– В квартире ничего не пропало?

– По словам племянника, нет.

– Вам известно, в каком положении он нашел тело?

– Как если бы человек упал, не дойдя до кровати.

– И вы при всем при этом подозреваете убийство? – спросил он женщину в бирюзовом костюме, которая до сих пор ему не представилась.

– Он был болен диабетом. Вам известно, что это такое?

– В самых общих чертах. Уколы с инсулином.

– Смотря какой диабет. Уколы обязательно делаются при диабете первого типа. Он возникает у людей достаточно рано, иногда в детстве, и чаще всего объясняется генетической предрасположенностью. Диабетом второго типа заболевают обычно после сорока. При нем больные могут лечиться таблетками, хотя со временем тоже переходят на уколы. Но у него был диабет первого типа. То есть он должен был постоянно делать уколы с инсулином. Думаю, что подробней вам не надо.

– Пока нет, – согласился детектив.

Женщина одобрительно кивнула, и Алексей Кисанов подумал, что она наверняка преподает: так кивают студентам на экзамене, пока они не несут чушь.

– Я подозреваю диабетическую кому.

Алексей посмотрел на нее повнимательнее. Черты ее лица вполне приятны, но выражение сухой строгости делает его неженственным. Оно напоминало запертую на замок дверь, открывавшуюся трудно, редко и со скрипом.

– Я не медик, – напомнил он. – Вам придется мне объяснить.

– В двух словах. У больного диабетом очень строгая зависимость от приема пищи и уколов с инсулином. Все должно быть точно дозировано и принято четко по расписанию. Если нарушить этот порядок, то может случиться гипергликемия или гипогликемия. То есть избыток глюкозы в крови или ее недостаток.

– Это смертельно?

– Нет, если сразу принять меры. И все диабетики прекрасно знают, что делать в таких случаях. Кроме того, они имеют при себе глюкометры, которые…

– Как вы сказали? Глюко-метры?

– Именно, – она поджала губы. – Это не для того, чтобы измерять «глюки». Это для измерения глюкозы.

– Извините.

– …которые показывают точный уровень сахара в крови. Сахар – это и есть глюкоза.

Детектив кивнул: мол, я в курсе, еще в школе проходил… Но почувствовал раздражение от ее менторского тона.

– Вы преподаете? – спросил он.

– Да. Я профессор, доктор медицинских наук. Это имеет отношение к делу?

– Имеет. Мне не нравится ваш тон. Я не студент.

Она удивленно уставилась на него. И вдруг улыбнулась.

– Вы правы. Я знаю за собой этот недостаток…

Атмосфера словно разрядилась с ее улыбкой. Детектив и посетительница обменялись потеплевшими взглядами.

– Вы остановились на глюкометрах…

– Они значения не имеют. Важно другое: диабетик не только сам прекрасно распознает неполадки в организме, но и может их с точностью диагностировать при помощи глюкометра и разных других тестов. После чего он принимает срочные меры. Либо выпьет сладкий сок, либо добавит порцию инсулина.

– Сладкий – чтобы повысить сахар, а инсулин – чтобы понизить?

– Верно. Вы способный студент, – улыбнулась она.

«Странно, – озадачился детектив, – когда она улыбается, ей начинает идти бирюзовый цвет!»

– Как вас зовут?

– Ляля. Елена то есть.

Имени «Ляля» бирюзовый цвет шел еще больше. Но детектив фамильярничать не стал и выбрал строгое «Елена».

– Иными словами, Елена, вы подозреваете, что кто-то мог помешать ему принять необходимые меры, отчего и случилась кома? Из которой человек уже не вышел?

– Именно.

– В таком случае мне понадобится осмотреть квартиру погибшего. Причем в вашем обществе – без медика я могу упустить важные детали. У вас есть ключи?

– Если бы они у меня были, я бы уже давно сама все исследовала.

Алексей усмехнулся: выходит, Ляля его нанимала на добычу ключей?!

– Там укрепленная дверь?

– Да, и с сейфовыми замками – изготовлена по индивидуальному заказу.

Значит, отмычки, о которых первым делом подумал детектив, отпадают. Стало быть, придется добывать настоящие ключи. Они имеются у племянника – коль скоро именно он явился в квартиру и обнаружил тело. И еще у дочери покойного – коль скоро она жила в той же квартире. Но ее нет в городе.

– А племянник?

– У него ключи есть. Проблема, однако, в том, что я уже давно никто его дяде и не могу вот так явиться и попросить ключи… У меня нет никакого предлога. А объяснять ему мои истинные намерения я не собираюсь.

– Вы полагаете, что он мог бы…

– Не могу этого исключить. Он неплохой мальчик – но в жизни очень много «неплохих мальчиков», способных на подлости…

В глазах ее зажегся недобрый огонек. М-да, немало досталось, должно быть, этой бирюзовой лошади с нежным именем Ляля за ее жизнь…

Алексей помолчал, раздумывая. Ляля ждала, не проявляя никакого беспокойства. Все-таки приятно иметь дело с умным человеком: он понимает, что, кроме разговорной деятельности, существует еще и мыслительная.

Плод своих размышлений он выдал минуты через три.

– Вы сможете явиться к племяннику вместе со мной и представить меня как своего друга?

– Зачем это? – с подозрением спросила Ляля.

– Вы звоните племяннику… Как его имя, кстати?

– Иннокентий. Кеша.

– Вот, Кеше. И говорите, что нашли у себя ключи от квартиры покойного и хотите ему вернуть. У вас дома наверняка завалялись какие-нибудь старые ключи, вот и подберите связочку. Желательно похожую на искомую.

– Это не так просто. Пара ключей очень хитрые.

– Вы имеете право забыть за три года, как они выглядят. Кеше скажете, что не совсем уверены, что это ключи от квартиры покойного…

– Его звали Афанасий Павлович Карачаев.

Видимо, Ляля сочла, что коль скоро детектив взялся за столь сложное дело, как добыча ключей, то ему можно доверить и имя «дорогого человека». Что ж, Алексей не ошибся: именно на смерть Карачаева он читал некрологи.

– После чего вы под это дело напрашиваетесь к Кеше на чашку чая, являетесь к нему в моем обществе, представляете меня как друга – типа мы с вами заехали к Кеше по дороге в… ммм… ресторан, например…

Ляля посмотрела на детектива заинтересованным взглядом – словно прикидывала, как бы они смотрелись рядом, если б и в самом деле отправились в ресторан. Уголки ее губ тронула легкая улыбка, и она кивнула – не как преподаватель кивнула на этот раз, но как женщина. Надо думать, детектив выдержал экзамен на ресторанного спутника с оценкой никак не менее «удовлетворительно».

– …И просите показать связку ключей от квартиры Карачаева, чтобы сверить, – закончил несколько смущенный детектив.

– Но Кеша скажет, что ключи не те!

– Верно. Но зато я узнаю, где он хранит «те».

– Вы их выкрадете?

– Это уж моя забота. Ключи у нас будут – вот и все.

– Ваш гонорар?

Кисанов порадовался этому вопросу. К нему не так уж редко обращались люди, которые до сих пор полагали, что «все вокруг народное, все вокруг мое». Когда детектив называл стоимость своих услуг, с ними случался шок. В начале своей карьеры он еще объяснял: у нас капитализм нынче, сударь (сударыня). Бесплатно вам и кусок хлеба в магазине не дадут, не так ли? Всякая работа денег стоит и должна быть оплачена, вы ведь тоже не за бесплатно работаете…

Но больше агитацией он не занимался: пустое дело. Совок не поймет, а не-совок к нему и сам приходит с правильным пониманием вещей. Теперь он только произносил сакраментальную фразу: «Мой гонорар… Плюс оплата издержек…»

Исключением, – когда он работал без оплаты, – были редчайшие случаи с близкими людьми.

Сумма, которую он назвал Елене, была невелика: пока что он брался только за добычу ключей и осмотр квартиры. Ляля согласно кивнула и отсчитала деньги.

– Если дело продвинется дальше, то вы мне назовете следующую сумму, – строго сказала она.

Алексей Кисанов охотно заверил ее, что именно так и поступит.

Она позвонила через день. Встреча с Кешей была назначена, и Алексей, повязав ненавистный галстук (статус «друга» профессорши обязывал), отправился с Лялей к племяннику погибшего Афанасия Карачаева.