– Боги еще скажут свое слово, мой господин.

– Ты знаешь, что последний раз дождь в Загаде шел в тот день, когда я родился? – Александр развернулся и поглядел мне прямо в глаза, словно надеясь прочитать в них ответы, которых я не знал. – Отец однажды сказал об этом моему дяде. В тот день я показывал ему, как я владею мечом, и случайно убил своего партнера. Меня привели к ним на суд, голого и побитого. Я слышал, что ему ответил Дмитрий: «Думаю, это боги плакали в тот день. Как ты думаешь, брат, они плакали от горя или от радости?»

– И что ответил твой отец?

Александр снова отвернулся к окну, пряча лицо в тени.

– Мне было пятнадцать, и я был зол и обижен. Я не стал слушать его ответ.

Битва была проиграна, не успев начаться. К тому времени, как Александр добрался до крепости Хамрашей, массивной постройки, возведенной на вершине одинокого утеса в часе езды от Загада, у него осталось около трехсот пятидесяти воинов, большую часть которых составляли тридские наемники. Некоторые из обещанных солдат так и не прибыли. Некоторые растаяли под полуденным солнцем, двигаясь небольшими группками на запад или восток вместо южного направления. Некоторые жаловались на усталость их лошадей или на жажду, на нехватку времени на подготовку к походу, они отставали и возвращались в Загад, как только основная часть войска проходила мимо. По счастью, была еще весна, и пустыня не показывала своего истинного характера оставшимся.

Александр не стал осаждать крепость. Он остановился прямо перед воротами и отправил к лордам гонца с сообщением, что он обвиняет Дом Хамрашей в преступлении и предлагает им либо смерть в бою, либо наказание. Его предложение означало, что только воины будут сражаться и погибнут, милость, которую он оказывал семье, скорбя вместе с ними по безвременно погибшей Ниамот. Отказаться принять бой означало для Хамрашей признать себя виновными в смерти Императора, что повлекло бы за собой гибель всех членов семьи: конфискацию земель и собственности, смерть или продажу в рабство всех мужчин, женщин и даже детей. Этот полный достоинства вызов прозвучал из уст человека, чье войско было меньше войска противника в пять раз.

Гонец вернулся с букетом ниамотов, связанных красной лентой. Принц развернул коня и вернулся к войску, терпеливо ожидавшему под палящим солнцем тех, кто придет из крепости.

Меня не было рядом с принцем. Когда мы вышли из его покоев и спустились во двор, заполненный готовящимися к походу воинами, он указал мне на широкоплечего манганарца, распоряжавшегося выдачей оружия.

– Фредовар даст тебе меч. Я скажу ему, чтобы он дал тебе лучшее, что здесь есть. Коня выберешь сам. Правда, боюсь, что ни один из них не будет достоин тебя.

– Мой господин… – Резко остановившись, я вынудил принца развернуться ко мне лицом. – Уже несколько раз я пытался сказать, что не могу ехать с тобой сегодня. Есть кое-что… – Я подозревал, что произойдет с его войском, он тоже догадывался, поэтому воспринял мой отказ как первое из череды ожидавших его сегодня предательств.

Лицо Александра налилось кровью. Он унизился до того, что сам просил меня о помощи, но не удосужился выслушать мой ответ.

– Ах да. Совсем забыл. Эззарианские маги сражаются только с демонами… а ты и этого больше не делаешь. Я неверно понял твои слова. – Он подошел к конюху, державшему поводья его лучшего жеребца Мусы.

Я не мог позволить ему отправиться на битву с убеждением, что покинул его.

– Мой господин, прошу, выслушайте меня. Я там буду. – Только не рядом с ним.

Принц не остановился и даже не повернул головы.

– Значит, ты сможешь потом записать, как все было. Александр не дал мне рассказать о моей неизлечимой болезни, сказал я себе. Как объяснить ему, что я уже не тот человек, который вместе с ним сражался против Повелителя Демонов? Как донести до него, что я боюсь собственной слабости, которая может оказаться губительной для него? Такие слова тяжело произнести, и прежде чем я успел выдавить их из себя, нас уже разделяло море дерзийцев, выстраивавшихся за своим повелителем.

– Я буду там, мой господин! – прокричал я, но едва ли он услышал меня.

Я стоял, глядя на движущееся войско и не видя его перед собой. Больше всего на свете мне хотелось кинуться вслед за принцем, сказать ему, что, конечно же, я буду сражаться рядом с ним, несмотря на возможные последствия. Но пока я смотрел на снующих людей, мое внимание привлекло зеленое пятно. Это снова была женщина в изумрудном платье. Она стояла в группе воинов, которые проверяли подпруги, привязывали к седлам фляги с водой, закрепляли перевязи мечей. Словно поднятый на ноги могучим заклятием, я вскочил, сошел со ступеней и двинулся к ней, собираясь тут же выяснить, кто она и почему следит за мной.

Прежде чем я успел дойти до нее, во двор въехали пятеро всадников, припорошенных красной пылью. Они остановились неподалеку от меня, ожидая, что принц укажет им их место в строю. Возглавлял небольшую кавалькаду низкорослый, но чрезвычайно широкий в плечах воин. У него была светлая коса и покрытое веснушками лицо, которое казалось значительно моложе его двадцати семи лет. Лорд Кирил Рамиелль, возлюбленный брат Александра.

Александр проехал мимо него, не удостоив взглядом. Принц остановился что-то сказать Малверу, а потом поехал вдоль ряда воинов, стоящих рядом со своими конями, внимательно осматривая их. Каждый раз, когда он одобрительно кивал головой, воин вскакивал в седло. Малвер подъехал к Кирилу и почтительно поклонился ему.

– Я привел с собой своих личных гвардейцев, – холодно произнес Кирил, – хотя и считаю, что принц поступает неправильно. Но я не хочу, чтобы обо мне говорили, будто я не был верен покойному Императору.

– В твоих воинах нет нужды, лорд Кирил, – ответил Малвер.

– Нет нужды? – вспыхнул Кирил. – Неужели положение принца позволяет ему выбирать? Я буду сражаться за честь своего дяди. – Кирил тронул поводья, собираясь встать в ряд, но Малвер преградил ему дорогу своим конем. – Нет, мой господин. Принц сказал, что скорее позволит встать в строй женщинам, чем пустит тебя в бой.

Лицо Кирила приобрело цвет закатного солнца в пустыне. Он стиснул зубы, подобрал поводья, потом бросил своим воинам одно короткое слово. Кавалькада двинулась к воротам. Я догнал Кирила и схватил его за стремя, прежде чем он успел выехать за ворота. Он резко обернулся, его рука сама потянулась к кинжалу.

– Продолжай двигаться вперед, – произнес я. – И не смотри на меня.

– Череп Атоса! Сейонн! – Кирил не стал повышать голос, несмотря на свое изумление, и тут же отвел от меня глаза, устремив взгляд в спины своих воинов и заставляя коня двигаться вперед. Я шел рядом с ним, скрытый от остальных корпусом его коня и стеной.

– Он потерпит сегодня поражение, мой господин. Ты это знаешь.

– Упрямый осел! – Его голос дрогнул. – Он не позволил мне пойти с ним. Если он собирается погибнуть…

– Принц Александр не погибнет, – твердо ответил я. – Я прослежу. Но вот его люди… кто останется в живых… им понадобится кто-то, кто позаботится о них, когда они потерпят поражение. Ты сможешь это сделать.

Кирил посмотрел на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

– Думаю, да.

– Как только смогу, я пошлю тебе весточку.

Кирил задумчиво кивнул, видно было, что он уже разрабатывает план.

– Кто с ним?

Я быстро рассказал ему о тех, кто явился на зов.

– Одно меня смущает, – закончил я, поглядывая на женщину, зеленый островок покоя среди бурлящей толпы. – Что это за женщина стоит рядом с воинами Дома Фонтези? Миловидная женщина в зеленом платье? Мне кажется, что сегодня она просто повсюду.

– Не вижу здесь никакой женщины. Ничего зеленого рядом с Фонтези. И неудивительно, они и близко не подпускают женщин к своим лошадям.

Я посмотрел на Кирила, внимательно разглядывающего толпу, потом сам посмотрел на Фонтези. Женщина исчезла, нигде во дворе не было видно зеленого платья. Нервная дрожь прошла по моему телу.