Никита скептически скривил губы.

– Это не более чем твои предположения. Не может же Книга передвигаться сама.

– Кто знает, – пожал плечами Такэда. – Может быть, у нее есть владелец, а может, она способна передвигаться.

Сухов от неожиданности поскользнулся, но, сделав пируэт, удержался от падения.

– Шутишь!

– Если бы.

Кафе называлось «Веселый Роджер», и кормили здесь прилично. Никита съел харчо и отбивные, Такэда буай-бесс [28] и жареную рыбу. За столом разговаривали мало, больше смотрели за входящими посетителями. Одеваясь, Сухов спросил:

– Что, прямо сейчас и поедем?

– Дня через два.

– А может, отобьемся?

Инженер поднял на друга скептический взгляд.

– Чем, бамбуковыми мечами? Тебе повезло в автобусе, что вселённый имел при себе лишь дубинку, а не настоящий меч или пистолет. Применил бы не задумываясь.

Никита зябко передернул плечами.

– Таких инструкторов, как Иван, мы уже не найдем. Зленский вообще уникум. Видел бы ты, что он делает с холодным оружием! Он владеет всем, что колет, режет или рубит, не говоря о мечах и саблях.

– Тут ты, к сожалению, прав, Зленского я тебе не заменю. «Сечей Радогора» владеет только он. Придется просить его дать на время свод приемов и правил, отреставрированных и доработанных еще его учителем – историком Бельцовым. Кстати, тоже великим фехтовальщиком. Но Зленский его превзошел. Он уже определил параметры твоего личного меча?

– Нет… не знаю… мне он ничего не говорил. Что за параметры? И что такое «сеча Радогора»? Слышу второй раз.

– Вечером расскажу. Я пошел по делам, а ты поглядывай по сторонам, не расслабляйся. ЦРУ не ошибается дважды.

Такэда заявился домой в двенадцатом часу ночи, и Никита едва сдержал нетерпение, чтобы не атаковать инженера вопросами с порога.

Обстоятельный Такэда хотя и заметил горящий в глазах танцора огонь любопытства, но к беседе приступил, лишь приведя себя в порядок и насладившись горячим чаем с малиновым вареньем, которым угостила их хозяйка. Переодевшись в халат, инженер налил себе еще чаю и с чашкой уселся в кресле, рядом с торшером.

– Давно такого кайфа не испытывал! – Покосился на устроившегося рядом Сухова. – Как плечо? Все по-прежнему? – Он имел в виду звезду.

Никита выпростал из-под халата руку. Пятиконечная «родинка» Вести переместилась на самый верх плеча, «съев» три из четырех родинок в форме цифры семь. На ее фоне семерки стали зеленоватыми, еле заметными и походили больше на девятки. Такэда покачал головой, задумываясь о своем.

– Что, плохо? – поинтересовался Никита.

– Как тебе сказать… Весть словно намекает на что-то. Видишь, семерки твои вроде бы уже не семерки, а девятки. А цифра девять, по Пифагору, – не только символ высокого знания, но и символ равнодушия. Если звезда накроет и четвертую родинку, последствия могут быть самыми плачевными.

– Для кого?

– Для тебя… меня… для всех. Человеку, отмеченному четырьмя девятками, откроется истина, но сам он при этом станет немилосердным, жестоким и презирающим всех остальных людей.

– Со мной этого не произойдет.

– Кто знает? Хотя, с другой стороны, может, действительно, как говорят японцы, дайгэн дзедзю-но ками нарэ ни ари?

– Переведи.

– Божество великой мощи в тебе самом.

– Да что ты, право, – обиделся Сухов. – Сбиваешься на какие-то траурные речи. Что будет, то и будет. Ты обещал рассказать о «сече Радогора» и о мечах.

– «Сеча Радогора» – это всего-навсего комплекс боевых приемов с мечом, которым владел легендарный славянский богатырь Радогор. Славяноведы раскопали несколько эпизодов в исторических хрониках, в которых описывается бой Радогора с превосходящим по численности противником, а потом этим занялись основатели русских воинских искусств. Руки бойца с мечами в технике «сечи» движутся по сложным траекториям, и почти каждое движение – удар! А если учесть, что классный боец наносит от четырех до десяти взмахов за секунду…

– Здорово! – выдохнул Никита; у него горели глаза.

Такэда кивнул.

– Это точно. Ну, а мечи… ты читал саги, сказания, былины или чей-нибудь богатырский эпос?

– В глубоком детстве, хотя люблю их и по сей день.

– Пример, у короля Артура – Экскалибур, у Фергуса – это уже исландские саги – Каладболг. Известен меч Мухаммеда, обладающий магической силой, меч Нуаду – один из талисманов ирландских племен богини Дану, мечи Зигфрида и бога Сусаноо. Упоминаются в сказаниях мечи истинной веры, разящие, и даже мечи, предотвращающие столкновение. Но самый уникальный – меч древнерусского богатыря Святогора. Едва вытащенный из ножен, он уже колеблет пространство, словно дает знать: берегитесь! По легенде, он может удлиняться чуть ли не на несколько верст, раздваиваться и даже размножаться, корректировать силу и точность удара… – Такэда прервал речь, отхлебнув чаю. Потом сказал, будто ни к кому не обращаясь: – Найти бы этот меч…

Никита глубоко вздохнул и засмеялся.

– С таким мечом нам и СС не страшна. Только где его искать?

Инженер не ответил, продолжая изучать чашку с чаем и поглядывая при этом украдкой на перстень с черным камнем, внутри которого загорался и гас желтый чертик. Перстень предупреждал, что по их следу идут слуги мрака и ждать их материального воплощения осталось недолго.

Вожаки «свиты Сатаны» оказались хитрее, чем думал Такэда. Он был прав – здесь, на Земле, боевики СС, да и любой другой команды, вынуждены были следовать законам данного хрона, не позволявшим в широкой степени пользоваться силой магии, но они вполне могли обойтись и тем, чем владели: вселением, или внедрением, особенно если знали, кого и где искать.

Прибежище беглецов они вычислили уже через два месяца, а затем, пользуясь доступом к каналам российского Министерства безопасности, подкинули РОМБ – региональному отделению Министерства безопасности – «легенду» о шпионах некой иностранной державы Сухове и Такэде, работавших в Москве и переехавших в Хабаровск, чтобы замести следы.

Поскольку информация исходила сверху, из столицы, ей поверили, к тому же проверка установила, что характеристики «погибших» в Москве танцора и инженера совпадают с приметами поселившихся в Хабаровске господ Петрова и Мацумото, и отдел контрразведки местного РОМБ решил не ждать команды и захватить шпионов своими силами.

Их взяли на рассвете, тихо, быстро, без шума, профессионально. Спящие в дальней комнате Федор Полуянович и Мария Ильинична ничего не услышали. Так же тихо был произведен и обыск, который, конечно, ничего не дал.

Обвинение в государственной измене зачитали Никите сразу же по прибытии в контору РОМБ на Краснофлотской, на что он, переживший двойной стресс, сначала подумал: «СС! Накрыли!..» Потом увидел под дулом пистолета удостоверение сотрудника безопасности, пробормотал равнодушно:

– А на большее фантазии у вас не хватает?

Его допрашивали час, выложив все козыри с похоронами двойников, частыми поездками Такэды и поспешным бегством, а Сухов все никак не мог решить, рассказывать правду или нет.

Через час в кабинет, где допрашивали танцора, вошел тучный здоровяк с погонами подполковника, кивнул вставшим сотрудникам, обошел стул, на котором сидел Сухов, разглядывая его заплывшими глазками.

– Молчит?

– Как партизан.

– А второй наплел там с три короба. – Подполковник глянул на встрепенувшегося Никиту. – Будто бы им угрожает смертельная опасность от какой-то террористической организации – СС… и будто бы уже были жертвы, эти «эсэсовцы» убили двоих…

– Только фашистов нам не хватало, – улыбнулся старший из сотрудников, блондин с выгоревшими бровями. – Надо же – эсэсовцы в наше время!

– Так что, танцор? – обратился подполковник к Сухову. – Как же это тебя угораздило? Говорят, ты и акробат, и балетный солист, зарабатывал неплохо, и вдруг вербуешься иностранным разведчиком! Захотелось приключений? Или хорошей жизни по японскому образцу?