– Глупая девчонка! – Расстроенный отец толкнул девочку на землю, как раз когда оскорбленный дерзиец поднял кулак. До девочки ему было не достать, и удар обрушился на отца. Тяжелые башмаки сборщика пошлины пнули тележку. Горшки, свертки, животные сбились в кучу, дети заревели.

Все произошло быстро. Луноликий Валлот отодвинул в сторону хнычущих детей и нетерпеливо замахал нам рукой.

– Займись делом, Феликс. Скоро ужин.

Я держал наготове серебряную монету, которую собирался сунуть в лапу дерзийца. Наши лошади ушли с Малвером, товаров и пожитков у нас не было, однако это не освобождало нас от пошлины.

– Я Агаро, – представился я, почтительно наклоняя голову. – Помощник кузнеца, пришел из Авенкара искать работу на копях. А это мой кузен Ват.

Чиновник бросил на нас любопытный взгляд. Мы были грязными, оборванными, оружия при нас, судя по всему, не было. Совари привязал меч принца у него за спиной под просторным балахоном-хаффеем. Я поступил так же со своим. Уловка, обычная для жителей пустыни, но у Валлота не было времени обыскивать нас.

– Он хромой? – Валлот кивнул на костыли Александра.

– В детстве упал с забора, – пояснил я, чувствуя, как принц клокочет от ярости.

Краем глаза я видел, как окровавленный манганарец поднимает тележку, подгоняя детей, собирающих свертки. Феликс, потирающий укушенную руку, рычал на лютнистов и обещал закрыть ворота прямо сейчас, если толпа не перестанет напирать.

– А говорить Ват умеет? – Маленькие глазки Валлота разглядывали принца с подозрением, он тоже чувствовал негодование Александра.

– Ударился головой, – пояснил я заискивающим тоном. – Скажи, Ват, как тебя зовут.

– Имя Ват, – буркнул Александр.

– Не смей мне грубить, калека! – Дерзиец ткнул принца в грудь, вынуждая его перехватить костыли, чтобы не упасть.

– Вовсе нет, он не грубит, – поспешил вмешаться я. – Правда, Ват?

Александр немного отстранился от меня. Я стоял справа от него, это означало, что его вес приходится на здоровую ногу. Мне показалось, что он собирается ударить дерзийца.

Я подхватил принца под руку, словно поддерживая, но при этом сжал его так, что он не мог и пальцем пошевелить.

– Мой кузен уважает слуг Императора больше всего на свете. Ведь они выполняют свой долг перед государством. Правда, Ват? Ответь воину, и на этот раз будь вежлив. Он несколько туповат, ваша честь. – Я немного подвинулся, подталкивая принца вперед, будто чтобы он мог говорить от своего имени, и, оказавшись между разгневанным Феликсом и несчастным манганарцем, незаметно уронил на землю несколько серебряных монеток.

– Да, величайшее уважение истинному Императору и его верным слугам, – произнес принц, дергая головой. Его жест можно было принять за попытку вежливо поклониться или же плюнуть.

– Это не ваше, господин? – Я наклонился к Феликсу, указывая на сверкающие в песке серебряные монетки. Мой шепот был достаточно громким, чтобы его услышал и второй стражник. – Я не видел, кто их обронил. – Жирный стражник отвернулся от манганарца и посмотрел на землю.

Прежде чем он успел поднять монетки, рядом с нами остановилась группа шумных молодых дворян, они смеялись и шутили, вспоминая вечерние скачки. Все они были нетрезвы и хотели как можно скорее попасть в город.

– Лорд Мардек пересчитает вам зубы за задержку! – кричал юный блондин, у которого только начинала расти борода. – Его кони участвовали в забегах, и он должен как можно скорее узнать результат. Убери это отребье с дороги. – Гарцующие лошади вынудили сборщика пошлины подвинуться в сторону, мы тоже отскочили, едва не упав на Феликса. Конь блондина хлестнул принца хвостом по лицу. За всадниками двигался новый караван, часту кричали и рвались вперед, чувствуя за городскими стенами воду. Возницы натягивали поводья и вопили, сдерживая готовых смести все на своем пути животных.

– Мы можем идти, господин? – спросил я. Валлот нетерпеливо замахал рукой.

– Проваливайте, и научи этого хромого держаться повежливее, а не то я сброшу его с забора еще раз. – Он ловко оттеснил своего напарника в сторону, наклонился и быстро собрал подброшенные мной монеты, потом подошел к нетерпеливым всадникам. Тугодум Феликс поспешил за своим товарищем, обиженно выговаривая ему что-то.

Не ослабляя хватки и не замедляя шага, я протащил Александра в ворота, пока двое стражников ссорились друг с другом.

– Мерзкий червяк! – бормотал принц, стараясь высвободить руку, но все его усилия привели только к тому, что он споткнулся и едва не упал. Под воротами лежала густая тень. Я подхватил Александра, не дав ему упасть, и прислонил его к кирпичной стене. Мимо нас промчались молодые дворяне, блондин махнул в нашу сторону пустой флягой из-под вина, окатывая нас опивками.

– Боги неба и земли! – Александра трясло.

– Держи себя в руках, – прошептал я ему на ухо, не зная, кто может затаиться в темноте. – И молчи. Нам пора выбираться отсюда.

– Я их убью за это!

Я не знал, о каком «этом» он толкует и кого «их» собирается убить.

– Только не сейчас. Нам пора.

– Скажи, ты действительно хочешь сломать мне руку? – выдавил принц сквозь стиснутые зубы. – Я был бы рад, если бы ты отцепился от меня.

Я разжал пальцы.

– Прости, – виновато сказал я. Спокойствия во мне было не больше, чем в нем.

Мы пропустили широкую телегу и двух всадников, гнавших трех рабов, которые тащили повозку с каменными глыбами. В сумерках перед нами лежал город. У нас за спиной остались распахнутые тяжелые ворота, на высоких столбах которых рабы закрепляли факелы.

Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я понял, обо что споткнулся принц. Это был один из свертков с тележки манганарца: кожаный фартук, в который была завернута небольшая пила, молоток и несколько гвоздей. Хлеб бедняка. Я перевязал сверток и перебросил через плечо.

– Идем.

Мы пошли так быстро, как позволяла нога принца, к внешнему кольцу стен Карн-Хегеса. Мимо мастерских, конюшен, бараков для рабов. Нищие следили за всеми, кто входил в ворота, повсюду в толпе шныряли дети с пустыми глазами, умоляющие дать им еды. Скелетообразная женщина неопределенного возраста с бесстыдно выставленной напоказ грудью потерлась об меня бедром.

– Два медяка, странник, за тебя и за калеку. – Я оттолкнул ее, и мы прошли через внутренние ворота в ту часть города, где улицы были вымощены булыжником.

Совари и Малвера нигде не было, но беспокоиться не стоило. Мы договорились встретиться на рыночной площади сразу, как только убедимся, что за нами нет слежки. Впереди мелькнула двухколесная тележка и исчезла в переулке, за ее передвижениями следил тот самый тощий и невзрачный городской чиновник, сборщик пошлины. Нет ничего страшнее мелочной мести.

– Идем, – повторил я. – Нужно вернуть это манганарцу. Он не выживет без инструментов.

Александр качнулся на костылях.

– Пусть проклятый трус сдохнет. – Принц плюнул на грязную мостовую. – Он собирался продать ребенка… собственного ребенка… убить девочку. Даже животные защищают свое потомство. Он получил по заслугам.

– А дерзийцы, которые затеяли все это?

– Они грубы, но выполняют свой долг. – Он все еще не понимал, что происходит. Не понимал, как грубияны собираются выполнить свой долг.

– Думаешь, это долг заставил его оставить ворота? – произнес я, затаскивая Александра в переулок. – Или, может быть, добрый Феликс решил поделиться своими доходами? – Мы остановились так, чтобы нас не было видно с улицы, и я указал на следящего за манганарцем человека.

Александр не поверил мне, пока не увидел, как тот сворачивает вслед за тележкой.

– Негодяй! – Прежде чем я успел удержать его, принц запустил в него костылем. – Похищать детей запрещено законами Империи!

Чего я не заметил, так того, что чиновник был с товарищем, высоким широкоплечим, но совершенно непримечательным парнем. Он ударил принца в челюсть, одновременно выбивая у него второй костыль. Принц упал в грязь. Прежде чем великан успел опустить башмак на голову Александра, я отшвырнул с дороги тщедушного чиновника и поспешил на помощь принцу. Александр успел прикрыть голову рукой и откатиться к стене, выпуская на волю давно сдерживаемый поток ругательств и проклятий.