Рассказы старца подтвердили его гипотезу о том, что каждый город – или, вернее, обитаемая зона – лежит на месте, где когда-то находились поселения Темных. Хотя отчетливых воспоминаний о посещенных им мирах не сохранилось, Дарт твердо знал, что ни он сам, ни другие солдаты удачи не находили древних развалин, зданий, пещер или подземных лабиринтов. Если бы такое чудо попало на мнемонические ленты Ищущих, то, разумеется, Джаннах и остальные балары снабдили бы разведчиков информацией. Однако чего нет, того нет… И удивляться этому не приходилось: пара миллионолетий – достаточный срок, чтобы подвижки планетной коры, дрейф континентов, землетрясения и вулканы стерли пещерные города, засыпали их пеплом и затопили лавой.

Но тут, в искусственном мире Диска, все сохранилось – и лабиринты, проплавленные в прочном камне, и холмы, скрывающие их, и удивительные растения, и водопады, прыгающие с террасы на террасу. Все сохранилось, слегка измененное и приспособленное к быту рами или даннитов, джолтов или тиан… Правда, о поселениях чешуйчатых или, к примеру, рдандеров, Нарата ничего не знал – первые были враждебны, вторые слишком далеки. Но на даннитском континенте располагалось семь обитаемых зон, известных старому шир-до, а у рами их было двенадцать, считая с Трехградьем, и все они, разделенные сотнями и тысячами лье, не уступали величиной Долинам. Не так уж много для столь огромного материка, но, вероятно, Темные любили жить просторно.

Еще им нравились леса, холмы, озера, реки, и каждая из зон располагалась в живописном месте, у скал и водопадов, как Прочный Камень, или среди струившихся с невысоких гор ручьев, как Радужные Воды, или на берегу полярного океана, как Морские Пещеры джолтов. Впрочем, последняя зона была исключением, единственным на всей территории, что примыкала к океану и кольцу прибрежных гор. Там не росли плодовые деревья, не цвел кустарник, не роились птероиды, и местность оставалось дикой, не привлекавшей взгляд ничем, кроме восхитительных пейзажей. Дарту казалось, что в этом скрыт намек – не приближаться к океану с его затворами и шлюзами, грозившими опасностью. Никто туда и не совался – кроме мореходов-джолтов, плававших вдоль океанских берегов.

Прочие обитатели Диска странствовали по рекам. Других дорог тут не было – ни в лесах, ни в горах, ни в степных районах, пустынных и безлюдных, так как ни пахотой, ни скотоводством здесь не занимались. Путешествия, однако, были нечастыми, связанными с каким-то событием или вестью, переданной через деревья туи, – ведь в каждой зоне имелось все необходимое для жизни и регулярный товарообмен отсутствовал. Если не считать карликов-тири и джолтов, снедаемых тягой к странствиям, все остальные нуждались в серьезном поводе, чтобы отправиться в дорогу. Чаще всего этим поводом становилось паломничество в Трехградье, где было много просветленных шир и находился храм Предвечного; реже – любопытство, переселение в другую местность или поход за редкостным товаром, предметом роскоши, какого не найти в родных краях. Еще реже – война.

Впрочем, Темные сделали все, чтоб исключить подобную возможность. Будучи расой высокоразвитой, они, конечно, были знакомы с концепциями насилия, агрессии и обороны; у них существовало оружие – достаточно мощное, чтоб поразить космический корабль; и, при всем своем миролюбивом нраве, они умели защищаться – значит, могли предвидеть споры и схватки между наследниками и озаботиться тем, чтобы свести подобные коллизии к минимуму. Дарт полагал, что это объясняет и удаленность поселений друг от друга, и их немногочисленность, и естественные преграды в виде рек чудовищной ширины и специфической фауны и флоры на каждом континенте – все это разделяло, оберегало, предохраняло от межрасовых конфликтов. Но главным фактором являлось, несомненно, изобилие – леса, дарившие плоды, кору и древесину, чистые воды и теплый климат, просторные жилища в самых красивых, удобных для жизни местах. Если у всех есть все, то что же делить?.. – думал Дарт. Нечего. Кроме, разумеется, зерен.

Зерна бхо и хранилища Темных были – и оставались – единственным поводом для конфликтов, и это подтверждали не только легенды, не только рассказы шир-до, но сам язык: в рами и фунги не имелось слова «война» – как, очевидно, и в других бытовавших на Диске наречиях. Зато был термин «балата», и обозначал он то же самое.

На исходе второго цикла Дарт, с Брокатом на коленях, сидел в круглом внутреннем дворике, служившем шир-до хранилищем древностей и местом для трансцендентных размышлений. Жилище Нараты располагалось в самом верхнем ярусе, и в нем сотворили не только подземные камеры и коридоры, но также подобные залы без крыш – может быть, кровлю разрушили копатели-бхо еще в незапамятные времена, а может, так и было задумано таинственным архитектором, построившим лабиринт. Так ли, иначе, но дворик выглядел уютно – сорок шагов в диаметре, со стенами, задрапированными синим плющом, с колодцем для дождевой воды и двумя арками, пристально глядевшими друг на друга. Одну из них закрывала циновка из тростника, и в глубине, в просторной нише, хранились свитки и шкатулки со всякой всячиной, а главное – ларчик с драгоценными зернами бхо; другая вела в помещение, откуда по многочисленным ходам можно было попасть на тихую безлюдную террасу, пройти к спальным кельям, кладовым и большой светлой комнате с треугольными дырами-окнами – в ней шир-до трапезовал и принимал гостей, нуждавшихся в его совете. Посередине дворика, перед колодцем, росло дерево туи; ветви его расходились, как спицы зонта, и длинные багряные листья ниспадали с них, затеняя солнечный свет и придавая коже стоявшего рядом Нараты чуть заметный розоватый оттенок. У корней дерева не было груды жертвенных камешков и раковин, зато торчал из земли большой бугристый валун размером в половину спального ложа.

– Бхо-кормилец, – произнес Нарата, осторожно касаясь валуна ладонью. – Очень старый бхо, унаследованный мной от отца, а им – от далеких предков. Старый, но еще живой… Может быть, я покажу, что он умеет, и ты возьмешь себе такой же. В счет доли, что причитается тебе.

– Раньше, чем взять, надо найти, – заметил Дарт, опуская веки. После дня, проведенного под жарким солнцем в городе, на мостах, причалах и террасах, где толпился народ, было приятно сидеть здесь в уединении и прохладе, слушать шелест листвы, негромкий голос шир-до и мерное посапывание лежавшего на коленях зверька.

– Найдешь! – откликнулся старик. – Найдешь. Кормилец редко попадается, очень редко, но ты удачлив.

– Найду, а ты пробудишь бхо к жизни?

– Нет, это женское искусство, сын мой, и оно мне недоступно. Я многое знаю и умею, но не все могу, ибо я шир-до, а не шира. Я мужчина, и уже немолод, хотя не собираюсь обрести покой под деревом смерти… Но кое в чем я уступаю даже обычной женщине.

– Например?

Старик сощурился в усмешке.

– Например, я не способен произвести на свет дитя. Ты, мне кажется, тоже?

– Мон дьен! – Дарт открыл глаза и всплеснул руками. – Конечно, нет! Я даже не смог этому поспособствовать!

– О том мне известно. Шира, моя дочь, говорила… Но ты старался, очень старался, и даровал ей пусть не жизнь, так немного счастья.

– Надеюсь, – сухо промолвил Дарт, гладя дремлющего на коленях Броката, последнюю связь между ним и Нерис. – Но счастье, сир, – нежный цветок: дунешь сильнее, и лепестки облетают… Теперь твоей дочери придется искать другого принца своей мечты. – Он вскинул взгляд на старика и сменил тему: – Хочу спросить, почтенный шир-до. Красное и желтое время я провел в городе и увидел, что людей в нем много, но город еще обширней. Есть незанятые жилища, есть деревья, роняющие плоды, есть пустые причалы, и на озере только шесть рыбачьих лодок… Странно!

Нарата огладил лысину.

– Кажется, ты удивлен? Но почему? В Лиловых Долинах столько людей, сколько могут прокормить деревья и озеро. Не больше и не меньше.

– Это и удивительно! – Вытащив кинжал, Дарт провел линию на земле. – Первое: женщины рами, рожая детей, продляют свою жизнь и молодость. Второе: сохранить молодость и красоту – мечта всех женщин, и каждый, кто утверждает иное, или глупец, или лжец. Третье: значит, женщины рами рожают, рожают и рожают… – Решительно перечеркнув нарисованные линии, он подвел итог: – Раны Христовы! Да если не одеть их силой в пояса невинности, они начнут ловить мужчин на улицах, и через два поколения город переполнится людьми!