Кая житейская сладость пребывает печали непричастна; кая ли слава стоит на земли непреложна; вся сени немощнейша, вся соний прелестнейша: единем мгновением, и сия вся смерть приемлет. Но во свете, Христе, лица Твоего и в наслаждении Твоея красоты, егоже избрал еси, упокой, яко Человеколюбец.

«Какая житейская радость не смешана с горем? Какая слава стоит на земле не поколебимо? Все ничтожнее тени; все обманчивее сновидений: одно мгновение — и смерть все отнимает. Но, Христе, как Человеколюбец, упокой того, кого Ты избрал Себе, во свете лица Твоего и наслаждении красотою Твоею».

Живые и оставшиеся на (земле) веруют, что отшедшие и умершие не лишены бытия, но живы пред Богом. Как святая Церковь научает нас о путешествующих братиях молиться с верою и упованием, что совершаемые о них молитвы полезны им: так надобно разуметь и о молитвах, совершаемых об отшедших от мира сего.

Христианин, знающий, что все в мире происходит по воле любящего Бога, не должен предаваться ни чрезмерной скорби, ни впадать в отчаяние оттого, что смерть отнимает у него родных и близких. Умерло у тебя детище или друг, а ты рассуждай, что детище не умерло, но отдано назад, что друг не скончался, но отправился в путь и ушел от тебя несколько вперед по той же дороге, по которой и нам идти необходимо будет надобно.

Надобно от всего сердца, с любовью произносить эти слова, нося в душе те лица, имена коих поминаешь… Не хорошо пред лицем Божиим только перебирать языком имена тех, без участия и любви сердца… Великая разница между бесчувственным перечнем имен и между сердечным поминанием их.

Не живи сам понебрежно, а старайся чистою верою и неотлагателным исправлением от грехов упрочить себе надежду, что и за тебя по твоей кончине молитвы принесут душе твоей отраду и помогут ей в достижении вечнаго покоя и блаженства в Боге, присноблаженном и препрославленном во веки.

Не пропускай случаев молиться за какого‑либо человека по его прошению или по прошению о нем его родственников, друзей, почитателей или знакомых. Господь с благоволением призирает на молитву любви нашей и на дерзновение наше пред Ним. Кроме того, молитва за других весьма полезна и самому молящемуся за других: она очищает сердце, утверждает веру и надежду на Бога и возгревает любовь к Богу и ближнему.

Молитвы за умерших — во всяком случае — полезны самим молящимся, по слову Псалмопевца: «И молитва моя в недро мне возвратится» (Пс. 34, 13); и Спасителя: «Мир ваш к вам возратится» (Мф. 10, 13).

Ах, Господи! Зачем Ты, облекши нас правом и властью апостолов пасти овец Твоих, совершать таинства, проповедовать им слово Твое, творить дела, яже Сам творил, не дал нам силы исцелить эту рабу Твою, когда она была больна, или воскресить ее, когда она уже умерла. По нашим земным понятиям и соображениям, она так нужна бы еще была для ее супруга, коему была самым лучшим другом и помощником; для своих детей, как птенцов, сладко покоившихся под крылом ее; для своих родных, нежно любивших ее, для друзей и знакомых и, может быть, еще — Бог знает для кого. «Господи! — говорили Спасителю сестры Лазаревы, — если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин. 11, 21, 32).

Зачем и с нами нет Господа? Если бы был Он здесь, тогда, верно, не умерла бы сия раба Божия.

Но, видно, чудеса в таком обилии, как очевидные доказательства всемогущества Того, Чьим именем или Кем они совершались, были нужны только в начале — при первом распространении нашей святой веры, так как и действительно они нужны только для неверующих или для утверждения слабых в вере. Теперь только некоторые из чудес совершаются святыми Божиими. Да, не ныне и не нам грешным, делать такие чудеса. Но они и не нужны. Довольно для нас и того величайшего чуда, которое однажды навсегда совершено Сыном Божиим. Мы разумеем чудо воплощения Бога Слова, Его страданий, крестной смерти за нас и воскресения из мертвых. Грех нам было бы желать еще чудес: только «род лукавый и прелюбодейный ищет знамения» (Мф. 12, 39).

Это чудо превышает собою и должно заменить для нас все чудеса. Оно пролило на тленный мир наш неисчерпаемые токи жизни и бессмертия так, что живем ли мы здесь, на земле, — мы «для Господа живем» с надеждою бессмертия; и «умираем ли — для Господа умираем» (Рим. 14, 8), или, что то же, мы, умирая, живы для Него: «ибо у Него все живы» (Лк. 20, 38).

Нам теперь нет надобности исцелять всяких больных, тем более воскрешать наших мертвецов; пусть грех и природа берут с людей свой оброк — тление и разрушение, пусть наши усопшие путем смерти переходят в страну бессмертия. Зачем по природе тленное тело вескрешать для вторичного мирского растления, когда оно, как зерно, легло в землю для перерождения в тело нетленное: «Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, а смертному сему облечься в бессмертие» (1 Кор. 15, 53).

Зачем душу снова обращать в ее тело для здешней, суетной, скоротечной жизни? Пусть она узнает другую, не суетною, блаженную, вечную жизнь на небесах. Там всех нас ждет общий наш Спаситель, «Он и одесную Бога, Он и ходатайствует за нас» (Рим. 8, 34).

«Наше же жительство — на небесах» (Флп. 3, 20).

Об этом житии на небесах, об этом Царстве Небесном, Спаситель повелел нам возвещать вам постоянно, братия. «Ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное» (Мф. 10, 7). Не будем же страшиться слишком смерти: она — проводник наш в Царство Славы.

Не станем же много скорбеть об умерших, «как прочие, не имеющие упования» (1 Фес. 4, 13).

А будем каждый в своем чине, звании и состоянии сами готовиться в страну живых, приготовляя здесь для себя запас добрых дел, для которых мы и созданы. Пусть усопшая почивает до радостного утра воскресения. Что бы она больше выжила здесь, на земле? А выжить, заслужить здесь нужно одно — Царство Небесное. Потому‑то мы думаем, что Господь, не хотящий смерти грешному, «но чтобы грешник обратился… и жив был» (Иез. 33, 11) позвал ее благовременно с нашей грешной земли, и покойная положена в гроб, «как укладываются снопы пшеницы в свое время» (Иов. 5, 26).

Отец Небесный упокоит ее в обителях небесных, которых у Него очень много и будет с избытком достаточно для всякой добродетели человеческой.