Там она и лежит до сих пор.

В первый день ее не было видно под водой, но скоро квамы разобрали плотину, уровень понизился и черное тугое колесо заблестело на солнце. Квамы сразу приспособили его к делу. Внутри, где застаивалась теплая вода, оборудовали купальный бассейн для малышей. А снаружи устраивали на резиновом кольце круговые гонки на самокатах. Конечно, это делалось по ночам, когда рядом не было никого из великанского человечьего племени…

Впрочем, все это Ига и Степка узнали гораздо позже. А в тот момент, когда шина вильнула на дороге, Ига скомандовал: «Ноги!» – и они вдвоем рванули вдоль по Земляничному проезду, а потом за угол, в Утиный переулок. Отдышались только через два квартала, у киоска, где принимают пустые бутылки (называтся он «Стекляшкина будка»)

– Эта тетка – известная во всем Заовражье скандалистка, – выдохнул Ига. – И, наверно, она меня узнала…

– Попадет?

– Не исключено, – буркнул Ига. Хотя знал, что сильно не попадет.

Степка вдруг опять ойкнула, всхлипнула, ухватила поджатую ногу.

– Что случилось-то? – вспомнил Степка.

– Пчела, наверно…

– Покажи, – он присел..

У Степки под коленкой был черный игольчатый прокол, а вокруг набухала розовая опухоль.

– Похоже, что не пчела, а оса… – Ига озабоченно свел брови. Среди ос попадались «га-гадостные», как выражался Казимир Гансович. Они были не местные, а прилетали иногда издалека, от Ново-Груздева. С такими шутки плохи, если нет в кармане кнамьего шарика.

– Сильно болит?

– Ага…

– Пойдем! Тут недалеко одна бабка живет, она поможет…

Бабка Анастасия Ниловна жила в сотне шагов от Стекляшкиной будки. Занималась тем, что собирала и сдавала пустые бутылки да еще помогала хворым соседям всякими снадобьями и ворожбой. Был у бабки сострадательный характер, никому не отказывала. Пенсионерам смягчала радикулитные страдания и денег не брала. Ребятам охотно лечила шишки и ссадины. При этом, правда, говорила: «Уж не знаю, что получится. Я ведь не то, что моя знакомая Ядвига Шишковна, у нее высшее образование, а я самоучка…»

Три окна вросшего в землю домика нижними краями прятались в траве. Ига постучал в левое. За стеклом отдернулась занавеска. Створки разошлись.

– Кого Бог послал?

– Баба Настя, добрый день! Девочку оса клюнула. Нога распухает…

– Ох вы, сердешные. Ну-кось, лезьте сюда, – бабка растворила окошко пошире.

Ига, цепляясь за цветастую занавеску, проворно перебрался через подоконник, помог Степке (она похныкивала, но сдержанно).

Комнатка после яркого света улицы казалась полутемной. Поблескивали в углу иконы. Пахло пустырником и полынью. По всем стенам висели гирлянды из сухих трав и ягод, на полках громоздились бутылки. Хозяйка по виду была добродушная толстенькая бабушка. И голос добрый. Она включила яркую лампу с рефлектором, направила свет на Степкину ногу, нагнулась с кряхтеньем.

– Ишь ты как впилась злыдня окаянная… Ладно, сейчас мы это мигом… Конечно, лучше бы, если бы Шишковна лечила, до где она теперь…

Бабка выпрямилась, отыскала на дощатом столе плоскую склянку, плеснула из нее на ладонь. Потерла припухшее место. Степка ойкнула.

– Неужто больно? Потерпи, сейчас пройдет.

– Уже не больно. Щекотно только…

– Потерпи, потерпи. Сейчас… – Анастасия Ниловна опять шагнула к столу. На досках лежала большущая пухлая книга, придавленная чугунным утюгом. Бабка убрала утюг, достала из книги сушеный травяной лист, приложила к смазанному месту.

– Ну-ка, придержи, голубушка. – Из кармана клетчатого фартука вынула моток бинта, ловко примотала лист к Степкиной ноге.

– Погуляй так до вечера, и все забудется…

Ига, как увидел, сразу вспомнил Генку Репьева с повязкой на колене. И все остальное! Ох, балда! Пляшет, развлекается, а Ёжику-то каково!

– Баба Настя! У вас не найдется антибредина? Или другого похожего лекарства. У Генки Репьева, ну, у того, который стихи сочиняет, Ёжик заболел, в жару лежит.

Анастасия Ниловна сокрушенно развела руками.

– Нету, голубчик. И как ежиков лечить, я не обучена. Его бы к ветеринару. Да я даже и не знаю, есть ли он у нас в Репейниках. Надо, наверно, в Ново-Груздев…

Ига только головой мотнул. При чем здесь ветеринар! Ёжик-то не простой, говорящий.

– Ладно, спасибо, баба Настя. Мы пойдем…

Степка тоже сказала спасибо. И покачалась на забинтованной ноге. Боль, видно, совсем прошла.

– На здоровье, голубчики. Заходите, ежели чего…

– Обязательно. Мы вам бутылок принесем, – пообещал Ига.

– Добрая ты душа, Игорек, – сказала бабка. Надо же! Оказывается, помнит, как его зовут.

Анастасия Ниловна, поднатужившись, подняла утюг и опять придавила им книгу. А Степка шепнула Иге:

– Смотри, такой же, как тот.

Анастасия Ниловна уловила, что речь об утюге. Покивала, погладила чугунную ручку.

– Славный утюжок, для здоровья полезный. Я им спины грею, у кого позвоночная болезнь остеохондроз. Всегда помогает. Долго такой искала, а потом смотрю: продается в лавке, где железный мальчонка в окошке. У Валентина Валентиныча. Ну, наскребла деньжат, и вот…

Степка приоткрыла было рот. Ига толкнул ее локтем. Степка понятливо хлопнула губами.

На улице Ига сказал:

– Я знаю, ты хотела спросить: не нужен ли бабе Насте еще один утюг?

– Ага. А что? Мне-то он совсем ни к чему, зуба уже нету. А она меня вон как за одну минутку вылечила! – И Степка опять подскочила на ужаленной ноге. – Забавно, да?

– Забавно. Только у нее утюг уже есть, а этот… если он тебе по правде не нужен, давай отнесем в лавку, где торгуют старинными вещами. Называется – антикварный магазин «Два рыцаря». Может, утюг там купят, и будут деньги на лекарство для Ёжика.

Степка подпрыгнула вновь:

– Давай!

Игин рюкзак снова оставили в лопухах. Никто его здесь не увидит. А если и увидят, не возьмут. Жулики в Малых Репейниках не водились. Разве что изредка появлялись пришлые, но такие в лопухах не шарят…

Утюг надели на палку, которую Ига подобрал в канаве. Взяли ее за концы, чтобы нести тяжесть вдвоем. Конечно, Ига сдвинул утюг поближе к себе – принял главную нагрузку. Степка шагала впереди и этого не заметила.

Ига насвистывал. Славно, когда есть надежда на хороший исход трудного дела. Степка двигалась вприпрыжку. Не оглядывалась, но даже со спины было видно, что она рада быть частницей такой важной операции. И что ловкий, умелый, храбрый Ига принял ее в товарищи!

Дорога была не близкая, на Кожевенную улицу, это почти в самом центре. Ну, ничего, дошагали.

Антикварный магазин «Два рыцаря» располагался в первом этаже двухэтажного кирпичного особняка с чугунными балконами и башенками на углах (таких домов в городке было немало). Давным-давно здесь жил богатый купец Тягушинский, а сейчас не жил никто. Вверху находилась страховая компания «Камышовый кот», а на первом этаже торговал всякими старыми предметами владелец магазина Валентин Валентинович Клин.

Фамилия Клин вызывает представление о чем-то длинном и остром. Но Валентин Валентиныч был кругловат, невысок и добродушен лицом. Да и характером тоже. В душе он всегда оставался коллекционером, а не коммерсантом. Поэтому и к магазину своему относился скорее как к музею, а не как к месту, где получают прибыль. Бывало, что уговаривал покупателя, пожелавшего купить что-то интересное:

– Голубчик, да зачем вам эта рухлядь?.. Ну и что же, что восемнадцатый век? Смотрите, здесь трещина, тут позолота облезла. Поверьте, эта вещь совершенно не украсит ваш современный интерьер. А здесь она на своем месте. Люди приходят, смотрят…

Посмотреть в магазине «Два рыцаря» было на что. Стояли на полках столетние граммофоны с гигантскими трубами разных форм, тикали и вскрикивали кукушкиными голосами часы в резных деревянных шкафчиках, блестели статуэтки фарфоровых дам и кавалеров, ветвистые подсвечники, причудливые письменные приборы, стеклянные и фарфоровые вазы. Чернели чугунные Донкихоты, вздыбленные лошади и бюсты знаменитостей. Светились таинственной розовой глубиной заморские раковины. К стене был прислонен древний велосипед с двухметровым передним колесом, а в углу стояла могучая алебарда городского стражника шестнадцатого века…