— Нет, детка, — ответил он, мотая головой, искрящиеся весельем глаза стали почти янтарными. — Я не надеваю на ночь шелковую пижаму. Собственно говоря… я не надеваю вообще ничего.

И помимо своей воли Имоджен покраснела, в который уже раз ощутив унизительное смущение… И не столько из-за его слов или смеха, и сколько потому, что, сама того не желая, с пугающей ясностью представила себе Дага обнаженным. Поглощенная своими переживаниями, она не заметила, как при виде ее внезапно исказившегося мукой лица откровенная веселость Дага сменилась озабоченной хмуростью.

— Иди спать, Имоджен, — не терпящим возражения тоном приказал он. — Тебе сильно до сталось в последнее время и как следует выспаться не помешает!

Это было уже чересчур.

— Я тебе не ребенок, Даг! — задыхаясь от негодования, выпалила она. — Я женщина взрослая женщина, пора бы тебе понять это и относиться ко мне соответственно.

Подступившие слезы мешали ей видеть. Часто моргая, чтобы смахнуть их, она услышала:

— Не искушай меня, Имоджен. Не искушай…

— Миссис Уоррен… Так, значит, Даг наконец-то женился. Не могу сказать, что осуждаю его, — сказал мистер Гонсалес с пониманием во взгляде, здороваясь с Имоджен за руку после того, как Даг представил их друг другу. — И как давно вы женаты, мой друг? — спросил он на своем аккуратном английском.

— Всего пару дней, — последовал ответ.

— Как вы, должно быть, сердитесь на меня, миссис Уоррен, — с виноватым видом произнес мистер Гонсалес. — А Даг, подозреваю, еще больше. Но он единственный человек, которому я могу доверить этот крайне важный проект. Прежде чем представить его в высоких инстанциях, мы должны иметь под рукой всю необходимую документацию. В наши дни недостаточно обладать даром красноречия, нужны чертежи, предварительные эскизы. Необходимо быть все сторонне грамотным человеком или рискуешь проиграть.

Мистер Гонсалес пригласил их в большой кабинет с окнами, выходящими на набережную. Когда все расселись в удобных креслах, он спросил:

— Даг рассказывал вам что-нибудь о нашей работе?

— Кое-что, — сказала Имоджен, неохотно признаваясь самой себе, что получает удовольствие от общества мистера Гонсалеса, который с искренней заинтересованностью стал рассказывать ей о комплексе небольших отелей, который предполагалось соорудить в южной части Майами-Бич для людей среднего достатка.

Приятно было чувствовать, что к тебе относятся с уважением и к твоей точке зрения прислушиваются. А еще приятнее было осознавать, что все это происходит на глазах Дага.

Правда, английский мистера Гонсалеса был не безупречен, а многочисленные термины, которые он употреблял, увлеченно объясняя суть проблемы, поначалу ставили Имоджен в тупик. Но очень скоро она стала догадываться, о чем идет речь.

Даг слушал их молча и даже с некоторым неудовольствием. Но когда разговор перешел на сугубо профессиональные темы, с энтузиазмом включился в разговор, не замечая, что Имоджен выступает в роли полноправного участника обсуждения.

Когда мистер Гонсалес наконец взглянул на часы и принялся извиняться за то, что отнял у них столько времени; Имоджен удивилась как быстро пролетели три часа и сколько удовольствия она получила. Хотя всегда считала, что архитектура и строительство не ее стихия.

Когда они собрались уходить, мистер Гонсалес обратился к Дагу:

— Сегодня вечером мы с женой устраиваем небольшую семейную вечеринку. Ничего особенного, просто хотим отпраздновать годовщину свадьбы. Я был бы польщен, если бы вы присоединились к нам. Но если у вас какие-нибудь свои планы…

— Ничего особенного, — ответил Даг. — К какому времени нам приехать?

Как только они остались наедине, Имоджен с возмущением обратилась к нему:

— Я никуда не пойду, Даг. У меня нет ничего подходящего из одежды.

— Ну и что? Майами ведь не в канадской тайге расположен, — сухо заметил он. — Здесь полно магазинов, и хороших магазинов. Хотя должен предупредить тебя, Имоджен, мистер Гонсалес несколько старомоден. Подозреваю, что его, очевидно, весьма высокое мнение о тебе несколько поколеблется, если ты явишься на семейное торжество в наряде, купленном на дешевой распродаже.

Имоджен буквально вскипела.

— Я не собираюсь выслушивать от тебя лекции по поводу того, во что я должна и во что не должна одеваться, Даг!

Дома, в Пасадине, у нее было два строгих платья, купленных специально для того, чтобы выходить в них в свет с дедом и отцом. Лично она предпочитала удобство джинсов или комфортное ощущение хлопка или вельвета на теле. Но Имоджен ни в коем случае не хотела расстраивать дорогих ей людей, надевая то, что, как она знала, заставит их чувствовать себя не ловко.

В случае с Дагом, однако, дело обстояло иначе. Но мистер Гонсалес ей понравился, и она без помощи Дага поняла, что он человек консервативных взглядов.

— К несчастью, мне сегодня предстоит еще одна встреча, — вздохнул Даг, взглянув на часы. — Иначе я пошел бы с тобой.

— Спасибо, не надо, — отрезала Имоджен.

Не хватало только, чтобы он ходил с ней по магазинам и советовал, что следует купить.

— Как насчет обеда? — спросил Даг.

— Я не голодна, — солгала она.

Недавняя эйфория и радостное настроение куда-то исчезли. Своим замечанием насчет одежды Даг не просто разозлил ее. Он… он… Но что он, собственно говоря, сделал? Обидел ее? Оскорбил? Это просто невозможно! Никакие его слова не могут сделать этого. У него просто нет такой власти над ней!

— Если тебе нужны деньги… — начал Даг, но она покачала головой.

— Я могу позволить себе заплатить за мою одежду.

— Да, знаю… Послушай, Имоджен, когда ты будешь искать своего идеального, чудесного мужчину, то, надеюсь, вспомнишь о том, какими во многих отношениях примитивными созданиями мы являемся.

— Что ты хочешь этим сказать? — подозрительно спросила она.

— Только то, что мы, мужчины, до сих пор испытываем удовольствие, когда можем баловать и ублажать своих женщин.

— То есть награждать их за послушание подарками, подобно тому, как бросают печенье собаке, выполнившей команду! — воскликнула Имоджен, в глазах которой горели гнев и возмущение. — Мужчина, которого полюблю я, будет обращаться со мной как с равной во всех отношениях и уж ни в коем случае не допустит, чтобы я чувствовала себя ему обязанной. То, что мы будем давать друг другу, мы будем давать добровольно, от чистого сердца…

Она замолчала, до того странно Даг на нее смотрел.

— В чем дело? Что-нибудь не так? — неуверенно спросила Имоджен.

Никогда раньше не видела она в его взгляде столько напряженного внимания.

— Ничего особенного, — сдержанно ответил Даг. — Но настанет день, Имоджен, когда ты повзрослеешь и узнаешь, какую боль приносит подобный идеализм. И очень надеюсь, что, когда это произойдет, рядом с тобой будет кто-нибудь, кто подберет обломки…

— Лишь бы не ты, — пробормотала она себе под нос.

Нет, последнее слово не останется за ним, ему не удастся заставить ее замолчать!

Прошел почти час с того момента, как Даг высадил ее в торговом центре города, а Имоджен так и не увидела ничего подходящего. Но вот она подошла к витрине очередного бутика, чтобы рассмотреть выставленное там платье из темно-синего шелка. Лиф плотно облегал грудь, оставляя открытыми спину и плечи, а широкая юбка ниспадала красивыми складками.

Дорогая ткань и цвет придавали наряду изысканный вид, но фасон явно показывал, что платье предназначалось для очень молодой женщины., Миссис Сойер при всей ее экстравагантности вряд ли бы надела такое.

Имоджен решительно вошла в магазин.

— Оно от известного модельера, но очень маленький размер, — с сомнением в голосе произнесла продавщица. Но, оглядев Имоджен, добавила: — Хотя вам, возможно, подойдет.

Оно и подошло. Пришлось, правда, снять бюстгальтер, иначе были бы видны бретельки. Имоджен внимательно разглядывала свое отражение в зеркале.