Как тут не вспомнить слов популярной в свое время песни Марии Конопницкой:
Как король шел на войну
В чужедальнюю страну,
Зазвенели трубы медные
На потехи на победные.
А как Стах шел на войну
В чужедальнюю страну,
Зашумела рожь по полюшку
На кручину, на недолюшку.
Что же случилось с кладом, после того как мы его нашли? Конечно, прежде всего показали его на ежегодной выставке результатов студенческих летних работ. Кто-то принес из дому кусок черного бархата, им обтянули картонный планшет, и светлые серебряные монеты еще ярче засверкали на этом фоне. Потом клад хранился несколько лет в кабинете археологии Московского университета среди других коллекций.
А вскоре для нашей Родины настал час тяжелых испытаний. Полчища гитлеровцев вторглись на нашу землю. Стране нужна была каждая копейка, чтобы лучше организовать отпор врагу, и каждый нес свои сбережения в фонд обороны страны.
В те дни почти никого из тех, кто копал когда-то деревлевский курган, уже не было в стенах университета. Одни были в армии, другие – в рядах народного ополчения, в рабочих батальонах и командах противовоздушной обороны, третьи – на так называемых спецработах – строительстве укреплений. Многие девушки пошли в медсестры, в военные переводчики.
Клад, найденный когда-то в кургане, решено было сдать в фонд обороны.
Так скромные сбережения русского крестьянина послужили делу защиты Родины почти через двести лет.
ПУШКИНСКИЙ РАДИЩЕВ
Книги сопровождают нас всюду. Без них мы не могли бы ни учиться, ни работать, ни отдыхать. У нас книги и журналы печатаются в десятках и сотнях тысяч, а то и в миллионах экземпляров. Мы уже настолько привыкли к печатной книге, что с трудом представляем себе, как это жили люди пятьсот лет назад, когда еще не знали книгопечатания.
Только это изобретение дало возможность приобщиться к сокровищам человеческой мысли, знания, культуры не единицам избранных, а массам людей.
Но бывают и печатные книги, которых очень мало: иногда даже во всем мире едва ли не несколько экземпляров. Такие книги называются редкими, особенно ценятся и хранятся в специальных отделах библиотек.
Иногда бывает, что книга сразу задумана, как редкая, предназначенная для узкого круга читателей (прежде – только для любителей и собирателей книг – библиофилов). В этих случаях печатается очень мало экземпляров, обычно каждый под своим особым номером или с личной надписью автора. «Все экземпляры этой книги, не подписанные автором, – напечатано на одном томике стихов Баратынского, – суть поддельные и продаватели их будут преследоваться по законам». А далее чернилами подпись: «Е. Боратынский».
Но чаще книга предназначается для многих; печатается, по возможности, «большой тираж», как говорят специалисты. И все же проходят сотни лет, десятки, а то и только годы – и книга становится редкой. Прежде всего, потому, что год за годом, век за веком растет число читателей, и то, что казалось достаточным даже пятьдесят лет назад, теперь до смешного мало. А книги к тому же далеко не вечны. Это – тоже вещи. Они теряются, треплются – словом, исчезают.
Бывало и так, что книга не истрепалась, не потерялась, а все же исчезла; и притом не через века, а через годы или какие-то месяцы, может быть, даже дни после того, как покинула типографию.
Иногда – по воле самого автора. Известно, например, что Гоголь издал свое первое творение – идиллическую поэму «Ганц Кюхельгартен» – на собственный счет и вскоре же, убедившись в том, что это – вещь слабая, сам скупил в книжных лавках почти все экземпляры поэмы и уничтожил их. Остались лишь книги, которые продали до того. Так «Ганц Кюхельгартен» стал редкой книгой.
А иногда – и против воли автора.
Вот об одной такой книге и пойдет сейчас речь.
Эта старинная книжка невелика; она легко могла уместиться в тогдашних довольно объемистых карманах. Видно, ее очень ценили: любовно переплели в красный сафьян, украсили переплет золотым тиснением, обрез листов тоже позолотили.
Раскроем книжку. На первом белом листе увидим знакомую подпись: «А. Пушкинъ».
Нет, он не автор этой книги. Он – владелец ее. Это Александр Сергеевич Пушкин своей рукой записал тут же на развороте: «Экземпляр, бывший в тайной канцелярии. Заплачен двести рублей».
Что же это за книга, за которую поэт, как известно, всегда испытывавший денежные затруднения, не пожалел заплатить двести рублей – деньги в ту пору немалые?
Это – «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева.
В Санкт-Петербурге недалеко от Московского вокзала есть на одной улице один дом. Официальный адрес – улица Марата, 14 – вряд ли вам что-нибудь скажет. Дом, пожалуй, ничем не отличался бы от своих соседей – таких же домов, тесно стоящих друг к другу «плечом к плечу». Если посмотреть на каждый из них, то можно заметить, что он старый, построен лет двести назад, а лет сто назад – или поменьше того – перестроен, что теперь недурно бы дать ему снова капитальный ремонт. И этот дом не отличался бы от других, если бы на нем не было мраморной доски с надписью, что здесь жил Александр Николаевич Радищев и здесь, в своей собственной типографии, он отпечатал «Путешествие из Петербурга в Москву».
«Путешествие из Петербурга в Москву»… Его без преувеличения можно назвать самой значительной русской книгой XVIII века. Но судьба этой книги была поистине трагична. Екатерина Вторая, разъяренная дерзостью Радищева, велела арестовать его и предать суду, а книгу, конечно, уничтожить. Сохранились ее собственноручные пометки, сделанные при чтении «Путешествия».
«Книга печатана в 1790 г. без подписи типографии и без видимого дозволения, но в конце сказано: с дозволения управы благочиния. Сие вероятно ложь, либо оплошность, – писала императрица. – Намерение сей книги в каждом листе видно: сочинитель оной исполнен и заражен французским заблуждением (Екатерина имеет в виду идеи французской революции), ищет всячески и выищивает все возможное к умалению почтения к власти и властям, к приведению народу в негодование против начальников и начальства».
Что ж, по-русски не слишком грамотно, но зато высокопоставленная рецензентка вполне уловила, что книга направлена против возглавляемой ею крепостнической системы, следовательно, и против нее лично.
Автор, по ее мнению, «сложения унылого и все видит в темно-черном виде… едит оплакивать судьбу крестьянского состояния, хотя и то неоспоримо, что лутчее судьбы наших крестьян у хорошова помещика нет во всей вселенной». Вот, оказывается, как! Судьба российского крепостного – лучшая даже во всей вселенной, а не только на нашей грешной земле!
Радищев напечатал всего 650 экземпляров своей книги. В мае 1790 года она начала продаваться, а 30 июня автор уже был арестован, а книга запрещена. Радищев, о котором сама императрица сказала, что он «бунтовщик хуже Пугачева», суд, конечно, осудил на смертную казнь. Но Екатерина, испугавшись общественного мнения, «помиловала» Радищева, заменив казнь ссылкой в Сибирь на «десятилетнее безысходное пребывание».
Казалось, крамолу вырвали с корнем. Но идеи Радищева продолжали распространяться. Те немногие экземпляры книги, что были проданы до наложения запрета, ценились очень высоко.
Но экземпляр Пушкина, конечно, превосходил их ценой. Ведь он побывал в самой Тайной канцелярии!
На страницах этой книги много пометок красным карандашом. Крупные косые крестики вытянулись на полях один под другим, образуя как бы цепочку. Сравнив отмеченные крестиками места с замечаниями, сделанными Екатериной, ученые думают, что, может быть, карандаш этот держала в руках сама царица, иначе говоря, что в библиотеку Пушкина попала та самая книга, которой пользовалась в свое время Екатерина Вторая.
