– Неважное выступление, – сказал Джон, откидываясь в кресле. На его красном лице была довольная усмешка. – Я считаю, что корону надо отдать этому Артуру.

– Нет!

Гинни не сразу поняла, что это она крикнула «Нет!». Но тут увидела улыбку дяди Джервиса.

– Я отдаю свой голос Лансу, – сказал он. – А ты, дочка?

Эдита-Энн покачала головой.

– Что подумают зрители? – сказала она. – Они все видели, что Ланс едва справился с лошадью. Прости, папа, но я согласна с дядей Джоном.

Гинни так и разинула рот. Ее кузина голосует против Ланса? И вдруг она все поняла, ее ревность, ядовитые слова, которые та наговорила ей утром. Эдита-Энн вовсе не желает Гинни зла – она просто хочет сама заполучить Ланса!

Джервис не стал вдумываться в мотивы решения своей дочери.

– Тогда у нас ничья, – мрачно сказал он. – Согласно правилам, решить, за кого она выйдет замуж, предоставляется королеве. Что скажешь, Гиневра-Элизабет? За Ланцелота или за этого чужака?

Гинни глядела на соперников, желая только одного – чтобы ей не надо было выбирать между ними. По совести, Раф одержал убедительную победу, но Ланс – ее избранник, человек, за которого она давно уже решила выйти замуж. Он обещал любить и лелеять ее, тогда как Раф только хочет ей отомстить. Гинни даже было непонятно, почему она колеблется.

И она назвала имя Ланса, убеждая себя, что чувствует только облегчение от того, что все позади. Но в глубине души она знала, что поступила несправедливо. Джервис подозвал соперников и объявил чемпионом Ланса. Зрители возмущенно зашумели.

Гинни предполагала, что Раф придет в ярость, на что у него были полные основания, но он лишь спокойно сказал:

– Извините, но у меня есть возражение по процедуре.

– Поздно, – заявил Джервис и показал на корону. – Королева сделала выбор. Турнир окончен.

– Что это вы так спешите кончить турнир? – сказал Раф, глядя на Гинни. – Если вы внимательно прочитаете правила, вы увидите, что я имею право вызвать его на поединок.

Ланс открыл было рот, чтобы возразить, но Джервис жестом велел ему молчать.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил он Рафа.

Гинни напряженно прислушивалась, ей было любопытно, что еще придумал Латур. Она понятия не имела, что он имеет в виду, и посмотрела на свод правил, лежавший рядом с креслом Джона. Может быть, схватить листок и прочитать?

– Я имею в виду поединок на копьях, – спокойно ответил Раф, и Гинни все стало ясно. – В нем и выявляется победитель в случае сомнения.

Ланс и Джервис обеспокоено переглянулись. И зачем в правила включили поединок? – с удивлением подумала Гинни. Это же опасное состязание, к нему мало кто подготовлен и мало кто имеет необходимое снаряжение.

Выпрямившись в седле, Ланс презрительно бросил Рафу:

– Для этого нужна специально подготовленная лошадь и доспехи. Или вы хотите, чтобы я вас изувечил?

– Вы обо мне не беспокойтесь, Бафорд. Подумайте о них, – сказал он, указывая на замершую от ожидания толпу. – Пусть позабавятся за свои деньги.

– Нельзя разочаровывать зрителей, – подтвердил Джон.

– Да, такое правило есть, – пискнула Эдита-Энн. Дядя Джервис взглянул на Гинни, словно ожидая, что она будет возражать, но отец предупредил его.

– Перкинс! – крикнул он. – Объявите, что сейчас будет небольшой перерыв. Соперникам надо подготовиться к поединку.

Перкинс, который не слышал их спора, недоуменно поглядел на взрытое копытами поле.

– Я думал, что турнир окончен.

– Ничего подобного. Скажите всем, что ровно в два часа сэр Ланцелот и Черный рыцарь проведут поединок на копьях.

Мистеру Перкинсу не понадобилось повторять это объявление – громкий бас Джона Маклауда услышали все. Зрители в восторге закричали «Ура!». Джон Маклауд широко ухмыльнулся.

Черный рыцарь. Гинни медленно села, прижимая к груди корону. Зловещий отзвук отцовских слов стучал у нее в мозгу.

Мысленно проклиная Черного рыцаря, Джервис подошел к надевавшему доспехи Лансу.

– Надеюсь, на этот раз ты не опозоришься, как с кольцом, Бафорд? – прорычал он.

– Это все из-за проклятой лошади, – отозвался Ланс, надевая на кисть защитную кожаную повязку. – Но этот жеребец ничего подобного выкидывать не станет. – Он кивнул на могучего белого жеребца, которого к ним вели из конюшни. – Лучше его нет коня во всей Луизиане.

– Лошадь меня не особенно волнует. Я больше беспокоюсь о всаднике.

– Вы это всерьез? – Ланс бросил злобный взгляд в сторону Латура, который готовился к поединку на некотором расстоянии. – Да вы только на него посмотрите! Позеленевший нагрудник и погнутый щит – вот и все его доспехи. Чего тут опасаться?

– Он показал себя слишком умелым бойцом.

– Успокойтесь. Я тренировался столько недель и проигрывать поединок не собираюсь. А вы позаботьтесь о том, чтобы священник был на месте и начал брачную церемонию сразу, как я получу в руки корону.

– Да я-то свое дело сделаю. Смотри, чтобы у тебя было все в порядке. – Увидев, что к ним приближается группа приятелей Ланса, Джервис понизил голос: – Хоть лопни, но побеждай. Хоть обманом, черт подери.

Бафорд подмигнул:

– Я уже об этом подумал.

Гинни поднималась по ступеням трибуны, как на плаху. Во время перерыва она сходила домой выпить лимонаду и ополоснуть лицо холодной водой, но чувство усталости и безнадежности не оставляло ее.

Может быть, отхлебнуть из папиной фляжки? – подумала она. По крайней мере папу с дядей Джервисом виски явно приободрило.

Сев на свое кресло, она увидела Ланса в окружении приятелей и доброжелателей. Он, рисуясь, сидел на своем великолепном коне. Гинни хотелось верить в его победу, она даже верила в нее, но и его противника не могла сбросить со счетов.

Ну почему Раф не смирился с поражением и не уехал домой зализывать раны? Зачем настаивать на поединке, когда и без того ясно, что ему не дадут победить? Ну почему он не махнул на все рукой, как сделал бы любой другой человек?

Гинни понимала, что задает глупые вопросы. Раф Латур был гордый и упрямый человек, и он жаждал отмщения.

Она невольно перевела на него взгляд. В отличие от Ланса рядом с ним не было никого, ему никто не помогал и даже не подбадривал. Его ноги не были защищены доспехами, на голове не было шлема – его защищал только старый нагрудник и такой же старый, весь во вмятинах, щит. Рыцарь в ржавых доспехах, подумала она, видя, как посмеиваются над Рафом Ланс и его друзья.

Но их насмешки не задевали Рафа. Он привык к их презрению. Ничего не изменилось, с виноватым чувством подумала Гинни. Он по-прежнему мальчик, который издали наблюдает за их игрой.

Тут Раф поднял глаза и перехватил ее взгляд, и Гинни словно опять оказалась в далеком прошлом. С ней всегда что-то случается, когда Раф на нее смотрит. Даже тогда, ребенком, он умел пронзить ее взглядом и увидеть ту Гинни, которая была спрятана в глубине ее существа. И вот та самая девочка вдруг отозвалась на его ищущий взгляд и улыбнулась Рафу, словно и в самом деле желала ему победы.

Запела труба, и Гинни пришла в себя.

«Что со мной? – растерянно подумала она. – С ума я, что ли, сошла? Этот человек хочет надо мной насмеяться, рассчитаться за детскую обиду. Как можно желать ему победы?

Тогда почему же я не могу оторвать от него глаз?»

Раф мрачно улыбнулся в ответ, кивнул головой и отвел глаза. Он снял со своего копья ее платок, и Гинни подумала, что он бросит его на землю. Но нет, он привязал его к крючку на щите.

Раф вскочил в седло, а Гинни не отводила глаз от платочка, который, как флажок, развевался на его щите. Наверное, он уже сказал Лансу, чей это платок, чтобы вывести его из душевного равновесия. Каждый раз, когда они будут мчаться навстречу друг другу, Ланс будет видеть этот символ ее предательства.

С раздражающе самоуверенным видом Раф проехал через поле и остановился у своего места на противоположной стороне. Одетый с ног до головы во все черное и сидящий на вороном жеребце, он казался Гинни божеством отмщения.