К каждой особи женского пола прилагается две мужского. Одна из них, с преобладанием синего цвета, именуется, стоит сказать – довольно условно, добрым феем, а с преобладанием алого – злым.

Откуда пошло это название и на кой ляд нужны феям два самца разных видов – этого не смог выяснить никто. Сами феи молчат не хуже рыб, а у прочих рас не хватило наглости лезть в чужую семейную жизнь.

В своей бы разобраться.

Общеизвестно было лишь одно – добрый фей без злого не ходит.

– А не угостишь ли ты меня кружкой пива? – прогудел злой фей неожиданно гулким для столь крошечной фигурки басом.

– А с чего это я должен тебя угощать? – вполне искренне удивился Арс.

– А с того, что если пожадничаешь, то участь твоя будет страшна! Кости твои станут пеплом, тело пожрут черви, а голова обратится в тыкву! – второй фей, высунувшийся из-за спины первого, оказался еще меньше. Голос же его скорее бы подошел пещерному троллю ростом в три метра, а не крошечному полупрозрачному существу.

Впечатление от произнесенного пророчества испортило то, что фей неожиданно смутился, опустил взгляд и принялся со смущенной улыбкой ковырять ножкой пол.

– Ой, что это я, – сказал он, – я же добрый…

– Во попрошайки! – рассмеялся Шнор. – Удрали от жены. Ведь так?

С нравами фей уроженец Троеречья, похоже, был знаком неплохо. В ответ на его вопрос феи дружно кивнули. Получив же кружку пива на двоих, выхлебали ее со скоростью страдающего похмельем гнома и исчезли в толпе.

– Привет, мальчишки! – от входа приятелям помахала Фома Катина. Шевелюра ее была выкрашена в цвет спелого баклажана, а на лице сияла проказливая улыбка.

– Привет! – в один голос ответили будущие демоноведы, опасливо поглядывая на спутника однокашницы – здоровенного литроболиста.

– Скоро все наши соберутся, – вздохнул Арс, – вон, смотри, кто это там так классно отрывается?

Тощий парень в черной мантии факультета магии неживого двигался так, словно его организм разом лишился всех костей. Ухитряясь улавливать в безумной музыке какой-то ритм, он дрыгался, вращая конечностями с такой скоростью, что видны были лишь смазанные очертания.

– А, это мой земляк, – отозвался Орин с легкой ноткой зависти, – Верек Сатис. Балбес и разгильдяй, но веселиться умеет – сам видишь…

Музыка прервалась так неожиданно, что Арс в первое мгновение решил, что оглох. Суматошно завращал головой, и лишь вливающийся в уши шум от множества переставляемых ног заставил его поверить, что с ушами у него все в порядке.

– Здорово, – из толпы вынырнул, сияя лунообразной улыбкой, Нил Прыгскокк. – Я не опоздал?

– Как видишь, нет, – ответил Арс.

И тут же на сцене, с трудом протиснувшись между троллями и их музыкальным инструментом, объявился Айра Петян. Ему, как самому большому болтуну, чаще всего поручали ведение различных мероприятий, где не требовалось большого ума.

– Йо! – выкрикнул Айра Петян бодро. – Радприветствоватьвассегодняздесь!

Не привыкшие к подобной экспрессивной манере высказываться первокурсники изумленно моргали, напоминая глубоководных рыб, впервые рискнувших подняться на поверхность.

Айра Петяна это ничуть не смутило.

– Мыначинаемнашпраздник! – верещал он, скача по сцене обезумевшим кенгуру. – Сегоднямысобралисьдлятогочтобы…

Дальнейший треп, перемежаемый время от времени вскриками «Йо!» не заслуживал того, чтобы в него вслушиваться. Репертуар Айра Петяна не менялся уже много лет.

– Если это будет продолжаться более пяти минут, то я убью его! – прошептал Нил на ухо Арсу.

Шнор понимающе хмыкнул.

– Долженсказатьпаруслов деканмэтрТугодум! – возгласил Айра Петян, после чего отвесил нечто, долженствующее изображать изящный поклон и отступил в сторону.

Декан факультета магии нечеловеческих существ, до сего момента совершенно незаметный среди царящего в «Трех поросятах» хаоса, осторожно, точно ступая по усыпанному коровьими лепешками полю, выбрался на сцену. На лице его читалось отвращение. Подобную физиономию можно увидеть у защитника животных, попавшего на бойню.

– Мои молодые друзья, – проговорил мэтр Тугодум, постаравшись доброжелательно улыбнуться. Перекосившая желчное лицо декана гримаса подошла бы скорее гроблину, чем человеку. – Сегодня для вас знаменательный день…

Обкатанные десятками повторений, обрыдшие явившемуся сюда по жребию декану (каждый год главы факультетов разыгрывали, кому выполнять мерзкую обязанность, сопряженную с недосыпанием и посещением места неприятного, порочного и вредного для здоровья) скользили мимо ушей, не трогая ни сердца, ни ума.

Арс почувствовал, что засыпает. Еще не так давно готовый клясть Айру Петяна за его болтовню, он обрадовался бы ему сейчас больше, чем сирота – нежданно обнаружившимся родителям.

Отвернувшись от сцены, Арс принялся разглядывать зал, надеясь высмотреть среди толпы девчачьи мордашки попривлекательнее.

Тут-то все и случилось. Неярко сверкнуло что-то под потолком, словно один из свисающих поросячьих хвостиков вдруг вообразил себя молнией, неожиданно сильное движение воздуха взъерошило собравшимся волосы.

И у весельчака в черной мантии, имя которого Топыряк узнал всего с полчаса назад, отвалилась голова.

Арс видел все в ужасающих подробностях. Поперек горла Верека Сатиса появилась красная полоса. Она резко, скачком, расширилась, и алым фонтаном ударила кровь.

Голова с застывшей на лице удивленной ухмылкой чудовищным мячом откатилась в сторону. Безголовое тело, постояв несколько мгновений, упало ничком, и только после этого по ушам ударил слитный женский визг.

Магический светильник под потолком, не выдержав звукового напора, озадаченно мигнул, и вдруг засиял во всю мощь, грозя исчерпать заложенную в него энергию за несколько часов.

Толпа мгновение помедлила, а потом с истошными криками бросилась к выходу. Хозяин заведения испуганно забился под стойку, музыканты, ухватившие инструменты, неведомо как оказались впереди всех.

Два фея, добрый и злой, пыхтя и надрываясь, тащили бочонок с пивом. Исследователь, занимающийся этой разумной расой, просто сошел бы ума от счастья, наблюдая за этой сценой. А потом бы описал ее в научной работе «Клептомания среди фей: концепция и выводы».

Но увы, исследователи мирно спали в собственных постелях.

Единственный, кто двигался в обратном направлении, оказался эльф-вышибала Араэль. Как он сумел пробиться сквозь сплошной поток разумных существ, оставалось загадкой.

Но не зря по всему Лоскутному миру ходят слухи о ловкости эльфов.

Ворвавшись в зал, Араэль огляделся. Кулаки эльфа были сжаты. Он был готов бить, крушить и вышибать. Но делать это, к его немалому разочарованию, оказалось не с кем.

Кроме тела на полу в берлоге остались лишь зарывающийся в пол (судя по звукам) хозяин, застывший с полуоткрытым ртом на сцене декан Тугодум, за которым прятался молчаливый, и от этого не похожий на себя Айра Петян, да Арс с приятелями у стойки.

Причины того, почему они не удрали вместе со всеми, были непонятны даже им самим.

– Что тут случилось? – в голосе Араэля звенел металл, а в синих глазах, обращенных на студентов, гнев боролся с удивлением. – Кто это его?

– Если бы мы знали, – оживая, пробормотал мэтр Тугодум, – а вот молодым людям это видеть вовсе ни к чему…

Верхушка деканского посоха сверкнула, и Арс ощутил, что его окутывает мягкая сонливость. Глаза начали закрываться, и последнее, что он слышал, была фраза, обращенная эльфом к хозяину заведения:

– Да, Майк, – голос Араэля звучал спокойно и даже отстраненно, – не самый удачный вечер для бизнеса… Ты не находишь, что нам нужно сменить название, на «Отрубленную голову», например?

– Э, хмм… – лицо лейтенанта Лахова, обычно выражающее восхищение собственной персоной и презрение ко всему, что эту персону окружает, в настоящий момент выглядело смущенным. Выражение это было для лица явно новым, и поэтому оно постоянно морщилось, напоминая болтающееся на ветру полотенце. – Перед нами стоит определенная проблема…