– Куда ты? – спокойно и даже весело спросил по рации незнакомый голос. – Не уходи.

Я хотел ответить, что никуда, в общем, не собираюсь, но сдвоенный залп баррета быстро разъяснил мне, что к чему.

Он обращался не ко мне.

Очень отчетливо, словно сквозь оптику увеличителя, я увидел, как брызнула металлом расстрелянная гусеница ремонтника. Бронебойные пули вышибли крепления звеньев, металлическая лента поползла вперед, как внезапно ослепшая змея. Слетела с ведущего фрикциона, дернулась вперед, как живая, и с лязгом растянулась на песке.

Переговоры механоидов снова заставили меня ткнуться лбом в землю. Опять что-то кричала Кира, но знакомый набатный звон забивал все внешние звуки. Я даже роботов перестал слышать: они танцевали недалеко от меня совершенно беззвучно. Все четверо Р2-Д2 сдвоенным залпом обеих турелей ударили из лазеров. Далеко в песках блеснули вспышки попаданий, плавя кремнезем в стеклянные капли. Они тут же засверкали на солнце, слепя и оптику, и инфракрасные датчики роботов.

Наш друг с барретом прекрасно знал, как драться с механоидами. И пока он ни разу не ошибся.

Координатор быстро учился. Поняв, что лазеры на таком расстоянии вряд ли поразят цель, он попытался достать врага тяжелым оружием. С разбитым блоком наведения ракетчик мог попасть разве что в небо, но «сто четвертый» поднапряг свои электронные мозги, просчитал расстояние до цели и угол наведения сам. Я видел, как открылся глазок лазерного дальномера на макушке координатора. Спустя мгновение он, видимо, передал данные М4 – правая турель у того поползла вверх, повернулась, дважды дернулась, корректируя наводку.

Баррет успел раньше. За несколько мгновений до ракетного залпа обездвиженный ремонтник получил пулю в подвеску опорных катков. Все это время они бессмысленно крутились, а сам Р2-Р3 дергался из стороны в сторону, отчего все сильнее садился в песок неповрежденной левой гусеницей. Бронебойная снесла два передних катка. Робот покачнулся вправо, просел, оставшиеся катки тоже уперлись в грунт, взметнув вверх небольшой песчаный вихрь. Зато высвободилась левая гусеница, бешено вращаясь, чиркнула по песку. Механоид заплясал на одном месте и внезапно полетел вперед, словно спущенный с цепи крашер.

Наверное, даже сам таинственный стрелок не ожидал такого результата. Р2-Р3 проскочил метра полтора и уткнулся сварочным манипулятором точно в турель готового к стрельбе М4. Как раз в этот момент с направляющих сошла первая ракета. Только не в тщательно вымеренную цель. А прямо в землю, едва ли не в центр боевого построения механоидов.

Взрыв грохнул с такой силой, что я сразу оглох. Ударной волной меня отбросило назад, смачно приложив спиной. Зато исчез вдруг гул из головы, и я снова почувствовал себя Андреналином, который неизвестно с какого перепугу полез в самое пекло.

Строй роботов распался. Прямо в центре взрыва стоял, обугленный ремонтник с раскуроченным корпусом, откуда время от времени постреливали искры. Бронеплиты разметало в стороны, как листья, жирный черный дым валил изо всех щелей и пробоин. Перебитый осколком манипулятор бессильно скреб по песку. М4 лежал на боку, сплющенный взрывом, как бумажный пакет. Посеченные гусеницы, провисая на сорванных катках, все бежали куда-то вперед. Турели не шевелились. Координатор стоял вертикально, чуть накренясь на правый бок, и медленно водил сенсорами из стороны в сторону. Лазерных Р2-Д2 взрывная волна почти не повредила, зато всех четверых сильно посекло осколками.

– Ну, парень!! Что ты ждешь?! – крик в наушниках ударил едва ли не громче недавнего взрыва, и я понял, что снова слышу. – Не спи!! Вали оттуда, пока сто четверка в себя приходит! Быстро!

Я подтянул к себе СВД, встал на четвереньки. Меня шатало, как после удачной посиделки в пабе. Голова казалась ватной, ноги повиновались с трудом. В ушах что-то набухало и лопнуло, по щеке побежала липкая дорожка.

– Давай быстрее!!

– Беги, Андрей! – я узнал Кирин голос. – Ну же!!

– Он, похоже, контужен! Проклятие!

– Помогите ему, – попросила она.

– Надо отстрелить командного. Он координирует группу, если выйдет из строя – она потеряет слаженность, и можно будет уходить. Держись, парень!

А я и держался. На четвереньках пополз прочь. Мне казалось, что я мчусь сломя голову, едва ли не бегу, но Кира потом рассказала – еле шевелился. Она уже хотела броситься мне на помощь, как все тот же незнакомый голос раздельно произнес:

– Конец вам, железки.

Координатор как раз закончил анализ повреждений. Поймал меня в прицел, потом развернулся в другую сторону, к более опасному противнику. Подчиняясь командам, Р2-Д2 снова формировали строй.

Странно, но в моей голове больше ничего не гудело. Видимо, после выхода из строя двух боевых единиц интенсивность обмена сигналами у механоидов упала.

– Ловите.

Свистящая очередь минигана эхом раскатилась по пустыне. Шестистволка выплюнула рой пуль в считаные мгновения и затихла. Координатор зазвенел как турнирный гонг на арене – правый борт «сто четвертого» покрылся вмятинами от попаданий. Смертоносный ливень хлестнул по броне, завизжали рикошеты, ворохом посыпались в песок искры и сколотая с плит окалина. Механоид попытался уйти с линии огня, повернулся, но тут композитная броня не выдержала, вдоль сварного шва побежала трещина, и пластины разошлись.

Новая очередь вмяла внутрь подброневой кожух, разметала в мелкие брызги электронную начинку, гидравлику сервоприводов. Во все стороны полетели осколки брони, куски плат, капли горящего масла. Потом что-то сверкнуло, корпус раскололся почти на всю длину шва, и, объятый пламенем, «сто четвертый» рухнул на песок.

Радостно закричала по рации Кира. Незнакомец выругался и, как мне показалось, с некоторым удивлением произнес:

– Разрази тебя Гекуба, получилось!! Готов!

В глубине развороченных внутренностей координатора продолжало что-то искрить, гореть и взрываться, но сам робот больше не шевелился. Утяжеленные пули минигана, вскрыв броню, раскрошили хрупкий электронный мозг. И механоид умер. Точнее – нет, не умер, умереть может что-то живое, а он просто перестал функционировать.

Оставшись без управления, Р2-Д2 бесцельно заметались. Я оглянулся, выбрал момент, когда все они развернулись в другую сторону, вскочил на ноги и побежал к бархану, где пряталась Кира.

Снова гавкнул баррет. В этот раз выстрел оказался не столь удачным, как прежде, – пуля лишь чиркнула по ходовой части одного из Р2-Д2. Механоиды, потерявшие без координатора цель, мгновенно сориентировались по песчаной туче, взметнувшейся от выхлопа дульного тормоза. Да и я теперь знал, где прячется наш спаситель. Несколько лучей вонзились в песок рядом с ним, и новые стеклянные ручейки потянулись с гребня вниз, застывая изумрудными змейками.

– Бегите! Уходите, пока они отвлеклись!

Я добежал до нашего бархана, одновременно выдернул из-под песка Киру и свой рюкзак. Первую крепко ухватил за руку, второй – закинул на плечо.

Внезапно она прижалась ко мне и разрыдалась.

– Я думала… ты… ты умер!! Не делай так больше! Никогда не делай!

После каждого выкрика Кира била меня кулачком в плечо. Потом, когда немного успокоилась, стала гладить, будто уже и не надеялась когда-либо увидеть меня живым. Сказала:

– Не бросай меня, ладно?

И уткнулась в грудь зареванным лицом.

Надо сказать, что после контузии у меня порядком шумело в голове, и, по-хорошему, я еще не пришел в себя. Но в тот момент мне захотелось послать к ядреной бабушке всех механоидов, наемников, охотников за головами – всех… И просто быть с Кирой. Доказать, что не брошу ее в опасности, доказать, что не все люди на этой проклятой земле желают торговать беззащитной девчонкой-пси.

Я закинул СВД на плечо, крепко обнял Киру, встряхнул и сказал:

– Не брошу. Никуда я от тебя не денусь. Не плачь больше. – Она, словно по команде, тут же перестала всхлипывать. – А сейчас нам надо бежать. Готова?

Совсем не вовремя проснулось радио. Я слышал его с двух сторон: в своем наушнике и – чуть тише – из Кириной гарнитуры.