Если она у тебя есть, конечно.

Когда я вернулся в комнату, Кира все так же спала. Совершенно безмятежно. Разве что еще крепче обняла мою куртку и даже закинула на нее ногу.

Я примостился у окна, откинул, стараясь не скрипнуть петлями, проржавевший каркас бронещитка, чтобы меня нельзя было разглядеть снаружи. На всякий случай положил рядом смарт и стал смотреть на Киру.

За окном царило спокойствие, ни движения, ни подозрительного шума. Крикливые ночные животные обходили завод стороной. Только цикады, невидимые в полутьме, по-прежнему скрежетали. Когда они вдруг затихали, я подбирался, ожидая незваных гостей, высматривал, не мелькнет ли где подозрительная тень. Но тут насекомые снова затевали свой концерт – на час, на два, до следующей паузы.

Ближе к утру завозился Тикки. Выполз из-под накидки, приковылял ко мне. Он вообще вел себя довольно странно для хладнокровного существа. Спал и ел в любое время, обычно вместе с людьми. Может, привык к нашему распорядку, а может, ментальная связь накладывала свой отпечаток. Но, как бы то ни было, ночные холода все равно делали его вялым и сонным. Вот и сейчас он с трудом перебрался через свернутую стекловату, дополз до меня и сразу же прижался к ноге. К человеческому теплу. Не знаю уж, почему он не остался рядом Кирой, под курткой. Правда, она как-то рассказывала, что бедный геккон с трудом переносит сны, особенно кошмары. Ящерка находится в пси-контакте с хозяйкой и, естественно, чувствует ее эмоции и переживания. И не понимает, почему та спокойно лежит, не спасается, никуда не бежит сломя голову, а сознание меж тем транслирует безотчетный страх и даже панику.

Я поднял геккона с пола, посадил рядом с собой, на подоконник, накрыл Кириной футболкой. Заодно совершенно некстати представил, как она прошлым вечером обтиралась за моей спиной.

Тикки зашуршал под тканью. Наверное, уловил ход моих мыслей и сурово осудил непочтительность к хозяйке.

– Ну, прости, – прошептал я, – больше не буду.

Еще долгих, бесконечно долгих четыре часа продолжалась моя вахта. И только когда почти рассвело, Кира пошевелилась и, по-моему, даже мурлыкнула. Открыла глаза, увидела, что обнимает лишь куртку, испугалась и, приподнявшись на локтях, сонным взглядом уставилась на меня.

– С добрым утром! – сказал я. – А также с добрым вечером и доброй ночью!

Она зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой.

– А-ах… Я разве долго спала? Мне показалось, что совсем чуть-чуть.

– Какое там чуть-чуть! Ты у нас соня из сонь. Даже Тикки и тот давно проснулся.

– Ой. И ты меня не разбудил? Стоял на страже, пока я тут дрыхла? Ну, зачем, Андрей?! Я бы и за полночи выспалась…

– Не переживай, все нормально. Я тоже хорошо отдохнул. – Не удержался и добавил: – Пока ты меня охраняла.

Кира поникла.

– Я заснула, да?

– Ага, у меня под боком. Знаешь, как сложно было вылезти, чтобы тебя не разбудить?

– Ну… понимаешь… когда стемнело, мне стало страшно. Я не видела тебя и все время боялась, что ты исчезнешь. Вот и села рядом. Задумалась о чем-то и… Незаметно заснула.

– Боец! – я грозно посмотрел на нее. – Встать! Смирно!

Ничего не понимая, Кира испуганно прижала руки к груди, потом, подчиняясь моему взгляду, поднялась, вытянула руки по швам.

Сонная, с растрепанной косичкой, босая, она смотрелась так нелепо в помятой армейской гимнастерке и в солдафонской позе, что я едва не рассмеялся.

– За самовольное оставление поста – три наряда вне очереди!

Слава куполу, она поняла игру.

– Есть, сэр! Разрешите исполнять, сэр! А… а что надо делать?

Тут уж я не удержался – прыснул. Кира тоже хихикнула.

– Умойся, приготовь завтрак. Этого вот, – я вытащил из-под футболки упирающегося Тикки, – господина накорми.

– Есть! – ответила она и принялась развязывать мой рюкзак, где еще оставалось несколько упаковок рациона.

Я с трудом отвел взгляд от полоски обнаженной кожи над талией, водрузил на подоконник снайперку и уткнулся в обрезиненную подушку оптического прицела с такой силой, словно не было на свете интереснее занятия, чем осматривать парящую утренним туманом траву.

Минуты через три рядом примостилась Кира, с хрустом надорвала вакуумную пленку рациона. Прижалась ко мне и вполголоса сказала на ухо:

– Завтрак, командир.

От тепла ее дыхания снова побежали мурашки. Я отложил винтовку, повернулся, и Кира, не успев среагировать, ткнулась губами мне в щеку.

Проклятие! Меня обдало таким жаром, что еще немного и можно будет прикуривать. Либо она ничего не понимает, либо наоборот – и тогда явно испытывает мое терпение.

И как прикажете себя вести?

– Но-но! – сказал я, старательно имитируя нормальный, спокойный голос. – Отставить подлизываться!

Кира снова вытянулась, оправила гимнастерку. И где ее только такому научили? Не говоря уж о том, что на расстоянии десяти сантиметров ее фигура смотрелась в разы предпочтительнее.

Я сглотнул, взял из ее рук рацион.

– Поела? Тикки покормила?

– Да.

– Вот и хорошо. На вот, – кивком я указал на СВД, – посмотри по сторонам, пока командование принимает пищу.

Она уселась на мое место, с трудом вскинула тяжелую винтовку, припала к прицелу.

– Андрей, а где шоссе?

– На Москву? Западнее на шесть целиков.

– Что? – Кира удивленно посмотрела на меня.

Конечно, откуда ей знать снайперский жаргон. Я притянул винтовку за цевье в нужный сектор.

– Ищи здесь.

Она зашарила стволом по горизонту. Я привалился спиной к раме. Мечта сталкера: во фляге – вода, в руке – жрач, пусть и синтетический, рядом красивая женщина. Что еще надо? Полный рюкзак товара, наверное. Ну, если будет спокойно, можно порыскать по развалинам, глядишь, на заводе найдется что-нибудь ценное. Не все же вынесли прежние добытчики.

Вдруг Кира встрепенулась, вцепилась в СВД, как ночью в мою куртку.

– Андрей! Там кто-то есть! На шоссе!

Я перехватил ствол, глянул в оптику. А ведь и правда! Вот молодец, девочка!

– Отлично! Рукопожатие перед строем!

Кира недоверчиво смотрела на меня.

– Это… хорошо?

– Конечно. Грузовой робот, несколько человек охраны вокруг и передовой разъезд. Что это может быть?

– Не знаю.

– Караван, Кира! Торговец.

Я сжевал остатки рациона, закинул за спину винтовку. Подхватил с пола мешок, на ходу затягивая ремни.

– Собирайся быстрее. И Кир… переоденься. Футболку надень или что там у тебя есть. День будет жаркий, вон как роса парит.

Ворота завода остались позади. Мы споро шли наперерез каравану, и я не сомневался, что скоро догоним, – в прицеле снайперки грузовой робот смотрелся как на ладони: старая, списанная с какой-нибудь из федеральных шахт развалюха. Ржавого топтуна, конечно, залатали, как могли, но скорость у него от этого не повысилась. Медленно полз, переваливаясь на ходу, поскрипывал старыми суставами и ревел на поворотах изношенным двигателем.

Главное, чтоб за всей этой какофонией охрана каравана не прозевала гостей. В КПК нас не видно, могут подумать, что мародерский авангард.

Нас остановили километра за полтора – зря я беспокоился, охрана свое дело знала. Суровый голос потребовал на общей волне:

– Стоять! Кто такие? Включить КПК! Иначе стреляем!

Хорошо у рации автономное питание, и хорошо, что я держал ее включенной. Иначе могла случиться неприятность.

– Сталкеры. Идем со стичьего заслона. Не стреляйте, наладонники не пашут – заряд еще три дня назад сдох.

О том, что в КПК остался аварийный запас, я благоразумно умолчал. Чем меньше мы будем светить своими никами, тем лучше.

– Держать руки над головой! За оружие не хвататься!

Да мы и не собирались.

Мрачные парни в тяжелой броне держали нас под прицелом. Командир с нашивками наемника и неизвестным мне клановым значком махнул рукой:

– Давайте сюда. И без глупостей.

В брюхе робота открылась дверца, съехала по направляющим маленькая лесенка.