Когда Одри отъехала от дома, Ричард повернулся к Мейбл. Та провожала дочь взглядом, в котором сквозила чуть ли не тоска. Он открыл дверь своего «бентли».

– Боюсь, вам придется побыть штурманом. Далеко отсюда до Госворта?

– Нет, всего десять-двенадцать миль.

Устраиваясь на обитом кожей сиденье дорогого автомобиля, Мейбл тихонько вздохнула с оттенком легкой зависти. Интересно, каково быть владельцем такой роскошной игрушки?

– Отличная машина, – заметила она, когда Ричард сел за руль и завел мотор.

– Да, я очень ею доволен, хотя, признаться, цена немилосердно вздута. Однако, когда я занимаюсь исследовательской работой, мне нужен надежный автомобиль, на который всегда можно положиться и в котором можно путешествовать с относительным комфортом. Вот и пришлось выбрать дорогую марку.

Возле развилки, откуда отходила дорога на Госворт, Мейбл показала Ричарду, куда сворачивать.

– Почему вы решили, что действие новой книги должно разворачиваться именно в Чешире? – неуверенно спросила Мейбл, не зная, как он отнесется к расспросам о работе.

Она слышала, что, когда дело касается их труда, писатели порой бывают капризны, хотя по отношению к Ричарду само это понятие казалось ей не применимым. Мистер Барраклоу производит впечатление человека уравновешенного, уверенного в себе и своих целях, хотя, с другой стороны, будь он такой зрелой личностью, каковой кажется, разве стал бы для самоутверждения выбирать в любовницы молоденькую девушку вроде ее дочери?

– Все началось с рыцаря Хьюго. Это вымышленный персонаж из моей последней книги, родственник графа Честера…

– Да, я помню, – радостно перебила Мейбл. – Он получился у вас как живой! Читая книгу, я поймала себя на мысли, что мне хочется узнать об этом человеке побольше. И ваша новая книга будет о нем же? Это замечательно… – Почувствовав на себе любопытный взгляд, женщина внезапно замолчала и густо покраснела.

– Одри говорила, что вы восторгаетесь моими книгами, однако я расценил эти слова как попытку польстить моему писательскому самолюбию. Но теперь вижу, что она сказала правду. Да, я с вами согласен. Я обнаружил, что Хьюго развился в более сложный образ, чем я задумывал, он как бы требовал к себе внимания. Честно говоря, я уже пообещал прочесть в университете курс лекций и не собирался пока начинать новую книгу, но Хьюго не давал мне покоя. Вот и пришлось срочно искать, где поселиться, пока собирается материал для новой книги. Я уже кое-что прочел о здешних краях, вероятно, дом Хьюго будет похож на Госворт.

Они еще некоторое время разговаривали, пока Мейбл не указала на очередной поворот, после чего оба замолчали, словно по обоюдному согласию. Мейбл откинулась на спинку сиденья и стала молча наслаждаться комфортом роскошной машины и живописными окрестностями.

В Госворте оказалось немноголюдно, летний наплыв посетителей схлынул, и дом с обширным парком оказались почти в полном распоряжении Мейбл и Ричарда.

Они молча переходили из комнаты в комнату, Ричард – впервые открывая для себя Госворт, Мейбл – в который раз с удовольствием рассматривая знакомые интерьеры и как всегда погружаясь в неповторимую атмосферу старинного дома. Когда они все так же в полном молчании закончили осмотр второго этажа, Мейбл неуверенно заметила:

– Дом не так уж велик, возможно, вы представляли его иначе.

– Он прекрасен, – тихо откликнулся Ричард. – И вы – идеальный спутник. Немногие способны молчать, позволяя дому, предметам говорить самим за себя.

– Боюсь, со мной может быть скучно, – призналась Мейбл. Неожиданная похвала так тронула ее, что было трудно скрыть свои чувства. – Я никогда не знаю, что полагается говорить. Одри считает, потому, что я слишком много времени провожу одна. Да, я кое-что знаю о…

– С вами вовсе не скучно, – решительно прервал ее Ричард. – Знаете, с кем скучно? С теми, кто болтает без умолку о пустяках, пока у собеседника не зазвенит в ушах.

Они остановились в последней на этаже комнате. Между ними вполне могло бы поместиться еще два человека, но Мейбл вдруг показалось, что она стоит слишком близко к Ричарду. Ее охватило опасное, пугающее ощущение, сковавшее незнакомым напряжением все тело: непонятное возбуждение и одновременно ожидание чего-то неведомого.

– Наверное, нам пора спускаться. – Голос ее прозвучал глухо. – Мы еще не осмотрели первый этаж и парк.

– Да, вы правы.

Ей только показалось, или голос Ричарда тоже обрел непривычную хрипотцу? Наверное, во всем виноват старый дом, решила Мейбл. Бывая в Госворте, она всякий раз отчетливо осознавала, как много поколений жило в этом доме, как много слез и улыбок видели эти старые стены, как много разыгралось здесь драм и трагедий. В Госворте Мейбл всегда с особой остротой чувствовала собственное одиночество в большом мире, лишний раз вспоминала, что ей не с кем разделить жизнь. И почему-то рядом с Ричардом она особенно резко ощутила, чего именно недоставало ее жизни и в эмоциональном, и в физическом смысле.

Однако она выбрала свою судьбу не только под давлением необходимости, но и по собственной воле. Жизнь не раз давала ей возможность завязать близкие отношения с мужчинами, пусть даже это были бы случайные связи, но Мейбл отказывалась ими воспользоваться. Ее тело, никогда не знавшее подлинного сексуального наслаждения, не жаждало того, чего не знало. Сама мысль о сексе ради секса вызывала у нее какой-то внутренний протест, возможно, потому, что так уж Мейбл была устроена, а может, сказывались обстоятельства, при которых была зачата Одри.

И вот теперь Мейбл совершенно неожиданно и с почти болезненной остротой почувствовала, что она – женщина, что она способна испытывать желание, что у ее тела есть свои потребности и оно может причинять ей боль и муку. Оказывается, она способна смотреть на мужчину, на его губы, на его руки и при этом страстно, до судорог мечтать почувствовать их прикосновение к своей коже.

Это само по себе ужасно, подумала Мейбл, а если учесть, что упомянутый мужчина любовник моей дочери… Мне нет оправдания, я не имею права испытывать подобные чувства, и нечего потворствовать своим слабостям, проводя время в его обществе. Начать с того, что, будь у меня достаточно здравого смысла, порядочности и преданности дочери, я бы отказалась ехать с Ричардом в Госворт.

Но ведь я по-настоящему люблю дочь. Что же касается поездки с Ричардом… Разве не сама Одри настояла на этом? Да и разве я, мать, представляю хоть какую-то угрозу счастью Одри? Маловероятно, чтобы Ричард мог испытывать ко мне какое-то иное чувство, кроме, быть может, уважения. Как бы настойчиво он ни утверждал, что ему приятно находиться в моем обществе, вероятнее всего, джентльмен просто проявляет элементарную вежливость к матери своей любовницы, не более того.

Да, так и есть, он просто старается быть любезным со мной ради Одри.

– Спасибо, что устроили мне экскурсию по Госворту.

Они дошли до границы парка и остановились на вершине холма, любуясь домом, уютно расположившимся в простирающейся перед ними долине.

– Мне нравится бывать здесь, – честно ответила Мейбл. – Летом они проводят под открытым небом певческие праздники, а также играют спектакли, используя фасад дома как задник. Люди приходят пораньше и устраивают пикники на траве, атмосфера на таких вечерах бывает просто удивительная.

– Представляю.

Мейбл покосилась на Ричарда с некоторым сомнением. Уж не смеется ли он над ней? Вполне возможно, если он сравнивает ее стиль жизни со своим. Вероятно, считает ее занудной дамочкой средних лет, жизнь которой так скучна и однообразна, что даже какой-то пикник приобретает для нее гипертрофированное значение. Однако, посмотрев в глаза Ричарду, Мейбл прочла в них только искреннюю заинтересованность.

– Одри мои восторги не разделяет. Когда мы в прошлый раз ходили вместе на концерт, для нее самым ярким впечатлением стали комары.

– О, это мне знакомо. Я испытал то же самое, когда по глупости поддался на уговоры племянников и пошел с ними на концерт какой-то поп-группы.