Подгонять нас не было необходимости. У нас было примерно полчаса до появления третьего хозяина. Двое из нас выносили контейнеры из туннеля на узкий карниз, а остальные перетаскивали контейнеры по два за раз и выливали их в воду. Всего мы изготовили около ста контейнеров. Бесцветная жидкость смешивалась с водой и исчезала. Я считал свои мучительные пробежки. Девять… десять… одиннадцать…

Щупальце подхватило меня так, что я его даже не видел. Хозяин, должно быть, подошел к входу на рампу и вместо того, чтобы идти дальше, почему-то заглянул вниз. Позже мы поняли, что это совершал один из своих регулярных обходов старший. Он увидел рабов, выливающих что-то из контейнеров в воду, и заинтересовался. Он спустился, поворачиваясь, — это был их эквивалент бега, — причем, сделал это почти бесшумно. Щупальце крепко держало меня за талию.

— Мальчик, что это? Где хозяева?

Марио, шедший за мной, уронил свой контейнер и прыгнул. Второе щупальце поймало его в воздухе. То щупальце, которое держало меня, напряглось, и я почувствовал, что задыхаюсь. Подбежали еще двое наших, но что они могли сделать? Боль стала невыносимой, и я закричал. Третьим щупальцем хозяин ударил Яна, датчанина, и, как куклу, бросил его на машину. И ухватил Карлоса. Мы были беспомощны, как цыплята со связанными лапами.

Хозяин не знал о двоих, оставшихся в туннеле, но нас это не утешало. Мы были так близки к успеху…

Ян с трудом встал. Я висел вниз головой, и маска моя прижималась к телу хозяина. Я видел, как Ян поднял что-то — металлический прут примерно в шесть дюймов длиной и два толщиной, какое-то приспособление для работы. И тут я вспомнил: Ян готовился к участию в играх как метатель диска. Но если хозяин увидит его… Я вытянул руки и вцепился в ногу, стараясь ухватиться ногтями.

Вероятно, с таким же успехом комар мог пытаться ужалить слона. Но хозяин почувствовал это, потому что щупальце снова сжало меня сильней. Я закричал от боли. Еще мгновение, и я потеряю сознание. Я видел, как Ян размахнулся. И тут для меня наступило забвение.

Очнувшись, я увидел, что сижу, прислоненный к одной из машин. Не пытаясь привести меня в чувство, остальные продолжали работу. Когда я попытался вдохнуть, мне показалось, что я глотаю огонь. Все тело мое стало кровоподтеком. Хозяин лежал недалеко от меня на полу, из раны у него подо ртом сочилась зеленоватая жидкость. Я смутно видел, как опустошались последние контейнеры. Подошел Фриц и сказал:

— Унесите пустые контейнеры в туннель. Вдруг кто-нибудь из них заглянет. — Он заметил, что я пришел в себя.

— Как ты себя чувствуешь, Уилл?

— Лучше. Мы действительно сделали это?

Он посмотрел на меня, и редкая улыбка появилась на его длинном унылом лице.

— Да.

Мы осторожно поднялись по рампе и пошли. Один хозяин увидел нас, но не обратил на нас внимания. Мы с Яном шли с трудом. Он сильно поранил ногу, а мне было больно дышать. Но это не было чем-то необычным — рабы в городе часто калечились. Третьего хозяина мы тоже оттащили от машины. Пора было возвращаться четвертому из бассейна-сада. Он найдет их и, возможно, поднимет тревогу, но машины будут работать, как обычно, посылая воду. Вода с алкоголем уже поступает в краны по всему городу.

Мы уже довольно далеко отошли от очистительных установок. Зашли в общее помещение. Я пил воду, но не ощущал ее вкуса. Наши ученые определили минимальное количество алкоголя, вызывающее паралич у Руки, но я не знал, добились ли мы нужной концентрации.

Фриц осмотрел меня и прощупал верхнюю часть тела. Я чуть не закричал от боли.

— Сломано ребро, — сказал он. — Надо что-то сделать. В помещении были запасные маски. Разорвав одну из них, Фриц использовал материал для повязок, которые наложил выше и ниже больного места. Потом велел мне выдохнуть и затянул повязки. Было больно, но потом стало легче.

Мы подождали с полчаса. Хозяева поглощали воду в огромных количествах, и пили не реже, чем через час. Когда мы вышли, то не заметили вначале никаких изменений. Хозяева проходили мимо с обычным высокомерием. Я почувствовал отчаяние.

Но вот мы увидели выходящего из пирамиды хозяина.

Марио схватил меня за руку, и я сморщился. Но какое значение имела моя боль? Хозяин качался, щупальца его двигались неуверенно. Мгновение спустя он упал и замер.

Не знаю, поняли ли они, что случилось, но хозяева не сумели принять никаких мер. Возможно, они решили, что это болезнь под названием проклятие Склудзи действует новым, более острым способом. Мне кажется, что сама мысль об отравлении для них была непостижима. Как мы установили на примере с Руки, у хозяев была безошибочная способность определять вредные примеси в воде и еде. Трудно бороться с опасностью, о существовании которой даже не подозреваешь.

Они пили, начинали шататься и падали; вначале немногие, потом все больше и больше, пока, наконец, улицы не покрылись их нелепыми и чудовищными телами. Рабы наклонялись к ним, пытаясь поднять, робкие и умоляющие в одно и то же время. На большой площади, где лежало свыше десяти хозяев, раб с залитым слезами лицом сказал:

— Хозяев больше нет. Значит, наша жизнь бесцельна. Братья, идемте к месту счастливого освобождения.

Остальные охотно двинулись за ним. Фриц сказал:

— Нужно их остановить.

— Как? — спросил Марио. — И какое это имеет значение?

Не отвечая, Фриц поднялся на небольшую каменную платформу. Такие платформы время от времени использовались хозяевами для чего-то вроде размышлений. Он воскликнул:

— Нет, братья! Они не умерли! Они спят. Скоро они проснутся, и мы им понадобимся.

Рабы остановились в нерешительности. А тот, который выступил первым, спросил:

— Откуда ты это знаешь?

— Мой хозяин сказал мне перед тем, как это случилось

Это был решающий довод. Рабы могут друг другу лгать, но никогда не лгут относительно своих хозяев. Это вообще немыслимо. Смущенные, но несколько пришедшие в себя от отчаяния, рабы разошлись.

Как только стало ясно, что наш замысел удался, мы обратились ко второй и не менее важной части плана. Мы знали, что алкоголь вызывает лишь временный паралич. Конечно, можно было попробовать убить всех хозяев поодиночке; пока они лежат в бессознательном положении, но, вероятно, мы не сумели бы отыскать всех вовремя… да и рабы, конечно, не позволили бы нам сделать это. Пока хозяева не мертвы, а только без сознания, власть шапок сохранялась.

Ответ мог быть лишь один — ударить в самое сердце города и разрушить его. Мы знали — это Фриц постарался установить в первую очередь, — где находится центр, контролирующий тепло, свет, энергию и свинцовую тяжесть в городе. Мы двинулись в том направлении. Идти было довольно далеко, и Карлос предложил использовать безлошадные экипажи, перевозившие хозяев. Но Фриц запретил. Рабы не ездят в экипажах без хозяев. Хозяева, конечно, не в состоянии заметить нарушение, но рабы заметят, и мы не знаем, как они отреагируют.

И вот мы тащились по улице 11 к рампе 914. Идти было нужно по самой большой площади города, обрамленной множеством садов-бассейнов. Сама рампа оказалась весьма широкой, она уходила под землю перед пирамидой, возвышающейся над всеми соседними. Снизу доносился гул машин, земля у нас под ногами дрожала. Спускаясь в глубины, я испытывал страх. К этому месту рабы никогда не приближались, и мы тоже здесь раньше не были. Здесь билось сердце города, а мы, горстка пигмеев, осмелились подойти к нему.

Рампа оканчивалась в пещере, втрое большей, чем все виденные мной. Вокруг центрального круга располагались три полукруга. В каждом полукруге стояло множество машин с сотнями циферблатов и шкал. На полу лежали хозяева, некоторые упали прямо на рабочих местах. Я видел, как одно щупальце все еще сжимало рукоять.

Количество машин и их сложность смутили нас. Я поискал переключатель, которым можно было бы выключить машины, но не нашел. Металл, блестевший желтизной, был необыкновенно прочен, все циферблаты покрыты прочным стеклом. Мы переходили от машины к машине в поисках слабого места, но ничего не находили. Неужели теперь, когда хозяева бессильны, их машины все же победят нас?