Скляр вертелся, как черт, прикрываясь вырубленным ментом, прямо из-под его руки огрызаясь короткими очередями, отступая вместе со своим живым щитом. Совершенно оторопевший полковник стоял на полусогнутых, лихорадочно пытаясь осознать происходящее, но, судя по его выпученным глазам, отнюдь в этом занятии не преуспел. Его боец – то ли Рябчук, то ли Ахатов – лежал тут же, в полной неподвижности, и из-под стриженого затылка вытекала темная медленная лужица…

– Не стрелять! – что есть мочи заорал Влад так, словно хотел докричаться на другую планету. – Не стрелять!!!

Его подчиненные распластались на старом, потрескавшемся асфальте, а иные отскочили за грузовик, оружие, конечно, у всех было уже наготове, но что тут толку… Рядом бухали ботинки бегущих – к месту действия сломя голову неслись остальные подчиненные долбаного полковника, что не прибавляло ситуации упорядоченности и надежности…

– Не стрелять!

Сергей перекатился за бетонный блок, и вовремя – на том месте, где он только что лежал, пули вышибли крошку, срикошетили с визгом… М-мать…

– Треножьте! – громко распорядился Влад. – Но только чтобы наверняка!

Пока дождешься «верняка», семь потов сойдет… Курловский, выбрав себе удобную позицию, качественно укрылся за кучей бетонных блоков, предназначенных для укрепления блокпоста, изготовил оружие к стрельбе. Со своей позиции он видел почти всех своих, видел, что никто вроде бы не задет.

Справа стрекотнула короткая очередь – это кто-то из своих беспокояще саданул поверх головы Скляра.

– Ложитесь, идиоты! – раздался чей-то яростный приказ, обращенный к омоновцам, все еще не врубившимся полностью в происходящее.

– Ложись! – наконец-то отдал первую за все время толковую команду и полковник, сам уже лежавший за задним колесом грузовика и пытавшийся в этом неудобном положении извлечь пистоль из кобуры на животе. Получалось плохо.

– Не стрелять, только живым! Свернет вправо, за серую стену из блоков?

Нет, выпустив очередь подлиннее, дернулся со своей ношей влево… Ага, ну да! Он с нами не баталии решил устраивать, он к развалинам щемится, там всего-то до них метров тридцать, нырнет в окно, припустит по лабиринтам…

У него это последний шанс, где-то тут может быть явка, в этом долбаном бывшем городе… Решится бросить дурака?

Решился!!! Отшвырнул так и не пришедшего в себя омоновца, почти одновременно полоснув очередью по залегшим… ага, магазин кончился наконец! Не стал терять драгоценные секунды на его смену, припустил к разваленному почти напрочь дому…

– Не стрелять! Полковник, прикажи своим…

Тарарах-тах-тах!

Курловский коротко взвыл сквозь зубы – длинная очередь, выпущенная воспрянувшим омоновцем, прямо-таки впечаталась Скляру в спину, смяла, швырнула на битый кирпич… Уже совершенно неживого, конечно…

Омоновцы, держа автоматы на изготовку, настороженно двигались к нему, а он, паскуда, лежал мертвее мертвого.

– Что это все значит?! – послышался рядом недоуменно-злой крик полковника.

– А это значит, полкан, что нашел ты на свою жопу неприятностей, – громко ответил Доктор Айболит.

«Увы, увы, – подумал Курловский здраво. – Ни черта не будет – пойдет здоровая межведомственная перебранка, все затрется, сгладится, на тормозах съедет…»

– Прикройте его! – послышалась резкая команда майора. – Лицо прикройте!

Это было правильно – посторонних в ближайших окрестностях вроде бы не наблюдалось, а с личным составом блокпоста в самом скором времени поговорят по душам серьезные люди, смогут убедить, что все случившееся привиделось в кошмаре, – но все равно, чем меньше народу запомнит хоть какие-то детали, тем лучше…

Оказавшийся ближе всех Курловский подобрал какую-то вонявшую соляркой дерюгу и быстренько прикрыл ею верхнюю часть туловища бывшего десантника, столь неожиданно завершившего запутанную жизненную стежку. «Добрый камуфляжик пропал», – мелькнуло у него в голове.

А потом он с величайшей досадой подумал, что Скляр, сволочь такая, ухитрился, с точки зрения понимающего человека, соскочить предельно красиво. Это было неправильно, но ничего тут не поделаешь. Великолепная поганцу выпала смерть – не в пенсионной дряхлости на койке санатория, не в плену под ножом привыкшего ко всему на свете бородача, не на тюремных нарах. «Ах ты, боже мой, какая смерть, себе бы такую, – думал капитан Курловский, – бежишь с оружием в руке, исполненный бешеных надежд, что все обойдется, уцелеешь, выживешь, вырвешься, еще поживешь, одержишь верх и выиграешь, азарт и надежда кипят в крови, вытеснив все остальные эмоции и чувства, тут ударяет что-то, вовсе даже не больно, – и все гаснет, или как там оно происходит…»

Он даже головой покрутил от досады: не по чину смерть, ах, как красиво ушел, выблядок…

…С утра над Ханкалой наблюдалась небывалая активность вертолетов, «крокодилы» выписывали загадочные круги, то улетали куда-то, то прилетали, носились вдоль железной дороги, садились, поднимая тучи пыли.

С минуты на минуту ожидался Путин – в честь чего где-то в полукилометре отсюда уже давненько стоял на построении триста тридцать первый десантный полк, а по «железке» уже раза три проехал взад-вперед «бронепоезд» – если отбросить высокопарные метафоры, всего-навсего состав из парочки вагонов и двух открытых площадок, на которых разместились спаренные зенитные установки, весьма даже ловкие и в работе по наземным целям.

Их, правда, вся эта торжественная суета никак не касалась, и они сидели на лавочках вокруг набитого окурками ржавого бидона, лениво провожая взглядами вышедший в очередной рейс «бронепоезд».

Ближайшее будущее просчитывалось довольно легко – буквально полчаса назад четырех человек послали на грузовике за грузом, прилетевшим с попутной «коровой». Груз состоял из полудюжины стандартных деревянных ящиков, крашенных в защитный цвет, но человеку понимающему параметры ящиков и скупые буквенно-цифровые обозначения на стенках сказали даже слишком много. Можно заранее сделать кое-какие выводы, примерно прикинуть, что готовится.

Вслух об этом не говорилось, но каждый знал, что в таких вот ситуациях обязательно присутствует препоганая вещь под сухим канцелярским названием «неизбежный процент потерь». Такова се ля ви. Неизбежность, знаете ли. Остается лишь надеяться, что лично ты в этот процент не попадешь…

Привезли ящики, перенесли в вагон. В ходе сей процедуры и остальные, понятное дело, рассмотрели прибывший багаж, сделали те же выводы.

В час дня майор Влад распорядился начать сборы.

В половине второго подкатил запыленный «уазик» и без шума и помпы объявился генерал Евгеньев, начальник спецназа ФСБ, ходячий кладезь бесценной информации для авторов приключенческих романов – увы, и не подозревавших о его существовании. Однако поскольку наша жизнь состоит из парадоксов, одного из самых засекреченных генералов страны она, страна наша необъятная, совсем недавно могла лицезреть на экране телевизоров. И лицезрела. Вот только один из миллиона зрителей мог бы Евгеньева опознать. Остальные ничего и не поняли – вокруг Путина хватало людей в камуфляже, такова уж выдалась поездочка, определить, кто они там такие, человеку непосвященному ни за что не удалось бы. И задержавшийся на экране на целых четырнадцать секунд генерал Евгеньев, невысокий, поджарый, похожий на индейца, так и остался для зрителя еще одним непонятным мужиком в пятнистом, отчего-то оказавшимся в непосредственной близости от и. о. президента… Камуфляж, следует признать, вещь удобная – ни эполет тебе, ни лампасов, поди пойми…

Никаких особых декораций и удобств суперсекретное совещание не потребовало, поскольку началось в самом обычном отсеке поставленного на долгую стоянку плацкартного вагона. В конце-то концов, у Кутузова в Филях было куда меньше комфорта – если верить живописцам, еще и кошка какая-то под ногами у людей в густых эполетах вертелась в той самой крестьянской избе, наверняка ведь мяукала, зараза, отвлекала…