обезьяна торопливо двигался вперед маршрутом негров, ожидая встретить фон Харбена с минуты на минуту.

Предположение Тарзана однако не оправдалось, и он потерял немало времени, высматривая фон Харбена, но, тем не менее, шел он гораздо быстрее чернокожих и оказался у подножия Вирамвази уже на третий день пути.

Здесь он с большим трудом отыскал место, где фон Харбен был покинут своими людьми, так как проливной дождь и ветер уничтожили следы. Он нашел палатку, сорванную ветром, но фон Харбена так и не обнаружил. Не найдя следов белого человека в джунглях, указывавших бы на то, что ученый бросился догонять дезертиров, Тарзан пришел к выводу, что если фон Харбен не погиб, то искать его следует среди таинственных отрогов Вирамвази, где ему угрожают неведомые опасности.

– Нкима, – обратился человек-обезьяна к зверьку, – когда поиск затруднен, то, как говорят тармангани, человек ищет иглу в стоге сена. Как, по-твоему, в этом скоплении гор мы отыщем нашу иглу?

– Пошли назад, – заныл Нкима. – Там тепло. Здесь дует ветер, а наверху еще холоднее. Это не место для ману, маленькой обезьянки.

– И все же, Нкима, мы поднимемся туда. Обезьянка испуганно заверещала, обратив мордочку к грозным вершинам.

– Малыш Нкима боится! В этих местах у пантеры Шиты логово!

Тарзан молча усмехнулся и зашагал в гору.

Поднимаясь по диагонали на запад, Тарзан, надеявшийся на случайную встречу с фон Харбеном, на самом деле двигался в направлении, противоположному тому, которым шел разыскиваемый им человек. По замыслу Тарзана, если он, достигнув вершины, не обнаружит следов фон Харбена, то двинется в обратную сторону, на восток, и станет искать на большей высоте. По мере того, как человек-обезьяна продвигался вверх, склон делался все круче и сложнее, пока не превратился в вертикальную преграду, усыпанную у основания обломками скал. Лес, который рос ниже по склону, сменился на этом участке редкими карликовыми деревьями.

Тарзан стал карабкаться через камни, надеясь обнаружить какую-нибудь тропу, и настолько увлекся, что не заметил небольшую группу негритянских воинов, наблюдавших за ним снизу, из укрытия деревьев. Даже Нкима, обычно не терявший бдительности, как и его хозяин, не увидел людей, занятый, как и тот, поисками тропы.

Нкима глубоко страдал. Дул ненавистный ему ветер, вокруг ощущался сильный запах пантеры Шиты, а совсем неподалеку виднелись выступы, с которых Шита в любую секунду могла наброситься на них. От страха у Нкимы сердце сжалось в слабо пульсирующий комочек.

Через некоторое время они попали в особенно трудное место. Справа высилась отвесная стена, слева тянулся крутой обрыв. Один неверный шаг и Тарзан полетел бы вниз, а тут как назло путь был усыпан множеством острых шатких камней. Вскоре впереди обозначился поворот. Если дорога за поворотом станет хуже, то придется поворачивать назад.

На углу, где проход сужался, Тарзан на мгновение потерял равновесие, и из-под его ног сорвался камень. Решив, что Тарзан падает, Нкима завопил во весь голос и спрыгнул с его спины, оттолкнувшись с такой силой, что человек-обезьяна упал и покатился вниз.

Если бы не выходка Нкимы, то Тарзан без труда сохранил бы равновесие, но получилось так, что человек-обезьяна стал съезжать по склону головой вниз, пока не угодил в карликовые деревья, цепко державшиеся корнями за скалу.

Охваченный ужасом Нкима бросился к хозяину, истошно запричитал ему на ухо, силясь поднять с земли, но человек-обезьяна лежал неподвижно. Из раны на виске из-под шапки темных волос текла тоненькая струйка крови.

И пока Нкима предавался отчаянию, наблюдавшие за ними снизу чернокожие воины стали быстро карабкаться вверх, подбираясь к зверьку и его неподвижному хозяину.

Круто обернувшись на звуки приближающихся шагов, Эрих фон Харбен увидел подошедшего негра с ружьем.

– Габула! – воскликнул белый, опуская пистолет. – Откуда ты взялся?

– Бвана, – сказал негр, – я не мог бросить тебя на растерзание духам, обитающим в этих горах.

Фон Харбен с недоверием уставился на чернокожего.

– Но если ты веришь в духов, Габула, то почему же ты не боишься, что они убьют и тебя тоже?

– Смерти все равно не миновать, бвана, – ответил Габула. – Странно, что тебя не прикончили в первую же ночь. Ну а нынче нас обоих уж точно убьют.

– И ты все-таки последовал за мной. Почему?