Рамиэрль пожалел, что Альмик остался в Луциане, какого бы друга он себе здесь нашел! Хотя, с другой стороны, бунтарь нужен Эльрагиллу и своему миру, а они с Норгэрелем своему.

– Таэтан, нам нужно попробовать с этой тропой.

– А то я не понял, – засмеялся «Ворон», – обязательно попробуете, но сначала придется на свадьбе погулять. Конд и его брат мне не простят, если я вас им не представлю, да и с Адоном договориться надо. Тропа в его владениях находится, а он сейчас в Леге: как-никак дочка замуж выходит.

– Значит, Тигойа…

– Фамарская кондеска. А ты что думал?! Попасть к Девам Тьмы дело не дешевое. Они простолюдинок не берут, да и цацки их бешеных денег стоят. За один нагрудник пяток скакунов купить можно.

– Звездный Лебедь! – присвистнул Роман. – Выходит, Девы эти знатные и богатые, зачем же они по лесам бегают?

– Да за тем же, зачем вся ихняя порода, – махнул рукой «Ворон», – за женихами.

Нэо засмеялся и пошел за Таэтаном. Лично он ничего против маскарада не имел, тем паче Девы Тьмы, в отличие от паладинов Солнцецвета, тошноты не вызывали, только смех. Воительницы… Дочери и сестры местных нобилей, вздумавшие поиграть в сказку, а заодно показать кавалерам то, что обычно дамы вынуждены скрывать. Отсюда и доспехи, которые не доспехи, и стража, которая не стража, хотя за самим обычаем наверняка что-то стоит.

К вечеру они с фэрриэннцем отмахали несколько вес. Черныш обладал прекрасной иноходью, а хвост… Не в хвосте, в конце концов, счастье, хотя в чем оно, Нэо Рамиэрль до сих пор не понял. Эльф знал одно: счастья без свободы быть не может, по крайней мере, для него. Но что есть свобода, как не право выбора, право жертвовать своим и чужим счастьем ради того, что почитается долгом.

Дарниец казался честным, хотя найти дарнийца, который выглядит жуликом, трудней, чем белокурого атэва. Другое дело, что врать и предавать уроженцы вольных торговых городов умели, и еще как, но принесенные человеком по имени Вильхайм сведения походили на правду.

Герцог Сезар расплатился с доносчиком, который деньги взял, честно признав, что ему один раз уже заплачено и заплачено щедро. Мальвани не сомневался, что тринадцатая часть вырученной суммы будет чинно передана Церкви нашей Единой и Единственной, дабы святой Вильхайм, святой Отто, святой Хайнц и прочие дарнийские святые не оставили жертвователя своей милостью. Полученные сведения стоили заплаченных за них денег, знать бы еще, откуда они. Мальвани еще раз перечитал письмо. Почерк был хороший – крупный, размашистый, без завитушек и росчерков, он немного напоминал почерк Сандера. Марта до сих пор не верит в смерть брата, он тоже не хочет верить, но живой Александр уже где-нибудь бы объявился. То, что его не нашли враги, ничего не значит: в Гразских оврагах и болотах может сгинуть и здоровый, а король был ранен. Садан никогда не имел дела с трясинами, запросто мог принять топь за покрытую вкусной травой лужайку, и все. Хотя такая смерть лучше плена…

Сезар рванул богато расшитый воротник и вернулся к посланию. Что бы сказали Сандер и отец, если б получили такое? И что б они сделали, окажись это правдой? Герцог потряс украшенный оргондским трилистником [12] колокольчик. Немедленно появившийся аюдант отнюдь не казался заспанным, хотя шла четвертая ора пополуночи.

– Сержи, пригласи братьев Монтрагэ, сигнора Гартажа и нашего мирийского друга, – у двери аюдант задержался, он казался немного растерянным, и Сезар невольно улыбнулся, – разумеется, сигнору тоже.

Сержи поклонился и исчез. Мальвани проводил его взглядом, задумчиво перебирая герцогскую цепь. Виконт Тирован был любимым аюдантом отца. Узнав о смерти маршала, он места себе не находил. Бедняга и сейчас изводит себя мыслью, что, отправься он в сбесившуюся Лиарэ, Анри Мальвани остался бы жив. А сам он лучше, что ли? Тоже думает, что, окажись он на Гразском поле вместе с Сандером, все пошло бы иначе.

Никогда еще Сезар Мальвани не был так близок к тому, чтобы нарушить данное в юности обещание и напиться. Он оставил Арцию и Александра ради Марты, Сандер отпустил друга к сестре, а сам попал в ловушку и погиб. Сначала Сезар надеялся, что Рафаэль или Луи отыщут Александра, но Трюэль с уцелевшими дарнийцами всплыл в Гваре. Он ничего не знал ни про короля, ни про маркиза Гаэтано, а Рито прислал письмо из Мунта и как сквозь землю провалился. Представить себе, что мириец где-то отсиживается, было невозможно, и Сезар простился с обоими – и с королем, и с его другом, другом, который был рядом с Сандером, когда герцог Мальвани наслаждался жизнью в Оргонде.

В непроглядной ночной темноте ярко светила голубая звезда. Амора! Такой яркой он ее еще не видел, а может, дело в том, что люди имеют милую привычку связывать звезды со своими радостями и бедами. Когда мы счастливы или, напротив, впадаем в отчаяние, мы чаще смотрим на небо…

Герцог все еще стоял у распахнутого окна, за которым занималась заря, когда Серж Тирован доложил, что все собрались.

– Сержи, – повернулся к аюданту Сезар, – пригласите всех и останьтесь.

Виконт вспыхнул и вышел скорее, чем следовало. Сезар пригладил волосы, еще раз коснулся цепи с трилистниками и улыбнулся ранним гостям.

– Моя сигнора, благодарю… Господа, рад вас видеть. Я получил письмо. Довольно необычным способом, должен вам заметить, но отмахнуться от находящихся в нем сведений нельзя. Вы все в той или иной степени знаете наше положение и наших врагов. Мне нужно ваше мнение об этом послании. Слушайте.

«Анонимные письма у людей благородных вызывают законное отвращение, но в двух случаях отсутствие подписи оправдано. Когда письмо, попав в чужие руки, может стоить кому-то чести или жизни и когда подпись заставляет забыть о содержании. Вряд ли кот, даже самый великий, поверит тому, что ему напишет собака, и наоборот. На этом позвольте закончить с объяснениями и перейти к делу.

Монсигнор, все понимают, что весна не принесет Оргонде мира. Насколько мне известно, вы ждете удара в нижнем течении Ньера, недалеко от крепости Кер-Септим. В свое время ваш отец построил в Крокаллье постоянный лагерь, более похожий на крепость, и был совершенно прав, так как находящихся там войск было довольно, чтоб перекрыть путь вторгнувшейся армии, какую б из трех ведущих к столице дорог та ни избрала. Однако с падением Арции ваше положение ухудшилось, и серьезно. Вы не только потеряли союзника и приобрели врага, теперь нацеленная на вас ифранская армия увеличилась в три раза, так как Ифране больше незачем держать войска на арцийской границе.

Возможно, вам будет интересно узнать, что командует компанией маршал Аршо-Жуай. Во время Гразской битвы он довольствовался ролью наблюдателя и горит желанием доказать, что достоин называться полководцем, а не приложением к предателям и интриганам. Жуай опасается генерального сражения, так как помнит уроки, преподанные ему вашим батюшкой, и желает выиграть войну с минимальными потерями. Не буду вас утомлять досужими рассуждениями и перейду к достоверным сведениям.

Маршал – неглупый человек, и он решил разделить свою армию на две. Первая (две тысячи рыцарей и около двадцати тысяч пехотинцев) должна сковать ваши основные силы в Крокаллье, а вторая (шесть тысяч рыцарей, десять тысяч пехотинцев и четыре тысячи стрелков) переправится через Ньер и двинется на Лиарэ, куда одновременно с ней подойдут морские силы дарнийцев, которым хорошо заплатили за их услуги. Кроме того, ведутся переговоры с теми же дарнийцами о формировании третьей сухопутной армии, которая должна довершить разгром, однако дарнийцы весьма опечалены гибелью отряда господина Игельберга. Дабы почтить его память, они запросили тройную цену, и Ее Высочество пока не может переступить через фамильную бережливость.

Начало кампании намечено на месяц Иноходца, когда спадет большая вода и дороги станут проходимыми. Соответственно, штурм Лиарэ с моря и с суши следует ожидать в конце месяца Медведя или в начале месяца Влюбленных.