– А ты еще надеешься?

– Нет.

– Так что?

– Конечно. Да, правильно, к частному детективу. Я сейчас поговорю с Пьером.

Вадим провел ее к телефону и оставил одну. Через несколько минут Соня вышла.

– Пьер согласен. У тебя есть справочник?

– Обойдемся без справочника, у меня есть один детектив на примете, некий Реми Деллье. Мой приятель поручал ему свое… одно дело, он отлично провел. Если хочешь, я узнаю его телефон…

– Пожалуйста, Вадим, позвони ему, пусть приедет… Или мы к нему, как он скажет, не знаю… Что-то надо делать, искать папу, с ним что-то плохое, Вадим…

Вадим приобнял Соню и сказал ласково:

– Ну что ты, маленькая, мы же вчера звонили по всем бюро несчастных случаев – с ним ничего плохого не случилось… Не надо так расстраиваться, найдется твой папа, непременно найдется. И вот когда он найдется, тогда-то он рискует, что с ним что-то случится, потому что я собираюсь его убить, – неловко пошутил он и улыбнулся ободряюще Соне.

– Я не смогу вас принять раньше шести часов, – сказал Реми Деллье. – А до этого попробуйте составить список всех телефонов и адресов тех его приятелей, с которыми он имел обыкновение выпивать… Постарайтесь им позвонить или подъехать, возможно, что к вечеру я вам и вовсе не понадоблюсь, так как месье Дор может найтись по одному из адресов… Если не найдете, жду вас к шести у меня в бюро. Приведите с собой вашего русского гостя. И в полицию надо все-таки сообщить. Искать они не станут, но зато, если сам найдется, – вас проинформируют, что уже неплохо… До встречи.

Вадим с Соней переглянулись.

– Технически это не так уж сложно, – сказал Вадим. – Пошли к моей группе. Соберем идеи, у кого он может находиться, а адреса и телефоны найдем в студийной картотеке…

Когда они с Соней сделали список, его длина оказалась внушительной.

Они сели на телефоны.

К шести часам результаты были нулевыми: Арно никто не видел.

Реми слушал, наблюдая за своими посетителями, стараясь составить предварительное мнение о каждом из них. Вадим излагал свою часть истории витиевато, длинными сложными фразами, постоянно отвлекаясь от фактов; Пьер говорил без всякого выражения, короткими, точно сформулированными предложениями, словно финансовый отчет составлял, и усталый Реми с трудом подавлял зевоту под его монотонный голос; Соня сбивалась и путалась, растерянно поглядывая на детектива, и Реми отвечал ей ободряющим взглядом, а ее муж беспрестанно поправлял ее рассказ, вставляя уточнения назидательным голосом; Максим присоединился к их дуэту с тем непринужденным артистизмом, который быстро располагает к себе людей. Сразу видно – душа компании, любимчик женщин, уверенный в своем обаянии…

– И вы не представляете, – спросил Реми, выслушав все рассказы, – кто бы мог подделать голоса? У вас нет на примете мастеров этого жанра из окружения вашего папы?

– Нет, – покачала головой Соня, – не представляю…

– А вы, месье Арсен?

– Насколько мне известно, среди близких друзей Арно пародистов и имитаторов нет. Но при желании их нетрудно найти в Париже, Арно знаком со всеми. Кроме того, учитывая, что Максим не знал Сонин голос, а Соня – голос Максима, не было никакой необходимости искать имитаторов. Достаточно немножко актерского таланта, и даже неактерского – у меня вон даже дети так имитируют некоторых певцов и артистов, что их можно на сцену выпускать с эстрадными номерами…

Реми кивнул, соглашаясь с этим рассуждением, и снова перевел взгляд на Соню.

– Как вы договорились с вашим отцом, Соня? Пожалуйста, точно, слово в слово, если можете.

– Как… Что он приедет к нам сразу после съемок, только заедет домой переодеться, принять душ, и все. Он не знал, когда кончатся съемки, но рассчитывал приехать часам к четырем. С Вадимом он договорился, что уйдет сразу же после своей сцены.

– Вы ждали его дома?

– Да. Я пришла примерно в полчетвертого…

– Значит, утром вас не было дома?

– Нет.

– А где вы были, могу я полюбопытствовать?

– К чему эти вопросы? – вмешался Пьер. – Какое отношение они имеют к…

– Я просто хочу представить себе, как складывался день… – как можно простодушнее поторопился успокоить его Реми. – Для меня это важно – иметь некий образ ситуации… Так как вы провели утро, Соня?

– Я в магазины зашла… Потом в гольф-клуб… Там пообедала с приятельницами, в ресторане клуба. Вам нужно по часам расписать?

– Нет-нет, этого вполне достаточно. Если бы ваш отец вам звонил, например, и вас не застал?

– У нас автоответчик.

– А месье Дор имеет обыкновение оставлять послания на автоответчике? Не все люди, знаете, любят говорить с машиной. Некоторые вешают трубку, и все.

– Папа обычно оставляет. Он привык к микрофонам и прочей технике.

– Стало быть, не звонил.

– Нет.

– Спасибо. А вы, Пьер?

– Что я? – угрюмо спросил последний.

– Вас ведь не было дома в первой половине дня, не так ли?

– Кто вам сказал?

– Ваша жена.

– Я что-то не слышал, – буркнул Пьер.

– Если бы вы были дома в то утро, то мы не стали бы рассуждать об автоответчике, не так ли?

Соня улыбнулась, но Пьер остался непроницаемо-недружелюбен.

– Ну, не было меня дома, – ответил он, – так что?

– Ничего. А вы как провели утро?

– По антикварным ярмаркам прохаживался. Я… Мне… одну вещицу надо было найти.

– Ну и как, нашли?

– Нет пока.

– Сочувствую. А вернулись вы в котором часу?

– Не знаю точно, после пяти… Я обещал Соне быть не позже половины пятого, но застрял в пробках… Ты не помнишь, – обернулся он к жене, – в котором часу я пришел?

– Уже после звонка русского, после пяти, в полшестого…

– Спасибо. А как вы договорились с Арно, Вадим?

– Арно просил меня закончить все его сцены… Я и так собирался начать с него, так что проблем с этим не было. Он сказал, что очень торопится, чтобы успеть съездить к дочери и вернуться к ужину домой, чтобы провести вечер с Максимом… Машину он поставил на обочине шоссе, чтобы выйти к ней через лес, сзади нашей натуры, так как иначе он бы попал в кадр и помешал бы мне продолжать съемки… Он знает, что я этого не люблю. Или он был бы вынужден ждать за домом, а вот ждать он как раз не хотел…

– Значит, он ушел со съемочной площадки так, что его никто не видел?

– Ну да.

– А вы уверены, что он оттуда ушел?

У Вадима брови поползли вверх. У Сони тревожно расширились глаза.

– Что вы хотите сказать, – спросил Вадим, – что он мог не уйти? Остаться там? За домом? Зачем?

– Мало ли, вдруг сердечный приступ.

– Нет, – покачал головой Вадим, – мы убирали технику, мы бы его увидели…

– Я видел, как он уходил, – сообщил Максим.

– Каким образом?

– Я в этот момент отошел… И видел, как он уходил среди деревьев.

– Куда вы отошли?

– Пописать, – насмешливо произнес Максим. – Имею право, а?

Реми не стал вдаваться в дискуссию о правах человека. Он устал. Позади полный рабочий день, и голова была несвежей. Он был раздражен, и чувство юмора, как он сам говорил в таких случаях, «подало на развод».

– Который был час?

– Понятия не имею, – бросил Максим.

Похоже, что Максим и Реми раздражали друг друга. Так бывало почти всегда: сначала люди обращаются за помощью, а потом злятся и кидаются на него – не любят, когда им задают вопросы…

– Без десяти три, – подал голос Вадим. – Без десяти три у меня началась следующая сцена с актрисой, уже без его участия.

– Месье Дор на съемках не был встревожен, задумчив, необычен?

– Нет, скорее наоборот. Ни за что бы не сказал, что у него что-то на душе или что-то на уме.

– Вам не показалось, что он блефует, когда обещал вернуться к ужину?

– Нет, – в один голос заявили Максим и Вадим.

– А вообще его беспокоило что-нибудь последнее время? Он был озабочен чем-нибудь? Планировал какие-то важные дела? Встречи? Разговоры?