Напротив меня был главный вход в замок. Там стояли колонны в форме деревьев, внизу их стволы расширялись, упираясь в тяжелые прямоугольные основания. На почетном месте перед собравшейся толпой стояли гости Денаса, те невеи, которые жили в замке по его приглашению. Некоторые из них остановились между колоннами на ступенях главной лестницы. Красная пульсирующая форма принадлежала Генноду, он вытягивал шею, ожидая и высматривая. Высматривая меня.
Я вжимался в холодный камень, мое дыхание прерывалось, меня бросало то в жар, то в холод.
– Предполагалось, что легион поведет Радит, но он исчез, – прошептал мне на ухо Викс. – Денас надеялся извлечь из этого пользу, но, похоже, что Геннод решил обойти его. Вне всякого сомнения, наш друг намеревается скромно занять место Радита во главе легиона, представив тебя в качестве личного достижения.
Рядом с Геннодом стояли несколько демонов. Один из них был сияющий золотом Денас, никакое придуманное тело не скрывало его величия и великолепия. Рядом с ним я видел Денккара, престарелого танцора, и Товалль, темнокожую женщину, которая так заразительно смеялась. Каарат, рудей-судья, тоже был там.
Тогда в библиотеке спутник Денаса называл троих, готовых добровольно соединиться с человеком, чтобы открыть путь. Геннод был одним из них. Второй – Криддон, спокойный приятный рудей, часто приходивший на чтения Валлин, – стоял на лестнице прямо под факелом, сложив руки за спиной. Однажды он спросил, не позволит ли Валлин «дикому иладду» почитать что-нибудь о морских обитателях. Его зачаровывала идея океана и тот мир, который прятался под водой. Третьим был Несфарро. Это был нервный рудей с копной нечесаных волос, он вечно отчаянно жестикулировал, разговаривая с Товалль. Несфарро считал себя художником и действительно был им, это он создавал цветные галереи. Когда Несфарро узнал, что Валлин показала галереи мне, он страшно оскорбился и заявил, что убьет любого иладда, который еще раз придет смотреть на его творение.
Меррит утверждал, что если соединиться с демоном в Кир-Вагоноте, то обратного пути не будет. Если это так, то с одним из десяти демонов, стоящих на лестнице, я буду сосуществовать до конца своих дней. Мне хотелось спрятаться между камней или распустить крылья и позволить буре унести меня отсюда.
– Геннод задаст тебе несколько вопросов. Отвечай на все, как тебе будет угодно, кроме самого важного. – Викс улыбнулся мне. – Знаешь, какой из них самый важный?
– Мое имя.
– Точно. Когда он спросит имя, отойди от него, чтобы освободилось немного места, поскольку рядом с тобой будет несколько демонов, а легион должен видеть, кто именно соединится. Один из нас спросит, согласен ли ты. Ответь ясно и четко, каков бы ни был твой ответ. Если ты решишься, дотронься до протянутой руки и одновременно произнеси имя. Все должно произойти быстро, иначе тебя получит Геннод. Он будет готов к подобному повороту.
– Не пора ли сказать, кто именно это будет?
Викс невесело улыбнулся:
– Ты недооцениваешь свои силы, Изгнанник. Совершенно неважно, кто из нас пойдет на этот шаг, лишь бы это был не Геннод и не один из его приспешников.
Я не совсем понял его слова, но решил, что лучше не задумываться.
– А теперь иди, друг Сейонн, и пусть твои боги позаботятся о тебе лучше, чем они делали это до сих пор. – Он подтолкнул меня. – Может, у нас еще будет время, чтобы вместе посмотреть мир.
Мои ноги отказывались двигаться.
– Это точно не ты? – С Виксом я хотя бы был знаком. И мне бы весьма пригодились его оптимизм и добродушный юмор.
Викс засмеялся.
– Боюсь, что у тебя хватит забот и без меня. Все будет хорошо, Изгнанник. Все будет хорошо. – Он снова подтолкнул меня к толпе демонов, крикнув громким голосом: – Дорогу! Идет наш избавитель!
Последующие события я помню как во сне: мерцание света от моря демонов, мерзкий запах, исходящий от подавшейся в стороны толпы, бормотанье, шушуканье, слова, произнесенные со злобой или надеждой, и музыка, накатывающая волнами, от нее мои кости и плоть дрожали, вспоминая и ужасаясь. События завертели меня, не давая возможности подумать и взвесить, так было в ту ночь, когда я обнял свою жену и понял, что ребенка больше нет, так было тогда, когда я упал в бездонный колодец темноты и ничто не могло остановить мое падение.
Я оказался на ступенях замка Денаса, мокрый снег падал на лицо, где-то рядом пульсировал красным Геннод.
– Все, как мы договаривались, Иддрасс, – негромко произнес Геннод, .когда я поднялся и встал рядом с ним. – В обмен на твое предложение открыть ворота в Кир-Наваррин легион не станет нападать на пэнди гашей. Теперь, когда я готов принять командование, можешь в этом не сомневаться. Мы будем сражаться только в том случае, если нам помешают пройти. Оказавшись дома, мы не против начать переговоры о мире. Все войско Кир-Вагонота будет связано этой клятвой. Тебя такие условия устраивают?
– Вполне, – ответил я. Но я уже понимал, как все обернется. Меррит уж всяко позаботится о том, чтобы битва была. Он устроит свалку, чтобы первому пройти в открывшийся проход. Я сам подготовил это, отправив Меррита на землю. Предупредить своих я не успею, и, если эззарийцы узнают, что целый легион демонов идет, чтобы захватить их души и души других людей, они соберут всех, даже учеников и ученых, всех, у кого есть хоть какая-нибудь мелидда, и всех их уничтожат. Значит, я должен не пропустить Меррита в ворота и у меня должно быть достаточно силы, чтобы одновременно следить за воротами и командовать легионом. Никто другой этого не сможет. И даже тогда я не уверен, что все получится.
Демоны произносили речи, говоря о печальном исчезновении Радита, прославляя его за намерение вести легион в мир людей, они восхваляли Геннода за его готовность рискнуть всем ради новой жизни в Кир-Наваррине. Некоторые толковали о выгодах воссоединения с человеком и связанных с этим неприятностях, они благодарили тех, кто стал впереди войска, чтобы вести его за собой. Но Геннода не особенно уважали. Речи казались неискренними, хотя Геннод сиял улыбкой, которой я еще ни разу не видел на его лице. Когда наступил его черед говорить, он был краток:
– Мы возьмем то, что хотим. Мы больше не станем просить или красть.
Легион демонов пришел в восторг, особенно охотники, а я ощутил подступающую к горлу тошноту. От закрепленных на высоких колоннах факелов валил кислый дым, разъедая глаза.
Потом они дошли в своих речах и до меня.
– Этот иладд, опытный Иддрасс, пришел сюда, чтобы помочь нам, – начал один из демонов Геннода, возвышая тонкий чистый голос. Вопли дружно взвывших гастеев заставили меня вздрогнуть. Я был уверен, что различил среди их голосов голос Ивового Джека. – Этот иладд понес наказание за свои преступления, и он раскаялся. Мы считаем, что он справится… – И дальше в том же духе. Они все говорили, а я не знал, что делать. Тысячи мыслей мелькали в голове семенами одуванчика, но все они были слишком легковесны и лишены корней, чтобы я мог воспользоваться ими.
И вот настал миг.
– Иддрасс, ты по доброй воле хочешь вести нас в Кир-Наваррин? – спросил Геннод.
– Да. – Повисло такое гробовое молчание, что даже мой негромкий ответ показался криком. Ветер рвал с меня плащ, я придерживал его полы.
– И ты по своей воле примешь одного из нас, того, кто согласится войти в тебя ради нашего дела?
– Да.
– И ты сделаешь так, как было решено, и прекратишь войну, которую вы ведете с нашим народом?
Комок застрял у меня в горле.
– Да.
Геннод наклонился ко мне и зашептал:
– Есть еще кое-что, о чем мы попросим тебя… из-за вашей истории… потому что столь многие из нас страдали… Они не поверят тебе, если ты не опустишься на колени.
– На колени… нет. Я не стану. – Глупо восставать по таким пустякам, после того как я нарушил все законы, которые поклялся соблюдать, предал всех живущих и сражающихся эззарийцев и всех погибших за тысячу лет. Но каждая клеточка моего тела бунтовала от одной мысли о подобном унижении… о признании поражения. Я могу отречься от своего народа, но я не унижу его. – Невозможно.
