После встречи с эмиссаром Морока в его кабинете в недрах здания МВД Фатых поехал на базу министерства в Барвихе и принялся решать поставленные Черным Веем задачи. А поскольку он привык выполнять спецоперации по ликвидации неугодных хозяину лиц «многослойно», с подстраховкой, то и последнее поручение по банку «Русь» решил подготовить на двух уровнях.

К вечеру того же дня он встретился с Садыком Сейтаковым, одним из лидеров узбекской преступной группировки в Москве, контролирующей кое-какие рынки и сеть мелких магазинчиков. Встреча состоялась в ресторане «Солнечная долина» на Ленинградском проспекте, в отдельном кабинете, позволяющем «не светить» лиц, с которыми контактировал майор.

– Есть предложение, – сказал Дехкиев, когда они выпили и закусили. – Надо убрать одного несговорчивого банкира.

Сейтаков, пожилой, с виду медлительный, смуглолицый, усатый, с проседью в черных волосах, отложил вилку.

– Не, уважаемый, мы на это не пойдем.

Дехкиев налил себе еще вина – пили грузинское, «Саперави», сделал глоток.

– Надо.

Сейтаков помедлил, налил вина и себе, тоже сделал глоток.

– Хочешь нас подставить? Мы банкиров не режем.

– Этого надо убрать быстро и без шума. Расследованием будет заниматься мой шеф, поэтому никто никого не поймает, гарантирую.

– Все равно это…

– Ты мне должен, Садык, забыл? Кто вытащил тебя из ментовки год назад?

– Знаю и готов отблагодарить, но…

– Вот и отблагодаришь. Банкира надо замочить быстро, через два-три дня. Все данные я тебе дам.

Сейтаков, не торопясь, допил вино, щуря и без того узкие глаза.

– Я деловой человек. Что я буду иметь?

– Много. А главное – нашу «крышу».

– Я могу привлечь наемников?

– Это твоя забота. Дело должно быть сделано, а чьими руками – не важно.

– Хорошо, мы сделаем. Но обещай, что подстрахуешь в своих ментовских коридорах.

– Я дважды не повторяю.

– Кто банкир?

– Кирилл Фоменко, председатель правления банка «Русь».

– Не знаю такого. Чем он тебе насолил?

– Не мне – шефу, у них свои расчеты.

– Когда мы его должны кончить?

– Не позднее четверга.

Сейтаков подумал, допил вино, взялся за вилку. Если он соглашался что-то делать, то потом не колебался и не размышлял о необходимости этого шага.

– Что у тебя с пальцем?

– А что? – не понял Дехкиев.

– Ноготь черный.

Майор озабоченно посмотрел на ноготь указательного пальца и пробормотал:

– Ничего… ушиб…

Он вышел на край поля, чувствуя спиной успокаивающую прохладу леса, посмотрел на полуденное солнце: над полем дрожало марево нагретого воздуха, напоенное ароматами цветущих трав. Захотелось, как в детстве, упасть в траву навзничь и уйти взглядом в синеву небес, раствориться в них. Но было слишком жарко.

Илья шагнул обратно в лес, собираясь окунуться в его живительную тень, и вдруг краем глаза заметил белое пятнышко, возникшее посреди поля. Оглянулся.

По полю шла девушка в белом сарафане.

Екнуло сердце.

Илья раскинул руки:

– Владислава…

Девушка махнула призывно рукой, побежала навстречу, не приминая травы босыми ногами, быстрая, как ветер, легкая, как дымка, затем свернула и побежала обратно.

Пашин бросился за ней, крича безголосо:

– Слава! Погоди! Это же я! Слава…

Девушка остановилась, искоса глянув на преследователя.

Илья споткнулся.

Это была не Владислава. Очень красивая смуглянка с пунцовыми губами, волосами вразлет, с диким взглядом зеленых глаз, но не его жена.

– Что остановился? – пропела она смешливо.

– Кто ты? – сдавленным голосом проговорил он.

– Аль не узнал? Полуденница я. Иди ко мне, добрый молодец, я тебя не обижу.

Илья мотнул головой, отступил на шаг. Перед глазами поплыл туман, голова отяжелела, ноги налились свинцом.

– Иди своей дорогой…

Девушка откинула головку так, что взметнулись волосы, засмеялась, ее смех перешел в глухой обморочный хохот, она растопырила пальцы с черными ногтями и бросилась к Пашину, превращаясь в уродливую беззубую старуху с черным провалом рта.

Илья дернулся назад… и проснулся в холодном поту, подхватился на кровати с колотившимся о ребра сердцем.

Рассвело. В окно спальни упал первый луч встающего солнца. Пели птицы. Свежий утренний ветерок шевелил занавеску.

Илья мысленным усилием унял сердцебиение, помял лицо ладонью, лег на спину, глядя в потолок. Сон встревожил. Из дальних далей сквозь зыбкое марево памяти на него смотрели глаза Владиславы, вопрошая, куда он подевался. Но ответить ей было нечем. Хотя стоило поднять трубку телефона и позвонить…

Волевым усилием Илья подавил и это желание. Владислава осталась в Москве. Он же теперь жил в Подмосковье, отдельно от жены, хотя до сих пор было не совсем понятно, как это случилось. Ревность взыграла ни с того ни с сего? Или была-таки причина?..

Он бросил взгляд на часы: половина шестого, рано еще, некуда торопиться, – попробовал уснуть, но разбуженная память повела по знакомым тропинкам, увлекла в прошлое, и отстроиться от воспоминаний оказалось непросто. Лишь через час он наконец осилил сам себя и встал. Сделал зарядку, включающую в себя дыхательные практики живы и тренировку «трансцендентного» зрения: он научился подключаться к зрительным системам насекомых, птиц и зверей и мог теперь смотреть на мир их глазами.

Для эксперимента Илья подключился к поющему на дереве под окном луговому чекану, и с минуту в глазах мелькали искаженные смазанные картины дома, деревьев, каких-то туманных фигур, – в зеленоватом отблеске, с неожиданно четкими вспышечными деталями: птица «автоматически» выискивала пищу (в поле зрения неожиданно на мгновение останавливались летающие насекомые) и отмечала несущие опасность движения окружающей среды. Ничего особенного не обнаружив, Илья вышел из поля зрения чекана, и тот, замолчав на пару секунд, снова завел свою скрипучую песенку: хи… чек-чек… йе… чек-чек… чиерр…

Уже больше года Пашин после ухода от жены снимал комнату в подмосковных Дубровицах, устроившись в охрану банка «Русь». Сначала он работал рядовым охранником, потом начальником смены, в настоящее же время уже руководил всей охраной и разрабатывал системы мероприятий по пресечению бенчмаркинга.

До прихода в банк Илья не имел ни малейшего понятия, что такое бенчмаркинг. Лишь позже выяснилось, что это обыкновенная конкурентная разведка, основанная на сборе закрытой информации о рынке и работе конкурентов в данной области. Пришла пора и банку «Русь» заняться этой проблемой, поскольку и им занялись мощные финансовые системы, работающие на олигархов и государственные структуры с их полностью коррумпированной властной вертикалью. А действовали конкуренты очень изобретательно. К примеру, банк «Юфул» заявлял о несуществующей вакансии, предлагал зарплату выше, чем в других банках, и просил рекрутера рассказать о том, чем он занимался на прежнем месте и чего достиг. Естественно, кое-какие тайны работы других банков переходили к работодателям, хотя принимать новых сотрудников тот же банк «Юфул» и не собирался.

Столкнувшись с этой проблемой, глава банка «Русь» Кирилл Иванович Фоменко попросил заняться ею Пашина, и Илья вынужден был изучать непривычный для него сектор деятельности, понимая, что отказываться не имеет права. Да и расписываться в собственном бессилии он не любил.

Уходя от жены, Илья оставил ей все, в том числе и машину. Поэтому в Дубровицы и из Дубровиц в Подольск, где находился офис банка, он ездил на общественном транспорте либо изредка брал такси.

Почему фантазия забросила его в этот старинный русский поселок, Пашин и сам толком не понял. Встретил приятеля Мишу Зуева, который жил в Дубровицах, тот предложил заехать к нему в гости, так Илья и оказался в Подмосковье, сохранившем постройки старинной помещичьей усадьбы: церковь Знамения Пресвятой Богородицы тысяча семьсот четвертого года, дворец, три флигеля и липовый парк.