Призрак, чем бы он ни был, успел произнести только одно-единственное слово, бывшее в равной степени звуком и донесшейся издалека мыслью, странно знакомой, напомнившей Джонатану о странных снах, которые он видел в разрушенной, продуваемой всеми ветрами крепости Стражей. Это слово было слышно отчетливо, оно прокатилось по всей пещере, многократно отразившись от ее каменных стен:

– Домой…

– Скоро… – с любовью шепнул Джонатан, обращаясь к опустевшей комнате.

Если он хочет узнать тайны, которые хранит крепость Ордена, он должен лучше овладеть средствами и приемами, которые помогут ему эти тайны раскрыть. Поэтому он потратил немало часов, изучая заклинания, которые могли помочь ему обнаружить скрытую магию, отпереть запертые двери, усыпить даже самого осторожного человека.

После полудня, как обычно, Джонатан поднялся наверх, чтобы поесть и провести некоторое время со своей нареченной. Когда они вышли из гостиницы, держа друг друга за руки, солнце успело слегка нагреть холодный зимний воздух, а на небе не видно было ни одного облака.

Тем не менее Сондра с грустью посмотрела на Джонатана. Несмотря на все внимание, которое он уделял ей в последние недели, несмотря на то что он очень ласково и нежно держал ее сейчас за руку, он редко разговаривал с ней. Сегодня Сондра решила обязательно пробиться сквозь его непонятное молчание.

– В последнее время ты так редко бываешь в гостинице. Ты учишься теперь столько, сколько хотел? – спросила она таким беззаботным голосом, каким только могла.

– Да, – ответил Джонатан.

– А не мог бы ты научить и меня чему-нибудь? – продолжала Сондра.

– Я думал, что ты не хочешь учиться, – Джонатан холодно покосился на свою нареченную.

«Даже с Мишей проще иметь дело!» – подумала Сондра, выдергивая ладонь из руки Жона, намереваясь вернуться в гостиницу. Жон заколебался, потом догнал ее и потянул за рукав. Сондра остановилась и повернулась к нему лицом.

– Прости меня, Сондра. Не уходи, пожалуйста! – попросил он ее.

Сондра посмотрела на мальчишек на деревенской площади, которые перестали строить свои снежные крепости и теперь глазели на них. Затем она перевела взгляд на лицо Жона и увидела, как сильно ему хочется, чтобы она осталась. В его выражении, однако, было и еще кое-что: некое странное удовольствие, словно он гордился тем, что сумел рассердить ее.

Сондра припомнила застенчивого юношу, которого она когда-то повстречала в лесу, и ей стало любопытно, что такое могло с ним произойти за тот месяц, который прошел с тех пор, как они решили пожениться. За это время он стал таким печальным, таким сдержанным и отстраненным.

Магия требовала огромного напряжения сил и огромной концентрации внимания. Разве не говорил ей об этом ее собственный отец? Раз она – дочь Ивара, значит, она должна хорошо понимать то, чем занимается ее жених. Шагнув к Джонатану, Сондра коснулась рукой в перчатке его щеки. Что бы ни тревожило его, он обязательно поделится с ней в свое время. Хорошая жена должна быть терпеливой, а Сондра собиралась через некоторое время стать Жону именно хорошей женой. И она решила терпеть до тех пор, пока Жон сам не заговорит с ней о своих печалях, а тогда она постарается утешить и поддержать его.

Эти мысли не покидали ее весь остаток дня, и, по мере того как солнце клонилось к закату, мысли ее становились все более мрачными. Поздно вечером, несмотря на одолевавшие ее дурные предчувствия, она спустилась по винтовой лестнице в пещеру Ивара.

Приди она на несколько секунд раньше, и она нашла бы помещение пустым. Однако она промедлила на первых ступенях и обнаружила своего суженого слегка грязным, задыхающимся, как после тяжелой работы.

– Что случилось? – тревожно спросил Джонатан, заметив, что Сондра стоит перед ним босиком, в одной лишь тонкой ночной рубашке. Первая мысль, что пришла ему в голову, была мысль о нападении гоблинов. Он уже начал вспоминать заклинание, чтобы защитить свою невесту и ее семью, и почувствовал в кончиках пальцев несильное покалывание.

Сондра покачала головой и подошла вплотную к нему. Обхватив руками его голову, она крепко поцеловала его, стараясь, чтобы ее поцелуй был таким же глубоким и страстным, каким подарил ее Жон в праздник жертвоприношения.

Джонатан отскочил, слегка рассерженный ее стремительностью и дерзостью.

– Разве так делается? – строго спросил он.

– Как будто ты не знаешь?! – Сондра улыбнулась его наивности. – После того как юноша и девушка объявят о помолвке, в… в интимных отношениях они имеют право вести себя как муж и жена. В некоторых семьях это даже поощряется. Что касается нашей женитьбы, то я в ней уверена. А ты? – Она взяла его руки в свои и поднесла их к тесьме, которая удерживала вместе полы ее накидки.

Доверие Сондры заставило Жона смутиться.

– Пойдем, я открою тебе один секрет, – позвал он и, превратив Сондру в мышь, показал ей проход в свое подземелье. Сондре очень понравились бассейны, которые Джонатан сделал из луж, сталактиты на потолке и радуга на стенах, которую тоже вызвала к жизни его магия. Там, в свете волшебных светящихся шаров, они и совершили то, чего хотели уже несколько месяцев, с того самого дня, как Сондра впервые увидела Жона стоящим в тени леса.

– Я сделаю для тебя все что захочешь, – шепнула Сондра, не беспокоясь более о тех тайнах, стена из которых выросла вокруг Джонатана за последнее время. Теперь она была внутри этих стен вместе с ним.

В ночь следующего полнолуния захваченные Полотном существа никак не проявляли себя, и Стражи, обеспокоенные их необычным поведением, продолжили свои ночные заклинания. В промежутках между фразами до их слуха доносился из часовни слабый шорох, напоминающий шуршание сухих листьев на осеннем ветру. Души на Полотне иногда теряли свою силу и вели себя не слишком буйно – так уже бывало когда-то, – но никогда раньше полнолуние не сопровождалось такой странной тишиной. Стражи восприняли это как дурное предзнаменование и с тревогой ожидали, что принесет им ближайшее будущее.

Так прошла ночь и настала следующая, но ничего не случилось. Лишь короткая зимняя оттепель принесла с собой неожиданного гостя – Стражей навестил Джонатан. Он принес своим старым товарищам сладкий хлеб, испеченный Диркой, большой кувшин вина из облачных ягод Андора, а также несколько снадобий Ивара, чтобы лечить простуду и ревматические боли Маттаса. Монахи уселись в огромном зале крепости, чтобы послушать рассказы Джонатана о жизни в Линде. После вечерней трапезы они пили вино, а Джонатан пел им свои песни. Затем он заговорил о том, как он успел привязаться к жителям поселка, и что было более важно – о своем предстоящем браке с дочерью Ивара.

Он ожидал приветствий и поздравлений, однако ответом на его заявление было неловкое молчание всех послушников Ордена.

– Ты уверен, что именно таким должно быть твое будущее? – наконец спросил у него Доминик.

– Да. Я понял это в тот самый день, когда впервые увидел ее.

– Тогда давайте выпьем за Джонатана и Сондру! – воскликнул Гектор, поднимая вверх кубок. Послушники присоединились к его тосту, но только сам Гектор выглядел по-настоящему счастливым. Прочие монахи выглядели разочарованными, как будто прочили Жону иную судьбу. Джонатан почувствовал настойчивое желание напомнить им, что именно они предложили ему уйти из крепости и именно они хотели, чтобы он сам выбрал свой путь в жизни, но вряд ли было бы правильно упоминать об этом сейчас. Кроме того, он пришел сюда для того, чтобы узнать кое-какие тайны. Вряд ли он сможет действовать без помех и добьется успеха, если испортит отношения с братьями Ордена.