Видя, что все пути к отступлению отрезаны, я решил вступить в переговоры.

– М-мы н-не б-брали вашу голову! – сказал я, позорно заикаясь.

– Честное слово! П-поверьте нам! – добавила Настя.

Ее голос звучал примерно так же убедительно, как голоса троечников, которых завуч поймала за исправлением оценок в классном журнале.

Мертвец захохотал. Из своей трости он вытащил длинный кинжал и потрогал пальцем, острый ли он.

– Все равно. У вас две головы, а у меня ни одной! Отдайте мне одну голову, и я уйду!

– Чью голову? – зачем-то спросил я.

Мертвец ткнул пальцем мне в шею.

– Твою! Не ходить же мне с женской головой? Я отрежу ее вот здесь! Чик – и готово!

Решив не оттягивать с обзаведением, мертвец выбросил вперед руку с кинжалом. Кинжал он сжимал в той же ладони, в которой у него были глаза. Из-за этого бить ему приходилось вслепую, поэтому неудивительно, что лезвие воткнулось не в меня, а ударило в бок мраморного толстяка в шляпе, за которым мы прятались.

– Меня уже один раз убили, а теперь и второй раз убивать! Так не пойдет! – закричал толстяк в шляпе.

Статуя выпрыгнула из ниши и набросилась на мертвеца. Сражаясь, они принялись кататься по полу. Не дожидаясь, чем закончится схватка, мы с Настей перескочили через дерущихся и метнулись вперед по коридору.

Наши шаги гулко разносились по лабиринту Черного колодца. На потолке насмешливо мерцали сиреневые огоньки. Лупоглазые кактусы, желая разнообразить свое меню, хищно шевелили иголками. Со всех сторон на нас таращились одинаковые двери.

Сзади нарастал топот. Кажется, толстяк в шляпе и безголовый мертвец пришли к соглашению и теперь мчались за нами.

– Куда бежать? – крикнула Настя.

– Не все ли равно? Лишь бы куда-нибудь бежать!

Я решительно распахнул первую попавшуюся дверь и впрыгнул в комнату. Толстяк в шляпе и безголовый мертвец остались снаружи.

Мы замерли на пороге. В шаге от нас начиналась жидкая трясина. Она булькала, пузырилась, кипела. На дне трясины копошился кто-то темный и страшный. Рассмотреть его было нельзя – лишь изредка на поверхности показывалась зубчатая спина и круглая страшная голова.

– Спорю, что это не палец, который мы ищем. Уж очень он неприятный, – поморщилась Настя.

– А ты думаешь, отрубленный палец будет приятный? – спросил я.

Девочка неопределенно передернула плечами, из чего я заключил, что до сих пор это не служило предметом ее размышлений.

– Нет, но все-таки... не такой же противный, – забормотала она.

Лезть в трясину ни я, ни Настя, разумеется, не собирались. Даже несмотря на то, что некоторые доктора находят грязевые ванны полезными. Я прижал ухо к двери. Снаружи все было как будто тихо. Толстяк в шляпе и мертвец без головы уже промчались.

– Рискнем высунуться? – предложил я.

– А эти?

– Этих не слышно. Наверное, они убежали.

– Или притаились! Мы выскочим, а они тут как тут. Милашка в шляпе и другой милашка, не только без шляпы, но и вовсе без головы, – уточнила она.

Трясина забурлила сильнее. Кажется, обитавшее в ней чудовище, привлеченное нашими голосами, вздумало вылезти и полюбопытствовать, кто явился к нему в гости.

– Так и быть, остаемся. Ты меня убедила, – сказал я.

– Ну уж нет! Оставайся сам, если хочешь, а я пошла! – торопливо выпалила Настя и, оглядываясь на трясину, выскочила в коридор.

Безголовый мертвец куда-то умчался, зато оживший толстяк в шляпе был тут как тут. Он занимался тем, что с пыхтением стаскивал с постамента ближайшую мраморную статую. Видно, намеревался встать вместо нее и подкарауливать, пока мы покажемся из комнаты.

Наше столь быстрое появление оказалось для него неожиданностью. Каменный толстяк стал, сопя, поворачиваться. Не дожидаясь, пока он повернется окончательно, мы распахнули следующую дверь.

В маленькой комнатке, где мы оказались, была темнота кромешная. Если в колодце, когда захлопнулся люк, можно было различить хотя бы очертания предметов, то здесь не было видно совершенно ничего.

Желая убедиться в этом, я поднес к самым глазам ладонь и лишь тогда смутно разглядел белое пятно, выплывшее из мрака. Чья-то теплая рука, вынырнув из темноты, провела мне по лицу, набрела на нос и уцепилась за него. Я невольно вскрикнул. Послышалось хихиканье и подвыванье.

Пробурчав, чтобы Настя кончала свои шутки, я стал ощупывать стены. Комната звенела тишиной. Лишь с того места, где, как я считал, стояла моя спутница, доносился какой-то шорох. «Судя по тому, что на нас никто не бросается, нам наконец попалась комната без монстров. Не может ли так случиться, что палец лежит где-то здесь, неподалеку?» – размышлял я, не слишком веря в нашу удачу.

Неожиданно из темноты послышался звук удара и возмущенный голос: «Ай! Больно! Расставят всякую дрянь!»

– Что случилось?

– Я обо что-то треснулась! Между прочим, больно, – пожаловалась Настя.

– Опиши это «что-то»! – потребовал я.

– Хм... Как я тебе опишу, когда я ничего не вижу? – возмутилась она.

– Ощупай!

– Угу. Ощупала уже.

– Какое оно?

– Деревянное.

– Гроб? – предположил я.

– Спорим, что не гроб! – по привычке отреагировала Настя.

Однако спорить с ней я не стал.

– Виселица? Дыба?

– Спорим, что не виселица? – произнесла она не очень уверенно.

– Тогда что?

– Откуда я знаю? Теперь твоя очередь ощупывать!

Последовав ее совету, я нашел, что загадочный предмет не имеет ничего общего с деревом. Только девчонка с ее ветром в голове могла принять его за деревяшку. Он был теплый, довольно длинный и раздраженно вздрагивающий. Я поделился своими наблюдениями с Настей.

– Представления не имею, что это может быть. Может, гигантский палец? Или какой-нибудь вертикальный червяк?