Оливер, приподнявшись на локтях, посмотрел на ее прекрасное, зарозовевшее лицо. Вивианна Гринтри. Его Немезида. Его проклятие. И кто знает, может быть, его любовь на всю жизнь.

Он легко – со всей нежностью, на какую был способен, – вошел в нее, боясь сделать ей больно, – в конце концов, он был опытным, искушенным любовником, хотя тот зверь, что сидел внутри его, жаждал страсти, желал иметь ее немедленно, сию же минуту. Вивианна подалась навстречу ему – она была слишком возбуждена, – и Оливер на мгновение застыл, а затем продвинулся еще глубже, ощутив приятную упругость девичьей плоти, пока наконец не почувствовал сопротивление преграды... Он жадно прильнул губами к губам Вивианны. Она ответила ему с не меньшей страстью.

Вивианна Гринтри была не просто готова принять его, она, можно сказать, сама неудержимо стремилась к этому.

И тогда Оливер вошел в нее до конца, и на него тотчас же нахлынули самые противоречивые чувства. Ему было стыдно сознавать, что он причинил ей боль, и вместе с тем он был ужасно рад, что он у нее первый. Вивианна на мгновение словно окаменела и резко вскрикнула. Оливер нежно обнял ее, стараясь приласкать и успокоить, но, к его немалому удивлению, уже в следующий миг она все с той же страстью принялась отвечать на его поцелуи. Ее руки как безумные скользили по его телу – ее пальцы то путались в его волосах, то гладили ему спину, то распахивали его рубашку, чтобы обнажить ему грудь. А затем она и вовсе приподнялась вся целиком, раскрываясь навстречу ему, издавая при этом звуки удовлетворения.

Но напряжение не спадало. Набрав полную грудь воздуха, он вновь глубоко, насколько это было возможно, входил в нее снова и снова, вкладывая в движения весь свой опыт, все свое искусство любовных утех. Вивианна была такая горячая, такая упругая, что ему хотелось, подобно античному варвару, взять ее со всей животной алчностью, однако он в очередной раз сдержал таившегося в нем зверя. Ведь она была девственницей, принадлежала к благородному сословию и потому была достойна всего самого лучшего, что было в нем и что он мог предложить женщине.

В конце концов, это была ее первая и единственная ночь с ним.

А его – с ней.

Всякий раз Вивианна устремлялась ему навстречу, и волна наслаждения нарастала с каждой секундой, ища себе выхода.

И когда она вскрикнула – это был резкий стон экстаза, – Оливер остановился и продолжал нежно сжимать ее в объятиях, пока судорога наслаждения, которая волнами прокатилась по ее телу, не стихла. Сердце его колотилось в груди как бешеное, его собственное тело просило пощады, и тогда он перестал себя сдерживать. Издав не то стон, не то хрип, он тоже достиг экстаза.

На какое-то время воцарилась тишина.

Тишина умиротворения и удовлетворенной страсти.

Тишина чуда.

Оливер нежно обнял ее – он еще ни разу не испытывал по отношению к женщине такой нежности.

– Ты восхитительно пахнешь, – произнес он, зарываясь носом ей в волосы. Он не льстил ей, ибо так оно и было. Таким восхитительным запахом не отличалась ни одна из женщин, с которыми он был до нее. Оливер не сомневался – только по этому запаху он где угодно нашел бы Вивианну даже с закрытыми глазами.

Вивианна не знала, чего ей ожидать, когда они прибыли на место. К ее приятному удивлению, «Якорная цепь» оказалась симпатичной небольшой гостиницей, спрятанной от посторонних взглядов. Укромное заведение с видом на Темзу, явно не для простого люда. У Вивианны не было времени задумываться о том, какое впечатление производят ее растрепанная прическа и помятое платье, и потому она едва ли смутилась, когда им с Оливером навстречу вышел джентльмен средних лет, а вслед за ним две горничные. Джентльмен учтиво кивнул, а горничные тотчас провели гостей наверх, в заранее приготовленный номер, где уже был накрыт стол. Вскоре им принесли горячей воды и полотенца, после чего плотно закрыли двери.

Они с Оливером остались одни.

И только тогда Вивианна смутилась. Сладостные мгновения, только что пережитые ею, все эти их пылкие, страстные объятия показались чем-то далеким и нереальным, как сон. В полумраке кареты ей почему-то было ничуть не страшно, словно сам этот полумрак вселял в нее уверенность в себе. Здесь же, в гостиничном номере, оказавшись наедине с Оливером, при ярком свете свечей, рядом с кроватью небывалых размеров, Вивианна ощутила, как в ее душу закрадываются сомнения. Похоже, что она совершила ошибку, причем непростительную.

Огонь весело потрескивал в камине. Вивианна подошла к нему и протянула руки навстречу теплу. Она избегала смотреть на Оливера. Огонь немного согрел ее, но, казалось, холод был внутри ее самой.

Вивианна не услышала, как он тихо подошел сзади, и вздрогнула, когда он мягко положил руки ей на плечи. «Господи, ну пожалуйста, – думала она, закрывая глаза, – не оставляй же меня сейчас. Мне еще не скоро представится возможность побыть куртизанкой. Та сила воли, которая мне потребовалась, чтобы пойти на это, теперь меня покинула. Ну где же ты, обольстительница? Куда же ты делась теперь, когда ты мне так нужна?»

– Тебе следует снять плащ, – спокойно сказал Оливер.

– А что это за место?

– Гостиница «Якорная цепь». Заведение это пользуется огромной популярностью у людей, которые хотят скрыть, что они являются любовниками. Эти стены умеют надежно хранить секреты, и, самое главное, хозяин гостиницы тоже. Твои перчатки.

Вивианна сначала не поняла его, а когда до нее дошло, что ему нужно, автоматически протянула руки. Оливер снял перчатки, которые она надела, когда они выходили из кареты.

– Я никогда не знала, что подобные места существуют, – сказала она, не решаясь взглянуть ему в глаза.

Красивый рот Оливера растянулся в хитроватой улыбке, его глаза сонно сощурились, и он посмотрел на нее так, что ее сердце бешено заколотилось.

– Они всегда существовали, – сказал он. – Теперь заколки.

Вивианна дотронулась до кос, закрученных вокруг головы.

– Ой... Я...

– Ничего. Ладно, я сам. – Он вытащил заколки из ее прически, и косы упали двумя тяжелыми змеями. – Принц Альберт хочет закрыть и вообще запретить такие места, как «Якорная цепь», – продолжил он, освобождая ее волосы из сложной прически. Они каштановой волной рассыпались по ее спине. – Так-то лучше, – прошептал он, и его глаза сверкнули в полумраке комнаты.

– Закрыть? – испуганно переспросила Вивианна, искоса глядя на него. – Даже заведение Афродиты?

– В особенности заведение Афродиты. Теперь платье... – Он уже развязывал сзади лиф. – Он считает такие вещи аморальными и, сам будучи счастливым мужем, не находит их необходимыми.

– Неужели он действительно решится на этот шаг? Закроет заведение Афродиты? Я не могу Представить себе, что Мадам придется уехать из Лондона.

Платье соскользнуло с ее плеч до талии. Вивианна не носила корсета, и на ней осталась одна только нижняя сорочка, прикрывающая ее наготу.

– Думаю, он сделает для себя одно любопытное открытие, узнав, что многие придворные и члены кабинета являются регулярными клиентами заведения мисс Афродиты, – язвительно заметил Оливер. – А теперь нижние юбки.

Вивианна почувствовала, как его пальцы ловко развязывают тесемки, и в следующее мгновение платье вместе с нижними юбками упало на пол к ее ногам.

К своему удивлению, она обнаружила, что осталась почти обнаженной. Все-таки ему удалось раздеть ее; она же слишком увлеклась разговором и почти не заметила, как это произошло. Однако огонь в камине распространял приятное тепло – Вивианна чувствовала его даже сквозь тонкий шелк нижней сорочки. Более теплыми были разве что его руки. Сейчас он опустился перед ней на колени и, сняв с нее туфли и обхватив пальцами лодыжку, поднял на нее взгляд. Глаза его потемнели от страсти.

– Чулки, – негромко произнес он. Вивианна закусила губу, чувствуя, как пальцы Оливера пробежали вверх к коленке и отыскали ленту, которая поддерживала чулок. Развязав узел подвязки, Оливер медленно стащил чулок вниз, нежно поглаживая обнаженную кожу икры. Вивианна приподняла ногу и, чтобы сохранить равновесие, оперлась на его плечо. Оливер улыбнулся, после чего приступил ко второму чулку.