В данном случае не повезло именно Верочке. Муськина, в первый же день знакомства с Верой потрясенная ее восхитительными ногами и тонкой талией, которых Аллочке не хватало для полного счастья, решила взять симпатичную девушку под крыло. Следуя маминому опыту, она хорошо знала, что внешние данные должны быть прямо пропорциональны внутреннему содержанию. И такие ноги, как у Веры Новиковой, выдавали с головой абсолютную недалекость хозяйки, поскольку все «ушло в ботву». Это было любимое папино выражение применительно к современной молодежи. Алле было жалко, что все это добро может попасть в недостойные руки, поэтому она твердо решила взять над длинноногой красоткой шефство. К ее удивлению, училась Верочка хорошо, что лишний раз доказывало правильность выбора – хорошему человеку помогать приятно и легко. Следуя логике равновесия в каждом индивидууме позитивного и негативного начала, Верочка должна была оказаться совершенным младенцем в житейских вопросах, так как привлекательная внешность компенсировалась обычно каким-то глобальным недостатком. Эта гипотеза тоже подтвердилась, так как все Верины кавалеры, обвешанные ярко выраженными дефектами, вызывали у Муськиной резкое неприятие и подтверждали Верочкину неразборчивость.

Алла действовала как слон в посудной лавке: она ломилась сквозь все кордоны, преодолевая Верочкино сопротивление, и сеяла добро, разбрасывая его как булыжники из пращи. Для достижения цели все средства были хороши, поэтому жертвы и разрушения она считала производственной необходимостью.

У нового знакомого опекаемой был скользкий взгляд и мерзкий характер. Муськина жалела, что ее так быстро освободили, поскольку надеялась, что после ухода Верочки можно будет вытянуть из Владимира все подробности, а потом дать понять, что не на тех нарвался. Алла не умела продумывать свои действия на пару шагов вперед и спокойно функционировала, живя лишь настоящим моментом. Все последствия, даже самые неожиданные, она потом уверенно трактовала как позитивные и лишний раз подтверждающие правильность избранного направления. Даже попытка одного из последних Верочкиных кавалеров, совершенно неинтеллигентного и невоспитанного областного бизнесмена, приезжавшего в Северную столицу, как он выражался, «потоптать городских», слегка отмутузить юную разведчицу, беспардонно сунувшую нос в его паспорт и обнаружившую там штамп о браке, не остановила Аллочку в ее «благих» начинаниях. В результате Вера, узнавшая, что кавалер давно и безнадежно женат, потеряла к бизнесмену интерес, а Алла впала в эйфорию, ощущая себя спасительницей.

Володя ничего этого не знал, поэтому отнесся к Муськиной весьма легкомысленно, не подозревая, что отделаться от упрямой девицы не так-то просто.

– Давай отвезем Аллу домой, – взмолилась Вера. Ей не хотелось ассоциироваться у нового знакомого с ворохом проблем и отрицательных эмоций. Единственное, что могло спасти ситуацию, – пылкое, романтическое прощание, но в присутствии Аллы оно могло стать страшнее последнего дня Помпеи. Перевшая к цели Муськина оставляла за собою выжженную пустошь.

– Боюсь, что, если ее еще раз запустить в салон, она опять застрянет. У меня такое чувство, что твоя подруга не желает со мной расставаться, – усмехнулся Вова. Его единственной целью было вывести Аллу из себя, чтобы обидевшаяся девица удалилась наконец восвояси. Но женская логика непредсказуема, а женский героизм – не чета мужскому. Муськина была готова ради подруги на любые жертвы.

Кокетливо потупившись, она заблестела густо посеребренными веками и томно прогундосила:

– Это так бросается в глаза?

Вера с Володей растерянно переглянулись.

– Алла, кхм… – На этом у Веры закончились мысли, слова и аргументы.

Володя пришел в себя значительно быстрее: либо у него был достаточно богатый опыт борьбы с навязчивыми барышнями, либо желание остаться вдвоем с Верочкой оказалось сильным стимулом для решительных действий, но он вдруг резко метнулся на проспект, едва не попав под колеса грязно-оранжевого такси. Быстро переговорив о чем-то с водителем, он весело крикнул:

– Алла, садитесь! Вас довезут и даже проводят!

– Еще чего! – возмутилась Муськина. – А потом меня найдут где-нибудь в канаве!

– Если не напьешься по дороге, то не найдут! – довольно злобно прокомментировал Володя.

– Давай, иди. – Вера начала аккуратно подталкивать подругу к кабриолету, с трудом сдерживаясь, чтобы не пихнуть ее или не пнуть.

– Не поеду, – уперлась стойкая Муськина.

Спас положение водитель, услуги которого Володя оплатил более чем щедро. Не желая терять легкий заработок, он включил на полную мощность свое обаяние и выкарабкался из-за руля, украсив физиономию самой проникновенной улыбкой.

– Девушка, чего вы… того… ломаетесь? На меня никто не жаловался. И вожу я хорошо, даже грамота от нашего парка есть. Показать?

– Небось за грамотой домой ехать придется, – ершилась Муськина, тем не менее оттаивая. Водитель был крупным, белобрысым и умеренно симпатичным.

– Зачем домой? – напрягся парень, у которого дома на широком массивном диване спала не менее широкая и тяжелая на руку жена. – У меня все тут.

– Знаю я, какие у вас, мужиков, грамоты и где вы их храните, – многозначительно пошевелила куцыми бровями Аллочка, давая понять, что ее так просто не проведешь. Но, судя по тону, она уже готова была ехать.

Верочка лучилась от счастья, а Володя так торопился поскорее сбыть охранницу с рук, что едва не прищемил ее дверью.

– Вера, – Муськина отпихнула суетившегося Вову и скорбно сморщилась, как мать, отправляющая дочь-студентку на картошку и понимающая, что все ее напутствия обтекают легкомысленное чадо, не затрагивая сознания, – помни, некоторые ошибки невозможно исправить. Будь осторожна!

– Прощайте. – Вова влез между ними и с чувством сложил руки на груди, вспомнив об этике общения с дамами. – Очень приятно было познакомиться, даже жаль, что вы так быстро…

– Мы можем продолжить наше знакомство в следующий раз, – с готовностью утешила Муськина отшатнувшегося парня.

Когда такси увезло наконец бдительную Аллу, высунувшую голову в окно, что-то радостно оравшую и неистово махавшую рукой, Володя с Верочкой ненадолго затихли, как два молотобойца, завершившие тяжелую трудовую вахту. Верочка осознала свободу первой. Она нерешительно улыбнулась, не зная, как восстановить нормальный диалог.

– Не волнуйся, – утешил ее Вова, – я договорился, чтобы ее не выпускали из машины до самого дома. Просто стихийное бедствие, а не девчонка.

– Она вообще-то хорошая, – с радостью поддержала диалог Верочка: лишь бы говорить, не молчать, а там все само собой наладится. – Только глуповатая немного и вечно во всякие истории попадает.

– Давай о чем-нибудь более веселом поговорим, – предложил Вова, осторожно погладив Веру по волосам. Он стоял на бордюре, и их глаза оказались на одном уровне. Совместные военные действия сближают, поэтому все усилия Муськиной не увенчались успехом, а ее отъезд лишь способствовал стремительному развитию событий.

Зимние каникулы пронеслись, как скорый поезд мимо притулившейся у железной дороги деревеньки. С одиннадцатого января Верочка должна была приступить к работе у Володи. Как обычно, положительное изменение в судьбе волокло за собой целую бороду всяких мелких проблем и вопросов. Плюс не может существовать без минуса, а все хорошее в женской доле тут же обрастает немыслимыми по своей чудовищности предположениями, домыслами и фантазиями. Вера, едва успевшая почувствовать себя хозяйкой положения и убедиться в своей власти над Володей, тщательно и продуманно ухаживавшим за ней все это время, сразу же стала бояться потерять столь ценный экземпляр, умевший дать девушке возможность ощутить себя королевой. Она трепетала при мысли, что на работе не сможет соответствовать его высоким требованиям, не оправдает доверия, не выдержит конкуренции с другими сотрудницами, станет предметом сплетен или насмешек, которые дойдут до директора, надоест ему в первые же дни… В общем, вариантов была масса, но ни одного обнадеживающего. Казалось, что удержать в руках скользкого ужа намного проще, нежели остаться Володиной подругой в предлагаемых обстоятельствах. Ее уже не радовали ни зарплата, ни перспективы карьерного роста, обещанные щедрым кавалером, ни должность хоть и мелкого, но начальника.