– Она сейчас уезжает. Я велел ей собрать вещи. Чарлз отвезет ее на машине в гостиницу. Я заплатил ей за две недели вперед. Но на самом деле я бы и гроша…

Разговор происходил в библиотеке. Джесон стоял лицом к камину, держа руки в карманах джинсов. Он был вне себя от ярости.

– Я тоже. Поэтому я вам сразу и сказала. Где только Миранда ее отыскала? Она из какой-нибудь фирмы? Тогда мы можем позвонить туда и рассказать о случившемся. Этой женщине просто противопоказано общаться с детьми.

– Я должен был прислушаться к словам Хивер, – ответил Джесон с горечью. – Я же повторял ей, что все в порядке, так и не разобравшись до конца, в чем дело.

– Мы оба уже давно должны были догадаться. Я чувствовала, что с Хивер происходит что-то неладное. Но я была так занята собственными проблемами…

– Нет, Касси, это неправда, – прервал ее Джесон. – На самом деле я ужасно вам признателен. Это я был слишком занят своими проблемами, а не вы. Вы заботились о целом доме. О Хивер. Я все на вас взвалил… Я был как в аду.

Наконец-то, подумала Касси, он захотел мне довериться. Она села на диван и, затаив дыхание, стала ждать, что он ей скажет дальше. Он стоял, молча глядя на пылавший в камине огонь. Старинные австрийские часы пробили полчаса. Было девять тридцать. Хивер к этому времени уже уснула. И, кажется, ничто не мешало Джесону начать разговор. Но он молчал: минуту, две, три. Кассии чувствовала, что все ее мысли сконцентрированы сейчас на этом человеке, ничто не волновало ее сейчас больше, чем он. В отсветах пламени огромная тень Джесона темнела на противоположной стене. Касси подумала о том, какую странную, зыбкую роль играл этот человек в ее жизни. Но вместе с тем и какую огромную! Ее постоянно волновало, улыбается он или сердится, какое у него выражение лица. А когда она слышала звуки его голоса, все ее тело становилось будто легче, ей далее дышалось свободнее. Когда он появлялся неожиданно, она ужасно краснела, так, словно он обжигал ее своим взглядом. Оба молчали. Тишина нарушалась лишь шумом машин за окнами да шелестом дождя по стеклу. Касси ждала.

Его первая фраза разорвала тишину своей неожиданностью:

– Я, должно быть, кажусь вам странным, Касси?

– Да, – ответила она прямо. Что толку было скрывать? – Есть немного.

– Мне кажется, я знаю, о чем вы сейчас думаете. Так забавно! Вы, наверное, спрашиваете себя: что же это за человек такой, за которого моя сестра имела несчастье выйти замуж?

– Имела несчастье? Почему вы так говорите?

– Потому что это правда, – ответил Джесон мрачно. – Мы не были счастливы вместе.

– Почему?

В ответ раздался его горький ядовитый смех:

– Едва ли мне хватит времени, чтобы перечислить вам все причины.

– Я согласна потратить на этот разговор сколько угодно времени. Миранда оставила мне все свое состояние, мне, а не вам. Насколько я понимаю, она была слишком зла на вас, чтобы завещать его вам.

В этом все дело, не так ли? А вовсе не в том, что она заботилась обо мне?

– Не знаю. Она не посоветовалась со мной, когда это сделала. – Он горько усмехнулся. – Я думаю, вы видели, что я был удивлен не меньше вас.

– Вы не ответили на мой вопрос, – настаивала Касси. – Хотя, мне кажется, я сама знаю на него ответ. Миранда не стала бы возиться с переписыванием завещания для того, чтобы оставить деньги мне. Она сделала это только для того, чтобы не оставлять их вам. И я спрашиваю: почему? И почему именно две недели назад?

– Я не могу сказать вам, Касси. Есть масса вещей, о которых мне не хочется говорить. Извините меня. Это не потому, что я вам не доверяю. А просто… У меня сейчас очень тяжелый период в жизни… – Его голос дрогнул; потом он вновь молча стал смотреть на горящие поленья.

С каким удовольствием подошла бы она сейчас к нему, взяла за руку, заглянула в глаза! Если бы он только знал, как сильно она его любит!

– Почему вы не можете мне сказать? – спросила она.

– Потому что мне это тяжело, – ответил он, повернувшись к ней лицом. – Да и вам вряд ли это доставит удовольствие.

– Ну, ради Бога, Джесон! – робко упрашивала его Касси. Она чувствовала, что боится его: у него был такой твердый самоуверенный взгляд. Но ведь другой такой случай, может, и не представится, решила она, и продолжала настаивать: – Я же не прошу вас выдать мне секрет фирмы или военную тайну. Я прошу вас рассказать мне о моей собственной сестре, о ее жизни. Я хочу понять, почему незадолго до смерти ей вдруг пришло в голову, что она должна принять участие в моей судьбе.

– Я уже сказал вам, – очень холодно ответил Джесон, – она действительно осознала, как много вы для нее значите. Как много вообще значит семья. Мы оба это осознали. Но, к сожалению, слишком поздно.

– Мне очень хочется вам верить.

– Так и верьте! Я не понимаю, почему вы не верите. К чему эти все вопросы?..

– К чему? Потому что я не так наивна, как вам кажется. С того самого момента, как я переступила порог этого дома, я сразу поняла, что вы с Мирандой не ладите. Я слышала, как ужасно вы ссорились. А потом узнаю, что Миранда умерла и оставила все свое состояние мне. Ваше же имя, Джесон, даже не упомянуто в завещании. И я не понимаю, почему я должна верить в то, что она сделала это из-за большой ко мне любви.

– Вы полагаете, она сделала это из-за большой нелюбви ко мне? Так я должен понимать ваши слова?

– Нет-нет, я не то хотела сказать… – И впрямь, что же она хотела сказать? Касси умолкла на секунду, чтобы собраться с мыслями. – Просто я уверена, что что-то должно было произойти. В те выходные, когда я приезжала. Явно что-то произошло. Она так уговаривала меня переехать сюда, пойти работать в «Магнус Медиа»…

– Работать? Мне она об этом ничего не говорила.

– Речь шла о месте репортера в отделе новостей.

– Ну и что вы думаете об этом предложении, Касси? Вы согласились? – Он, наконец, отошел от камина и сел на диван рядом с ней. Касси почувствовала, что он рад сменить тему разговора. И она не смогла отказать ему в этом – ведь он сидел так близко.

– У меня еще не было времени хорошенько это обдумать, – ответила она, чувствуя, как снова краснеет. К счастью, было довольно темно, и он не мог этого заметить.

– Я хочу, чтобы вы обдумали это, Касси.

– О'кей, – проговорила она, с трудом скрывая волнение, – но зачем это вам?

– Я полагаю, вы знаете. Я думаю, мы оба знаем. Касси слышала, как бьется ее сердце. Нет, оно не просто билось. Казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Его стук отдавался в ушах, заставлял бешено циркулировать кровь. Он взял ее правую руку. Как холодны были его пальцы! Неожиданно он притянул ее к себе, его крепкие сильные руки сжали ее, холодные губы прильнули к ее губам. Ей показалось, что она с головой погрузилась в прозрачную холодную воду, и почувствовала, что ей теснит сердце. Так сильно, что трудно дышать.

– Не надо, Джесон, – вымолвила она, неожиданно отталкивая его. – Пожалуйста. Это нехорошо.

– Но это не может быть нехорошо. – Он вновь прижал ее к себе, целуя ее шею, щеки, волосы. – Я мечтал об этом с самой первой нашей встречи.

– Нет, Джесон… я не хочу, пожалуйста… – Но было уже слишком поздно: она чувствовала, что теперь сама не в силах его оттолкнуть. Это казалось сном, это не могло быть правдой… Но его поцелуи – страстные и нежные – говорили об обратном. Она нужна ему… как и он ей, он тоже любит ее. В те ночи, которые она проводила без сна, мечтая о его поцелуях и объятиях, он тоже мечтал о ней. И вот теперь их мечты сбылись, сон стал явью. Она чувствовала, как погружается в воду все глубже и глубже: ее сводили с ума его губы, язык, его сильные руки. Он целовал ее грудь, ласкал ее, гладил ее бедра… Окончательно потеряв голову, она упала на диван…

Неожиданно он отпустил ее, сел рядом и со вздохом закрыл лицо руками.

– Джесон… – Касси поправила платье и попыталась привести в порядок волосы.

– Прости меня, – Джесон взял ее за руку. – Я не знаю, как это вышло… я не хотел…