Гинни понравилась эта мысль, и она пересказала слова Мисси Бенсон о том, как все мечтают о турнире.
– Вот видишь, – с улыбкой сказал Джервис – Всем будет интересно. А когда они узнают о главном призе, готов спорить, что от охотников отбоя не будет.
Джон приподнял бровь, забыв про рюмку. Джервис наклонился вперед, как бы стараясь заразить его своим воодушевлением.
– В конце концов, кто не захочет получить в жены красавицу Гиневру?
У Гинни похолодело внутри. Не спросив ее согласия, он собирается объявить ее главным призом?
– Нет уж, – решительно сказала она, вставая со стула. – Это все равно что... – Она вспомнила про аукцион, который она сама предложила Мисси. – Это все равно что выставить меня на продажу на аукционе и отдать тому, кто больше заплатит.
– Гинни, детка, да ничего подобного, – заверил ее дядя Джервис. – Твой папа не станет тебя приневоливать. Но если уж твоя мама согласилась выйти замуж за победителя турнира, значит, в этом нет ничего зазорного.
Он вопросительно посмотрел на брата.
Опасаясь, что отец с ним согласится, Гинни бросила на стол салфетку.
– Вся округа будет насмехаться надо мной. Я не согласна стать предметом сплетен, вот и все!
В глазах Джона мелькнула сталь. Гинни поняла, что сделала ошибку. Она узнала этот проблеск, ведь упрямство она унаследовала от отца.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты лучше своей мамы? – жестко спросил Джон. – Что не опустишься до того, что сделала она?
– Джон, я уверен, что Гинни не имела в виду ничего такого...
– Я пока хозяин в этом доме, – с пугающей решимостью сказал папа. – Если я приму решение провести турнир, моя дочь будет послушна моей воле. Вот и все!
У Гинни задрожали губы.
– Неужели ты так меня ненавидишь? Если это наказание за маму...
Джон тоже встал и бросил салфетку на тарелку.
– Не смей поминать ее имя в этом доме! Ясно? Гинни чувствовала на себе злорадный взгляд Эдиты-Энн.
– Ясно?
Вздрогнув от его рыка, она кивнула.
– Вот и отлично. – Взяв графин, Джон повернулся к брату. – Пошли в кабинет, Джервис. Надо все как следует обсудить.
Он вышел из комнаты, оставив позади себя гробовую тишину. Гинни медленно опустилась на стул, чувствуя себя униженной в глазах Ланса и всех остальных.
Дядя Джервис обошел вокруг стола и обнял ее за плечи.
– Пойми, Гинни, Джону сейчас очень тяжело. Ему нужно, чтобы его дочка ему помогла. Разве ты этого не понимаешь?
Конечно, она это понимала – ее давило чувство вины.
– Да и кому о тебе сплетничать? – продолжал Джервис. – Половина Луизианы влюблена в нашу Гиневру-Элизабет. Почему бы не устроить турнир? Мы же знаем всех холостяков в округе и знаем, что ни один не устоит против Ланса.
Ланс накрыл рукой руку Гинни.
– Ты только подумай, – продолжал Джервис, – когда вы поженитесь, Ланс будет управлять Розлендом, а ты тут будешь хозяйкой. Что может быть лучше?
При этих словах Эдита-Энн побелела как полотно.
– А что, если Ланс не победит? – спросила она. У Ланса при этих словах сделался оскорбленный вид.
Дядя Джервис засмеялся.
– Ну что ты, доченька, кто может победить нашего Ланцелота? – Он снял руку с плеч Гинни и толкнул Ланса в бок. – Поговори с ней, а я пойду успокою брата. Эдита-Энн, иди на кухню и помоги Лавинии вымыть посуду.
Гинни увидела, как ее кузина негодующе вспыхнула, и подумала, что она откажется. Но Эдита-Энн не смела спорить с отцом. Черная как туча, она последовала за ним из столовой.
– Он прав, – сказал Ланс, как только они вышли. – Это, наверно, мой единственный шанс получить тебя в жены.
– Но разве тебе не кажется, что это дурной тон? Я буду себя чувствовать как кусок говядины, вывешенный в грязной витрине мясника.
– Напротив. – Ланс встал рядом с ней. – По-моему, это очень романтично. Представь себе, как все будет. Съехавшиеся со всех краев рыцари бросаются в бой за твою руку. Другое дело, что у них нет никакой надежды победить, раз в турнире участвую я.
– Ты уверен, что всех победишь?
– Неужели ты сомневаешься?
Гинни невольно вспомнила Рафа Латура. Но это было давно, в драке между детьми, да и кто сказал, что Раф примет участие в турнире? Он ненавидит Маклаудов и считает ее тщеславной, эгоистичной и ограниченной.
– Нет, я в тебе не сомневаюсь, – ответила она, но в голосе ее все же слышалась неуверенность.
– Не забывай, – сказал Ланс, – что я буду стремиться к победе как никто другой, ведь это мой единственный шанс. Неужели ты думаешь, милая, что он уплывет у меня из рук?
Он говорил с такой убежденностью, что сомневаться в нем было просто недостойно. Он просил, чтобы она верила в него, но на карту, в конце концов, была поставлена ее репутация, и она ответила:
– Не знаю, Ланс.
– Судьба дает мне эту возможность завоевать тебя, и я ее не упущу. – Ланс опустился на одно колено и взял руки Гинни, которая была тронута его явной искренностью. – Бедняжка Гинни, ты напугана, и я не могу тебя винить. Но подумай, если твой отец согласится на условия турнира, он не сможет помешать нашему браку. Ланцелот выедет на поле и завоюет свою Гиневру. А это значит, что мы с тобой станем хозяевами Розленда и осуществим все свои мечты.
Слушая его, Гинни представила себе, какое красочное зрелище будет представлять собой турнир и как это все будет романтично. Да какая еще девушка получала столь эффектное предложение руки и сердца? Глядя на дорогое знакомое лицо, Гинни почувствовала прилив любви к своему храброму, верному рыцарю Лансу, который поклялся любить и защищать ее до конца своих дней.
– О Ланс, если ты уверен, что победишь...
Он поднес ее руку к своим губам и пылко проговорил: ты моя, леди Гиневра, и я буду биться насмерть с любым, кто попытается тебя отнять.
Он страстно смотрел, на нее и Гинни показалось, что он ее сейчас поцелует. Она ждала этого, надеясь, что его поцелуй изгонит из ее памяти колдовское прикосновение губ Рафа.
Но Ланс только глубоко вздохнул, поднялся на ноги и потянул ее за собой.
– Пойду скажу твоему папе и дяде, что ты согласна. Надо решить, как организовать турнир. Чем скорее я его выиграю, тем скорее мы поженимся.
Он отпустил ее руки и шагнул к двери. Гинни, до которой вдруг дошло, на что она согласилась, попыталась его удержать:
– Не уходи, Ланс. Мне страшно...
– Не бойся. – Нежно улыбаясь, он коснулся ее лба кончиками пальцев. – Я же всегда с тобой. Пусть тебе сегодня приснится наше счастливое супружество, дорогая.
С этими словами он повернулся и вышел, оставив Гинни в сомнении и страхе. Глядя ему вслед, она невольно потрогала пальцами свои губы.
Эдита-Энн стояла в темноте конюшни, опершись спиной о стенку пустого стойла. Она все еще кипела от негодования и, закончив работу на кухне, решила, что ей лучше всего спрятаться в конюшне. Поскольку за исключением кобылы, которую ее отец оставил для себя, всех породистых лошадей продали с аукциона, в конюшне Эдита-Энн могла остаться наедине с собой.
Весь ее гнев был направлен на Джервиса Маклауда. Она никому не сказала ни слова, когда он продал дорогую обстановку брата, чтобы заплатить свои собственные все возрастающие долги, но это... это предательство она не могла ему простить. Неужели отец не знает о ее чувствах к Лансу? Как же он мот предложить его Гинни на серебряном блюде?
У Эдиты-Энн загорелось лицо при воспоминании о свидании с Лансом в этом самом стойле на прошлой неделе. Он говорил, как она красива, как желанна, и она ему поверила. А когда он стал ее целовать и гладить ее грудь, она поняла, что это любовь. Папа никогда не согласится на ее брак с Лансом, но как Ланс взволновал ее своими ласками! Она, наверно, позволила бы ему потрогать не только грудь, если бы в соседнем стойле не фыркнула кобыла. Это привело ее в чувство, и она остановила Ланса – и себя. С того дня Ланс смотрит на нее знойными глазами, и она уверена, что эта сцена непременно повторится.
