Подавшись вперед, я напряг слух.

– А то как же! Слышал!

– То-то и оно. В Параллельном Мире нет ничего страшнее Красной Руки. Даже наш повелитель Оскаленный Мертвец рядом с ней – младенец. Кого она невзлюбит, того в землю вомнет, на части разорвет, мозги выпьет, жизнь высосет. Кто ее видел – трех дней за свете не прожил.

– Это мне известно, – кивнул жирный мертвец.

От этого кивка голова у него едва не отвалилась, но он вовремя придержал ее.

– А знаешь ли ты, что есть у Красной Руки пять отрубленных пальцев? Разбросаны эти пальцы по всему Параллельному Миру. Надо их вместе собрать и вложить в отверстия в Ледяном Камне. Тут Ледяной Камень треснет, и откроется лестница в человеческий мир.

– А сколько пальцев надо собрать? Все пять?

– Никто этого не знает. Болотная ведьма говорит, что достаточно будет и двух. Да только я ей особенно не доверяю. По-моему, нужны будут все пять. К тому же и два пальца никак не соберешь. Их охраняют самые грозные монстры. Красная Рука никому не позволит из Параллельного Мира вырваться.

– А ты знаешь, где эти пальцы лежат? – спрашивает жирный мертвец.

– Я только про один палец знаю. Говорила мне болотная ведьма, что видела она указательный палец на дне Черного колодца. Только когда в колодец спустишься, нужно сразу…

Окончания фразы я не расслышал. Внезапно загрохотал гром, ударила молния, и голубой свет залил склеп. Случайно я прочитал на крышке стершиеся буквы, которых отчего-то не заметил днем.

Эта надпись являла собой предупреждение. Эдакое милое письмецо, сообщавшее:

«Добро пожаловать, милые гости! Только, кхе-кхе, имейте в виду: кто ляжет в мой склеп – останется в нем навеки!

Оскаленный Мертвец».

Мне стало жутко. Так вот в чьем склепе я проторчал весь день! В склепе Оскаленного Мертвеца – повелителя всех мертвых, о котором сплетничали сегодня в очереди за котлетами. А еще сдуру решил, что склеп заброшен.

– Толстяк, ты видел молнию? Слышишь, как земля трясется? Оскаленный Мертвец возвращается с охоты, идет отдыхать в свой склеп! – прерывая свой рассказ, испуганно воскликнул старик. – Я хоть и не живой уже, а не хочу с ним встречаться. Эй, руки, разберите меня!

– И меня разберите! Скорее, скорее! – в панике закричал жирный мертвец.

Руки торопливо сдернули с них головы, открутили ноги, сложили туловища в гробы и сами сверху прыгнули. В следующую секунду я увидел, что гробы провалились сквозь землю. Непривычная тишина воцарилась на кладбище. Смолк отдаленный гул голосов, смолкли стоны и шорохи. Слышно было лишь, как дрожит земля под чьей-то тяжелой поступью.

Сообразив, что встреча с Оскаленным Мертвецом, в чье жилище я забрался, не сулит ничего хорошего, я попытался выбраться из склепа, но почему-то никак не мог отвалить каменную крышку. Шаги между тем становились все отчетливее: я слышал уже даже громкое сопение, вырывающееся из ноздрей у повелителя мертвецов.

Тогда, обдирая бока, я принялся протискиваться в узкую щель между крышкой склепа и его краем. Заработав кучу ссадин, я кое-как вылез, сполз на землю и со всех ног кинулся бежать.

Я мчался в голубоватом лунном сиянии, не разбирая дороги. Мчался и чувствовал, как дрожит и вибрирует земля под ногами. По лицу меня хлестали ветки, колючки репейника, пытаясь удержать, цеплялись за одежду, совы ухали мне вслед с елей. Мне мерещилось – а кто знает, может, и не мерещилось, – что Оскаленный Мертвец несется за мной, стучит костями, щелкает зубами.

Сам не знаю, как я добрался до кладбищенской ограды. Должно быть, мне повезло и я случайно взял правильное направление. Перемахнув через ограду, я спрыгнул и едва не угодил в одно из свежих черных пятен, расползшихся по асфальту. Черные пятна любят охотиться ночью.

Но мне было уже не до черных пятен. Проскочив опасный участок, я бросился бежать по улице и, только влетев в нашу Многоэтажку на Тиранозавриных Лапах, сумел перевести дух.

Ягге и Вурдик сидели за столом и пили чай с подозрительно красным вареньем. Железная челюсть Ягге нетерпеливо подпрыгивала на столе и лязгала зубами – клянчила печенье.

Голова у Вурдика была забинтована, а поверх бинтов надета еще оранжевая строительная каска. Должно быть, Вурдик готовился к очередному налету своей буйствующей деревяшки. Рядом топтался Утопленник, такой же унылый, как и его четверостишья. В кресле-качалке, капризно надув губки, сидела Русалка и томно обмахивалась хвостом, а ее прихехешник Двуголовик, успевший уже с ней помириться, обливал ее водой из лейки. Без воды Русалка вечно пересыхала, отчего становилась еще капризнее.

Когда я вошел, Двуголовик, озадаченно моргая, уставился на меня.

– Гутен морген, Кирюх-паша! Бью, типа того, челом. Вэ из ё шуз? – поинтересовалась его правая голова.

– Чего-чего? – переспросил я.

– Не парлеву?

– Не парлеву! – подтвердил я.

– Раз не парлеву, тогда по-простому: «Где твой ботинок, кореш?»

– Слышь, братан! Он его, в натуре, Полосатым Носкам на белые тапочки променял! – заявила левая тупая голова, и обе головы залились таким идиотским ржанием, услышав которое любая земная лошадь откинула бы от зависти копыта.

Не понимая, над чем они хохочут, я посмотрел на свои ступни и запоздало сообразил, отчего мне было так сыро бежать. Мой правый ботинок остался в склепе Оскаленного Мертвеца.

Я почувствовал головокружение. Ноги стали ватными. Повелителю мертвецов не понравится эта находка, а нюх у мертвецов отличный.

«Кто ляжет в мой склеп – останется в нем навеки!» – вспомнил я надпись на камне. И это была не простая угроза. Скоро Оскаленный Мертвец придет за мной. Его не остановят ни кладбищенская ограда, ни мощные Тиранозавриные Лапы нашего дома.

Во сне я опять видел Старую Землю. Мне грезилось, что сегодня первое сентября и мама, бабушка и отец провожают меня в школу. Мама озабоченно приглаживает мне вихры: «Кирилл, в кого у тебя такие волосы? Просто пружины!» Отец строго бурчит что-то про стрелочки на брюках, а бабушка пытается всучить мне огромный, как веник, букет гладиолусов. «Да ну его! – сержусь я. – Что я, первоклассник?» – «Ну как же без цветов!» – пугается бабушка и все-таки всучивает мне его. Переупрямить мою бабушку так же сложно, как переехать танк.

Потом я иду в школу и размышляю, что сейчас увижу наших ребят. Интересно, сильно ли они изменились за лето? И вот в тот самый миг, когда я вот-вот должен повернуть за угол и бросить взгляд на школьный двор, кто-то начинает энергично трясти меня за плечо.

Помню, мне страшно не хотелось просыпаться, но, увы, сон уже ускользнул. Я открыл глаза и увидел совсем рядом два желтых зуба, крючковатый, весь в буграх, нос и седые спутанные волосы. Если бы это морщинистое, с сердитыми бровями лицо привиделось мне, скажем, год назад, в человеческом мире, я вполне мог бы сделаться заикой. Однако теперь я ограничился лишь тем, что зевнул и сказал:

– С добрым утром, Ягге!

Ягге что-то проворчала про «доброе утро». Старушка, хоть сама и была доброй, по старой привычке терпеть не могла этого слова.

– Опять Земля снилась? – проницательно спросила она. Я подозреваю, что Ягге умеет читать мысли, правда, она клянется в обратном.

– Да, – кратко ответил я, ощущая подозрительное пощипывание в глазах. Но лишь на миг – потом я взял себя в руки.