– Дорогой, я получила потрясающее удовольствие от твоих объятий, знаешь, непосредственно сам процесс мне никогда не нравился. Всегда искала такого, как ты!

Старикашка пришел в восторг и тут же купил девице прехорошенькую золотую цепочку. Ната была очень довольна. Кавалер, объяснивший ей, что женат, мог встречаться с девчонкой только раз в неделю. Остальные шесть дней Наташа была вольна делать, что хочет, а для траханья, простого и грубого, для элементарного удовлетворения молодого здорового организма имелся Толик. Вот так они существовали, все страшно довольные: старичок, Наташа и Анатолий.

– Парень-то почему радовался? – удивился я.

Света захихикала:

– «Папик» Натке денег давал, а та Толяну отстегивала. Думаю, Толька знал все про дедульку. Вот такой компот. Да вы не переживайте, новую найдете.

– Что же вы мне правду про Наташу и Толю рассказываете, если считаете, будто я любовник сестры, – поинтересовался я.

– Так вы сами про Федотова упомянули, – не полезла за словом в карман девчонка, – значит, знали все. И потом, она ведь умерла, а вы другую найдете. Кстати, вам Ната очень нравилась?

– Почему вы спрашиваете?

– Я не сумею ее заменить? – прищурилась Света и выпятила вперед плоскую грудь. – Вот уж про меня никто не сможет сказать, что я вожу любовника за нос. Я честная. Вы платите – я ваша.

Подобное понятие о честности, ей-богу, удивляет. Я не успел сказать ни слова, как Света ухватила меня за руку и зашептала:

– Ну к чему вам время тратить на поиски новой девушки? На меня гляньте.

Испугавшись, что она сейчас начнет раздеваться, я быстро сказал:

– Светлана, вы прелестны, но, к сожалению, ошибаетесь.

– Да, – вскинула бровки собеседница, – и в чем?

– Во-первых, я не подхожу вам по возрасту.

– И что из этого?

А действительно, что? Не с того аргумента начал.

– Я никогда не имел никаких дел с Наташей.

– Розы тогда зачем принесли? И деньги?

Вздохнув, я решил признаться:

– Меня наняли собрать сведения о подругах погибшей Риты Родионовой. Вы знали ее?

– Конечно, – фыркнула Света.

– Хорошо?

– Учились вместе, только Риточка со мной даже не разговаривала. Кивнет утром, и все дела.

– Почему?

– По кочану. Она богатая, мы бедные, дельфин и русалка.

– Кто? – изумился я. – При чем тут дельфин и русалка?

– При том, что они, как известно, не пара, – хихикнула Светочка, – вы радио слушаете?

– Очень редко.

– Оно и видно. А кто вас нанял?

– Бабушка Риты, Элеонора.

– А-а-а, ну-ну, – пробормотала девчонка недоверчиво, – деньги, значит, заберете.

– Оставьте себе.

Света мигом спрятала конверт в карман, я подождал, пока она одернет свитерок, и поинтересовался:

– А Наташа что-нибудь конкретное говорила о кавалере?

– Что именно?

– Возраст, например.

– Нет, упомянула только, что старый, ну вот, как вы, например.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Светочке небось только-только исполнилось восемнадцать, и я, справивший сорокалетие, должен казаться ей Мафусаилом. Впрочем, кавалеру могло быть и пятьдесят, и шестьдесят, если он хорошо следил за собой.

– А имя она не упоминала?

– Иван, – ухмыльнулась Света, – по странному совпадению его тоже зовут Иван, впрочем, он просил, чтобы Ната звала его Вава.

– Как? – оторопел я.

– Вава, – засмеялась девица, – правда, идиотизм!

В машину я сел в полной растерянности. Иван, да еще и Вава! Хорошенькое совпадение.

Домой я явился к обеду. Элеонора выслушала доклад, несколько раз погоняла туда-сюда запись на диктофоне и ухмыльнулась.

– Ты, оказывается, шалун! Завел с девчонкой шашни!

– Интересно, кто же это решил назваться моим именем?

– Никто, – спокойно ответила Нора, – просто того похотливого козлика, любителя свежего женского тела, тоже зовут Иван. Совсем не редкое имя для старичков.

И она весело рассмеялась.

– Но Вава?

Нора, продолжая улыбаться, подъехала к письменному столу и достала папочку.

– Ну-ка, прочти.

Я вытащил несколько газетных вырезок и уставился на подчеркнутые красным фломастером строки: «Скажи, Ваня, какое из воспоминаний детства больше всего тебя раздражает?» – «Ну, наверное, дурацкая кличка Вава, которую мне дали одноклассники!»

– Что это? – удивился я.

– Интервью с известным эстрадным певцом Иваном Аржа, – пояснила Нора, – дальше листай.

«Почему герой вашего нового романа носит какую-то совершенно неблагозвучную и немужественную кликуху Вава?» – «Вот тут я с вами категорически не согласен. Вава – так звали меня в детстве родители. До сих пор при звуках этого имени меня обуревают счастливые воспоминания. Имя Иван мне не по душе. Скажу по секрету, жена и дочь зовут меня только Вава».

Я поднял глаза на Нору.

– А это разговор с модным писателем Иваном Потворовым. Если дальше посмотришь, там еще несколько отрывков из бесед с разными людьми на эту тему.

– Но зачем вы их собираете?

Нора фыркнула:

– Решила поработать психотерапевтом. Я великолепно знаю, как ты дергаешься, услыхав «Вава», вот и решила избавить тебя от комплекса. Видишь, многих Иванов в детстве звали именно так, но кое-кому это нравилось. Так что можешь успокоиться.

– Интересно, почему?

– Тебе Николетта не объясняла?

– Ну, вроде в младенчестве, когда я только начал лепетать, на вопрос: «Как тебя зовут?», отвечал: «Вава».

– Думаю, что и у других та же история, – вздохнула Нора, – детские прозвища самые живучие. Многих Сергеев отчего-то зовут Серый, а Володей – Вованами или Вовчиками.

Я молчал. Честно говоря, Нора меня удивила. Надо же, составляла досье, чтобы показать мне.

– Ладно, – хлопнула хозяйка рукой по подлокотнику, – собирайся.

– Куда? – изумился я.

– Съездишь к этому Анатолию и порасспрашиваешь его.

– Зачем?

– Да так, – пожала плечами Нора. – Ты, главное, не спорь, делай, что тебе говорят, и все, думать стану я. Хорошо? Действуй, Вава!

Делать нечего, пришлось покориться и вновь ехать в тот дом, где жила Настя Королева.

Дверь в квартиру Анатолия распахнулась сразу, вернее, я даже не успел нажать на звонок, как она открылась, и на лестничную площадку вышла грузная тетка лет шестидесяти, в отвратительно грязной куртке и жуткой, клочкастой, самовязаной шапке. В руках она держала объемистую и весьма замурзанную хозяйственную сумку.

– Вы к кому? – безнадежно устало поинтересовалась женщина и подняла на меня выцветшие глаза.

Но кожа на ее лице еще не успела окончательно увянуть, и я понял, что тетка ненамного меня старше, просто она из простонародья и не слишком заботится о внешности. Ест сколько хочет, в основном макароны и хлеб с маслом, вот и превратилась в доменную печь, растеряв всякое сходство с прекрасной дамой.

– Вы к кому? – словно эхо повторила баба, ставя сумку на заплеванный пол.

– Мне нужен Анатолий.

Женщина скользнула по мне взглядом и тихо поинтересовалась:

– Из органов, что ли?

– Каких? – удивился я.

– Внутренних, – ответила она и стала методично запирать целый ряд замков, которыми щетинилась неказистая дверь.

В моем понимании внутренние органы – это печень, почки, легкие… Но баба явно имела в виду милицию. Интересно, зачем она так тщательно запирает квартиру? Насколько я успел заметить, посетив вчера Анатолия, красть там нечего, и уж совсем смешно крепить запоры на хлипкой деревяшке, которую можно элементарно вышибить легким движением плеча.

– Из нашего отделения, что ли? – бормотала баба, пряча связку ключей в карман. – Насчет заявления?

Неожиданно мой язык сам по себе брякнул:

– Нет, я из министерства, из МВД.

Женщина попятилась:

– Чего еще на мою голову?

Я страшно обозлился сам на себя. Ну какого черта соврал? А главное, как естественно, походя, сделал это! Сейчас женщина потребует документы и с позором спустит меня с лестницы. Но собеседница неожиданно навалилась телом на перила и заплакала.