Так трогателен был облезлый ампир этого особняка, такое благородство линий чувствовалось в нем, что Марина просто не могла бы его не узнать.
Отец рассказывал, как вечером в Сочельник любил прятаться под лестницей, чтобы не отправили спать. И она ясно видела и эту лестницу, и мальчика, который таит дыхание, прислушиваясь к шаркающим нянькиным и легким материнским шагам…
– Спасибо, – сказала она старушке. – Действительно, как глупо было переименовывать… Спасибо!
– За что же спасибо? – удивленно проговорила ей вслед старушка.
Марина вошла в подъезд, про себя радуясь тому, что в доме не разместился какой-нибудь банк и можно по крайней мере войти в подъезд и увидеть ту самую лестницу…
Лестница была грязная, с выщербленными ступеньками, но – та самая, широкая и величественная, несмотря ни на что. Только двух мраморных статуй, о которых тоже рассказывал отец, не было в ее начале – одни опустевшие постаменты.
И, глядя на эту обветшалую красоту, Марина почувствовала такой ясный покой, какого не могла себе представить. Она входила в свой дом, и все остальное было неважно…
– Девушка, вы ищете кого-нибудь? – вдруг услышала она.
И тут же увидела человека, окликающего ее с площадки второго этажа. Точнее, только его голову увидела, пышную кудрявую шевелюру.
– Нет, никого, – сказала Марина.
– А мне показалось, вы что-то припоминаете, – сказал он, быстро спускаясь вниз.
Кажется, он не собирался выходить на улицу, а просто выглянул зачем-то из квартиры и увидел Марину. И теперь стоял на половине первого лестничного пролета и, не особенно стесняясь, внимательно рассматривал ее.
Из-за его пышной шевелюры и густых усов Марина не поняла, сколько ему может быть лет. Но, кажется, он был довольно молод, хотя глаза у него были какие-то туманные.
– Послушайте, девушка, – вдруг сказал он. – Вас как зовут?
– Марина, – ответила она и тут же подумала: «Зачем, разве я собиралась с ним знакомиться?»
– А вы не позволили бы мне, Марина, вас нарисовать? – вдруг предложил молодой человек. – По-моему, вы так вовремя появились, просто перст судьбы! А я как раз думал о чем-то подобном…
– Что значит – о чем-то подобном? – спросила Марина.
Эти странные слова заинтересовали ее. Тем более что они были произнесены таким естественным тоном, словно молодой человек спрашивал у нее, как пройти в ближайший гастроном.
– Да о том, как меняются человеческие глаза и как передать это на холсте, – пояснил он. – А ваши глаза – просто живая иллюстрация к моим мыслям.
– Да как же вы их разглядели? – невольно улыбнулась Марина. – Вот так, сверху, издалека?
– Говорю же – перст судьбы, – сказал молодой человек. – Меня зовут Глеб, будем знакомы. Так как, Марина, согласны?
«А что? – подумала Марина. – Может быть, и правда – перст?»
Ей стало весело и смешно. Как же все-таки удивительно устроена жизнь, какие неожиданные сюрпризы она готова преподносить ежечасно! Или – не жизнь, а только Москва?..
Она уже готова была кивнуть и подняться наверх к художнику Глебу, как вдруг что-то переменилось в ней. Словно исчезли куда-то и покой, охвативший ее, когда она вошла в этот дом, и легкое веселье, связанное с появлением художника, – и осталось только одно пронзительное, мучительное чувство: невозвратность…
Марина знала, почему оно пришло – вот так, вдруг. Она вспомнила Женю, и не было в мире ничего сильнее этого воспоминания. Может быть, странный взгляд художника Глеба напомнил ей Женины дальнозоркие глаза или что-то другое – неважно.
Радость ее исчезла, и остался только ноябрьский день, давно не мытая лестница и незнакомый человек, почему-то собирающийся рисовать ее глаза.
– Извините, Глеб, – сказала Марина, – я просто ошиблась, дом перепутала. И я спешу, мне некогда.
– Подождите же, Марина! – воскликнул Глеб. – Может быть, вы мне телефон ваш хотя бы дадите? Я бы позвонил, когда у вас будет время!
Не слушая его, Марина вышла из подъезда.
Теперь ей было все равно, куда идти. Ей вообще не хотелось идти, а хотелось только одного: сесть где-нибудь, где никто не будет ей мешать, и, глядя перед собою, не видеть ничего. Только вслушиваться в себя, в Женю, трогать ту невидимую нить, которая протянулась между ними.
Впервые с того момента, когда она попала в Москву, Марина пожалела о своей уютной комнатке в Орле. Там, вернувшись после первой встречи с Женей, могла она часами думать о нем, видеть его и чувствовать, как все в ней соединяется с ним…
Наверное, Женя тоже думал сейчас о ней. Но он думал о ней совсем иначе… Марина вдруг ощутила такой сильный зов его плоти, что ноги у нее задрожали. Она прислонилась плечом к стене какого-то дома, до которого дошла незаметно для себя, и едва не застонала, вздрагивая от пронзающих ее горячих ударов.
Она не помнила, как долго стояла так, закрыв глаза и прислонившись к стене. Хорошо, что на улице, наверное, немного было людей. Никто не подошел к ней, не спросил, что случилось: Марина не нашла бы в себе сил отвечать.
Она приходила в себя постепенно. Удары в ней становились реже, слабее, напряжение понемногу отпускало ее. И ей немного жаль было, что все это кончается…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
