– Как вы поступили?

– Позвонила в управление и вызвала экипаж ППС.

– Они быстро приехали?

– Минут через десять. Но домой я вернулась буквально сразу же, минуты через три…

– И ничего уже не увидели?

– Ничего.

– А приехавшие милиционеры?

– Ну, и они, конечно, ничего…

– И как вы сами все это расцениваете?

– Кто-то мог войти, подбросить эту гадость, потом, когда я бегала звонить, забрал…

– За три минуты?

– Почему бы и нет? – решительно сказала Даша. – Понимаете, я веду очень серьезное дело, бывали инсценировки и почище…

– Допустим. А овчарка – это тоже инсценировка?

– Нет… – вынуждена была ответить Даша.

– Как по-вашему, могли ваши сослуживцы составить против вас какой-то заговор? Один прятал собаку, а другие притворялись, будто ничего не заметили?

– Ну, я еще не рехнулась, чтобы такое подозревать…

– Какое же тогда объяснение? Ну, Дарья Андреевна? Я вам не навязываю своих оценок и мнений, вы сами решаете… Что получилось с собакой?

– Она мне почудилась, – неохотно сказала Даша.

– Почудилась, привиделась… Иными словами, это была галлюцинация? Вы согласитесь с таким определением?

Даша молча кивнула.

– Логично предположить, что и увиденные вами в квартире буквально через полчаса после «собаки» кошка и отрубленная голова также были галлюцинациями? Ведь правда, логично?

Даша кивнула, докторша сделала несколько записей в карточке, спросила:

– У вас прежде бывали галлюцинации?

– Нет, – решительно сказала Даша.

– Вот видите. Появление вашей овчарки нельзя объяснить никакими заговорами…

– Мне могли что-то подсыпать…

При этих словах докторша прямо-таки расцвела:

– Каким образом, Дарья Андреевна? Где? И кто? У вас есть приемлемые объяснения?

Даша молчала.

– Ваши начальники заверяют, что у них нет никаких… как это они назвали? Оперативных материалов. Да, оперативных материалов, позволивших бы со всей определенностью говорить о заговоре против вас. У вас есть такие материалы?

– Нет, – сказала Даша. – Но в меня стреляли, и это-то уж не галлюцинация, машина стоит вся расхлестанная…

– Да, я знаю. Но это опять-таки несколько… из другой оперы, правда? И прекрасно увязывается с общей картиной. Вы провели сложнейшую операцию по взятию бандитов, потребовавшую предельного нервного напряжения. Потом вы оказались в компании, мягко скажем, психически неуравновешенных людей, нападавших на вас с ножом, у вас были все основания полагать реальнейшую угрозу не только для здоровья, но и для самой жизни. Еще через несколько дней в вас стреляли, вы чудом уцелели… Дарья Андреевна, даже для мужчины это слишком много. А вы все-таки молодая женщина, в связи с физиологическими особенностями женского организма подверженная регулярным изменениям настроения, – я, как вы понимаете, о менструальном периоде. Допускаю, волевым характером вы ничуть не уступаете в вашей профессии коллегам-мужчинам, но и у мужчины, повторяю, череда таких стрессов, пережитых за столь короткий отрезок времени, может вызвать… о, не болезнь. Отклонения. Тяжкое переутомление, выразившееся в зрительных галлюцинациях. Чисто зрительных. Вы ведь не слышали каких-нибудь голосов? Скажем, угрожавших?

– Вот уж чего не было, так это – голосов.

– И великолепно. Дело обстоит не так уж плохо. Еще и еще раз вам повторю: это не болезнь и никто не намерен вас «запирать» в больницу. Вам нужно попить таблетки, сделать несколько укольчиков… и покой, конечно. Абсолютный покой. Выпишем вам бюллетень недельки на две, при этом сохраняется сто процентов зарплаты, а если понадобится, если вы сами захотите, – продлим.

– Но у меня расследование…

– А без вас его никто не сможет закончить?

– Ну, могут…

– Вот видите. Вам необходимы покой и небольшое лечение. И если уж у нас пошел столь откровенный разговор, Дарья Андреевна, должна предупредить: в таких случаях степень здравого рассудка у… обратившегося к нам человека определяется по тому, насколько он готов сотрудничать с врачами. Бывают вещи, которые необходимо сделать для блага, должно быть прекрасно известно, есть даже что-то общее…

– И как, простите, ваши слова истолковать?

– Если пациент не выполняет предписаний врача, меж тем как его состояние требует незамедлительного лечения, в больницу могут поместить и принудительно. Но вы же не станете доводить до таких крайностей? Вы мне представляетесь вполне разумной и способной понимать аргументы…

Даша неопределенно пожала плечами. Докторша тем временем извлекала из стола таблетки, целую пригоршню пупырчатых упаковочек. Поворошила их, выбрала с полдюжины:

– Возьмите. Лучше бы вам сразу выпить… эти и вот эти. Вам дать водички, запить?

Даша мотнула головой.

Момент был просто ужасный, требующий немедленного решения. Симпатичная врачиха наблюдала за ней столь пытливо, что мгновенно стало ясно: пошла проверка на готовность подследственного сотрудничать с опером… тьфу ты, надо же, как приклеились родные термины! На вид самые обычные упаковки, ненарушенные… реланиум… тазепам… может ли эта хохлушка из-под Харькова оказаться замешанной в козни? Или во сто раз лучший эффект получится, если натравить как раз непосвященного – усердного, старательного врача, искренне желающего помочь трудному пациенту? Если тут ловушка, удастся ли пробиться к машине до того, как таблетки подействуют, и начнешь вырубаться? Достаточно выстрелить в потолок, окна кабинета выходят во двор, Федя при оружии, и ребята в «жигуле» тоже не пустые… а если и охрана, и Федя уже получили совсем другие инструкции? Нет, если эти мысли развивать, и в самом деле крыша поедет…

Она положила таблетки в рот и старательно проглотила.

– Вот и молодец, – одобрительно кивнула Савич. – Нет-нет, вы все это возьмите, вот, я написала дозировку и сроки приема, на ночь – двойная доза… Кстати, у вас в последнее время бессонницы не было?

– Нет.

– Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? У вас совершенно не выспавшиеся глаза, даже не круги, а сущие синяки просматриваются…

– Да понимаете ли, я не дома ночую – у жениха, – в последний миг вывернулась Даша. Что бессонница – симптом усугубляющий, ей уже доводилось прежде слышать. Алабин как раз бессонницей маялся…

– Вот как?

– А что, и это противопоказано? – Даша изобразила беспечную улыбку. И подумала: «А собственно, с чего я решила, что она меня собирается отпускать? Они на галлюцинации кидаются, как кошка на мышку…»

– Ну что вы. Просто постарайтесь спать побольше, вам это просто необходимо. А сейчас мы с вами пойдем и сделаем укольчик. На работу вам сегодня идти уже не нужно… вы не на машине приехали? В смысле, не за рулем?

– Нет, у меня водитель…

– Отлично. Ничего страшного после укола не произойдет, но появится легкая заторможенность, небольшое сужение поля зрения. Самой водить машину ни в коем случае не следует – слегка нарушается координация, рассеивается внимание… Пойдемте?

– Это что… в палату?

– Ну отчего же? У нас есть процедурная, специально для амбулаторных больных…

И достала ключ, похожий на тот, каким проводники отпирают тамбуры – трубка с треугольной прорезью. Не особенно и скрываясь, сунула его в карман халата. Даша насторожилась. Скорее всего, процедурная для приходящих у них тут и в самом деле есть, но вряд ли она расположена под замком… Хреновые дела.

– Вы сегодня алкоголя не употребляли?

– Я с утра не пью.

– И прекрасно. Вообще, на все время лечения воздержитесь от спиртного. Не совмещается, знаете ли. Кстати, а после тех двух случаев у вас галлюцинаций больше не было?

– Нет.

– Правда?

– Правда.

– Хочу сразу добавить…

Даша так и не узнала, что она хотела добавить, – распахнулась дверь, и вошел Пал Василич Хотулев собственной персоной, вальяжный и неторопливый. Вежливо улыбнулся Даше:

– Рад вас видеть, Дарья Андреевна. Как дела, Галочка? – он наклонился над плечом врачихи и перечел все, что она написала. Благосклонно кивнул: – Ну что же, я уверен, вам удалось самым оперативнейшим образом и идеально быстро решить проблему…