Конечно, Ста-Пан легко справился бы с любым из упырей, но их было семеро, полная монада зачистки, да и сам Оллер-Бат слабаком не был, поэтому на конфликт идти было нельзя.

Поскольку действие происходило днём посреди села, его жители, идущие по улице по своим делам, начали останавливаться, оторопело рассматривая «пришельцев из других времён». Однако ни группа Оллер-Бата, ни Ста-Пан не обратили на это никакого внимания. Устранялось воздействие на сознание людей легко: стоило комбе с его отрядом поддержки уйти в прошлое на пару минут, изменить намерение – не выходить в данной точке континуума, и весь вариант реальности становился иллюзорным, виртуальным, «сном» Вселенной. Словно его и не было на самом деле. Помнили бы о встрече в Елизарове только сами комиссары.

«Надо же, вы подключили к этому делу даже службу кризисного реагирования, коллега. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть и получить понижение по службе».

«Извольте удалиться из зоны сноса, коллега, – сухо сказал Оллер-Бат. – Вас ждёт фундатор».

«Подождёт, – с иронией поклонился Ста-Пан. – Я успею. Не перетрудитесь, коллега. Прежде чем выполнять поручения начальства, иногда полезно задуматься, что за этим последует. Советую…»

Один из упырей вдруг выстрелил из «длиннера».

Неяркая голубая стрела разряда вонзилась в грудь Ста-Пана, разбежалась по его невидимой защитной «кольчуге» сеточкой молний.

Ста-Пан мог бы ответить гораздо более эффективно, но не стал этого делать. Просто ушёл в тхабс-линию, возвращаясь на Марс, к резиденции фундатора.

«Ты отступил», – укоризненно покачала пальцем совесть.

«Не хватало ещё затеять драку с коллегой», – нахмурился комиссар.

«Тебе никогда не хватало настойчивости. И смелости».

«Я не трус!»

«И всё же ты отступил».

Ста-Пан остановился перед красивыми резными воротами в резиденцию.

«Я опоздал. Оллер-Бат начал сброс виртуала».

«Чтобы ликвидировать отставание, иногда стоит всего лишь изменить направление».

«Это ты о чём?»

«Не о чём, а о ком».

Ста-Пан подумал о своём «брате-предке», который должен был «угаснуть» в хронике вместе со всем пластом реальности. Что, если предупредить его? Дать выход в Регулюм? Может быть, спасётся? Он же потенциальный абсолютник.

«Ну, ты совсем дурак! – возмутился внутренний голос, вечный оппонент совести. – Тебя ликвидируют вместе с виртуалом! Фундатор уже понял, что ты колеблешься, не надёжен, и принял меры».

«А, чёрт с ним! – махнул рукой Ста-Пан. – Нельзя же всё время идти на поводу у обстоятельств. Я не инструмент в руках фундатора, я ещё и человек».

Ворота в резиденцию главы СТАБСа начали медленно открываться.

Но комбы Ста-Пана перед ними уже не было…

Утро началось с дождика, мелкого и тёплого. Но к восьми часам дождик кончился, туча ушла за горизонт, ограниченный многоэтажными громадами жилых башен, и в небе проглянуло солнышко, аккурат меж двумя башнями над зданиями пониже.

Свистя на поворотах, промчался короткий, в три вагончика, монорельсовый поезд. Однако не ушёл далеко. Точно напротив старой Останкинской телебашни ахнул взрыв под опорой монорельсовой дороги, и в небо ввинтился тугой, огненно-рыжий, с белым просверком смерч огня и дыма.

Одно мгновение обомлевшие прохожие по обе стороны улицы смотрели на этот смерч, замедляя шаг, потом закричали, побежали врассыпную.

Начали останавливаться, кое-где сталкиваясь, автомашины.

Но мало кто из свидетелей взрыва бросился к виадуку монорельса, большинство, втягивая голову в плечи, торопливо проследовало мимо. Всем было ясно, что это теракт, ставший привычным в последнее время даже в Москве.

Ста-Пан угрюмо оглянулся, задерживая переход из одной точки пространства в другую. Помочь пострадавшим он уже не мог, а рассчитать изменение реальности, способное упредить теракт, его никто не уполномочивал. Подобными делами должны были заниматься земные Равновесия. Хотя они, похоже, не справлялись с корректировкой процессов плывуна третьей степени, в который превратился земной Регулюм после появления на Земле Терсиса – глобальной террористической системы. С ней не могли справиться спецслужбы ни одной из стран мира, в том числе – России. Но СТАБС, насколько знал Ста-Пан, это состояние социума устраивало, иначе он не поддерживал бы течение хрономейнстрима в этом направлении. Интересно, почему?

Ста-Пан задумался. Но время не ждало, и он заторопился по своим делам.

В течение последних двадцати четырёх часов он исколесил весь Регулюм, побывал на Меркурии, Уране и Плутоне, изучил всю метаисторию Равновесий, от первых плутонианских до земных, принявших эстафету у фаэтонцев, посетил бифуркационные узлы мировой истории, где радикально менялась реальность, сшивалась пространственная ткань Регулюма, и, наконец, понял замысел фундатора.

Имнихь просто-напросто хотел остаться у власти вплоть до стохастического Предела, то есть до исчезновения Регулюма в «квантовой пене» вакуума при достижении им предельно допустимых искажений реальности. Мало того, он явно стремился освободиться от контролирующего влияния Метакона, для чего и предпринял атаку на все потенциально релевантные, то есть обладающие запасом жизненных сил варианты реальности, сброшенные в «тупики времени» – «хрономогилы». До Имниха этого не делал никто из его предшественников. И только теперь Ста-Пан понял, почему фундатор не передал свои полномочия кому-то из мощных лидеров Равновесий на Земле, как это делали все фундаторы до него: ураниец Уб-Су-Нуур, нептуниец Моофоор, фаэтонец Йаваспоньмаа.

Получалось, что СТАБС, ведомый марсианином, чья цивилизация давно прекратила существование, как и несколько других до неё, поддерживал не стабильное развитие Регулюма, а его стагнацию! И возможно, именно поэтому Метакон, отвечающий за систему регулюмов – Галактику, перекрыл сотрудникам СТАБСа и земных Равновесий походы в будущее выше середины двадцать первого века.

В голове зародился «лязг» хронопробоя. Ста-Пан без рассуждений задавил «почку» внепространственной связи.

Имнихь звонил (если пользоваться земным термином) ему несколько раз, но комба не отзывался. Отчасти, потому что ему нечего было сказать главе СТАБСа, пришлось бы оправдываться, а этого он не любил. Но больше он опасался пеленгации канала связи и появления монады охотников-упырей, способных гнаться за жертвой по всем временам Регулюма.

В очередной раз не ответив на вызов фундатора, Ста-Пан прогулялся по парку в Сокольниках, поглядывая на веселящуюся молодёжь, ведущую себя, по его мнению, слишком раскованно. Потом окончательно сформировал план дальнейших действий. Решение дать знание происходящего своему «параллельному предку», Станиславу Панову, показалось комбе самым верным. Возможно, молодой Панов, обладающий задатками абсолютника, сможет дойти до цели и не совершить тех ошибок, которые наплодил Ста-Пан. Точно так же десятки лет назад поступил инба Цальг, передав эйконал – пакет информации о реальном положении дел в Регулюме молодому Ста-Пану, тогда еще Стасу Панову, директору издательства «Дар», который в тот момент совершенно не интересовался Вселенной и не собирался становиться абсолютником. И комиссаром СТАБСа.

Мысль о Пределе вернулась снова.

Ста-Пан заколебался: не хотелось терять время на изучение проблемы. И всё же проверить свои сомнения стоило.

Он зашёл в общественный туалет в уголке парка и оттуда, чтобы никто не видел его исчезновения, стартовал в тхабс-режиме в будущее. На всю доступную ему «длину» хроношага. И чуть не потерял сознание от мощного удара!

Удар был ощутим каждой клеточкой тела, каждым нейроном, боль едва не заставила комиссара кричать, однако он удержался.

Кровавая пелена в глазах рассеялась, он стал видеть.

Назвать помещением это геометрически сложное пространство, в котором он оказался, было трудно. Точно так же это странное пространство нельзя было назвать и пейзажем или территорией. Оно не было ни горизонтальным, ни вертикальным, вообще физически осязаемым, хотя при этом глаза видели какие-то протяжённости, необычные формы, а другие чувства отмечали земную силу тяжести, приятное освещение при полном отсутствии источников света, вкусный воздух, которым хотелось дышать, с едва различимыми запахами луга и леса, и ласкающий кожу лица ветерок, опять же ощущаемый при полном отсутствии колебаний воздуха.