Владелец отеля стоял за стопкой бара и разливал пиво в пол-литровые кружки. Он выжидающе посмотрел на Вебера. Мужчины, игравшие в карты, отложили их в сторону и тоже уставились на него.

— Я разыскиваю господина Геердтса, — произнес Вебер. — Он должен проживать здесь, в номере одиннадцатом. Мы договорились встретиться.

Ответа не последовало.

Вебером овладело чувство, будто между ним и присутствующими возник барьер, в воздухе повисло ощущение отчужденности и плохо скрытой враждебности.

«Однако это уже слишком», — подумал Вебер и про себя отметил, что господа за столиком поспешно разобрали карты и веером распустили их в руках. Будничным голосом он добавил:

— Кроме того, господин Геердтс обещал заказать для меня комнату.

Снова молчание.

Хозяин подошел к игрокам и учтиво поставил перед ними кружки. Затем повернулся к Веберу, внимательно осмотрел его и вытер мокрые руки о фартук.

Вебер терпеливо ждал. Изобразив на лице вежливую улыбку и скрестив на груди руки, он прислонился спиной к арке. Господа за столиком сидели неподвижно и поглядывали поверх карт в его сторону. Наконец хозяин соблаговолил заговорить:

— Господин Геердтс на месте. В своем номере.

Вебер не спеша подошел к стойке бара.

— И он не заказал для меня комнату?

— Он просил меня об этом, — отозвался хозяин, — но я ничем не могу вам помочь. Как раз в эти дни у нас все занято.

— В городе что-нибудь случилось?

— Здесь должна состояться выставка, — неожиданно вмешался в разговор один из игроков. В голосе его прозвучала ирония.

— Восхитительно, — обронил Вебер и, повернувшись к хозяину, который снова занял свое место за стойкой, спросил:

— Я могу подняться к нему?

— Пожалуйста!

Вебер кивком поблагодарил его и на несколько секунд задержал взгляд на господине за столиком.

«Человек этот не из северных районов Германии. Его диалект указывает на выходца из Силезии, ему уже где-то за шестьдесят, впечатления человека с высшим образованием он не производит, лицо толстое, полное, типичное лицо трактирщика».

Вебер направился к выходу. Дойдя до арки, он обернулся. Господа за столиком и хозяин за стойкой, — замерев, смотрели ему вслед.

Вебер улыбнулся им и, миновав неосвещенное и пустующее место портье, поднялся на второй этаж. По обе стороны длинного узкого коридора располагались номера, и лишь в конце его Вебер обнаружил дверь под номером одиннадцать. Из соседнего номера доносилась громкая музыка.

Вебер постучал. Не дождавшись ответа, он осторожно надавил на ручку и, слегка приоткрыв дверь, заглянул в номер. Комната была обставлена скромно. Единственную роскошь в ней составляли кресло и торшер с бесформенным абажуром. Герберт Геердтс сидел в кресле и, казалось, спал. От торшера, стоявшего рядом с креслом, лился мягкий свет.

— Алле! — бодро воскликнул Вебер. — Вот и мы!

Он пошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Геердтс так и не шелохнулся.

Внезапно Вебер почувствовал слабость в ногах и был вынужден опереться о косяк двери.

«Только не это, — подумал он. — Все что угодно, но только не это!»

Он пошарил рукой по стене, нашел выключатель и включил верхнее освещение. Холодный свет залил комнату. Герберт Геердтс не спал, он был мертв.

«Проклятие! Почему они убили тебя как раз в тот момент, когда я появился здесь? — подумал Вебер. — Почему, если твоя идиотская коллекция уже у них? Бедняга!»

Оторвавшись от двери. Вебер медленно приблизился к Геердтсу и тут окончательно осознал, что и для него начинаются трудности. С того самого момента, как он застал несчастного молодого человека мертвым, у него нет пути к отступлению.

Вебер осмотрел труп Геердтса. Смерть не исказила его лица, наоборот, оно несло отпечаток какой-то одухотворенности, чего Вебер на живом Геердтсе не замечал. Он пощупал пульс и дотронулся до щеки, она была теплой. Смерть наступила, видимо, за несколько минут до его прихода, может быть, в тот момент, когда он остановился перед отелем, а может быть, когда он был уже внизу, в ресторане. Следов борьбы он не обнаружил. Изменив положение головы Геердтса. Вебер заметил рукоятку ножа, торчавшую между шейных позвонков.

«Убийца разбирается в своем деле, — подумал он. — Очевидно, специалист. Геердтс, должно быть, ничего не почувствовал, смерь наступила мгновенно. А что произошло незадолго до этого? И что означает одухотворенность на лице Геердтса? Возможно, убийца, чтобы расположить его к себе, сообщил какое-то приятное известие? Должно быть, Геердтс был знаком с преступником, иначе тому не удалось бы так близко подойти к нему и нанести удар.»

Вебер медленно подошел к окну, отодвинул штору и высунулся в раздвижное окно.

Путь, которым убийца ушел с места преступления, прослеживался довольно отчетливо. Через окно он, по-видимому, выбрался на крышу примыкавшего к зданию сарайчика, оттуда спустился во двор и скрылся в боковой улочке.

Вебер опустил штору, вытащил из кармана тонкие кожаные перчатки и надел их. На пуховом одеяле он заметил легким отпечаток тела, возможно, Геердтс лежал там до того, как пришел убийца. Вебер вернулся к двери и повернул ключ. В соседнем номере были слышны голоса двух мужчин, заглушаемые громкой музыкой.

Без особого желания он снова приблизился к убитому и со всей тщательностью обыскал его одежду. В левом боковом кармане куртки лежал бумажник, в котором были паспорт, документы на машину и триста сорок марок в купюрах по пятьдесят и двадцать марок. Эта находка полностью исключала убийство с целью ограбления. Вебер сунул бумажник на место и продолжил поиски. Ничего заслуживающего внимания он больше не нашел, кроме той мелочевки, которую мужчины обычно таскают с собой: сигареты и зажигалка, носовой платок, перочинный ножичек, календарик, на котором не было никаких пометок, даже адресов, немного мелочи и крошечный, но тщательно заточенный огрызок карандаша. Все это Вебер рассовал по карманам и выпрямился.

Голоса в соседнем номере стали звучать громче. Вебер прислушался. Мужской голос проревел: «Еще одно слово, и я прибью тебя!»

Второй человек что-то тихо ответил, после чего на него обрушился поток грязных ругательств. Внезапно все смолкло. Вебер постоял, прислушиваясь, потом быстро подошел к платяному шкафу. Там висел один только костюм, в котором Герберт Геердтс приходил вчера на встречу с ним. Вебер ловко обследовал его, но в карманах ничего не было.

Под кроватью на деревянной подставке лежал кожаный чемодан, весь облепленный наклейками с названиями отелей. Вебер открыл его: грязные нейлоновые рубашки, пара нижнего белья и несколько пар носков. Того, что Вебер так лихорадочно искал, не было. Вебер задумался.

«Если преступник не нашел и не забрал с собой, то это должно быть спрятано где-то в другом месте. Но где?»

Размышления его прервал вой полицейской сирены. Следом послышались завывания второй, и через несколько секунд две полицейские машины замерли перед отелем.

«К кому мог бы относиться этот визит? — мелькнуло в голове Вебера. — К ссорившимся мужчинам в соседнем номере или ко мне? И то, и другое неприятно, поэтому следует исчезнуть».

Вебер подбежал к окну, намереваясь воспользоваться тем же путем, которым, очевидно, ушел преступник, отодвинул штору и через образовавшуюся узенькую щель увидел стоявших во дворе полицейских. Один из них держал в руке фонарь.

Он опустил штору на место, пересек комнату, открыл дверь и выглянул в коридор. Здесь он немного задержался, чтобы тщательно протереть ручку, поскольку это был единственный предмет, к которому он прикасался рукой, затем метнулся к двери в соседний номер, коротко стукнул, но, поскольку никто не отозвался, рывком открыл ее.

В помещении царила густая темнота. Вебер нащупал выключатель и зажег свет. Это была подсобка для хранения метелок — узкая, затхлая комнатка без окон. В ней никогда не было ссорившихся мужчин. Вебер сразу же увидел магнитофон, тихо и мирно покоившийся на ведре с моющим средством «Даш».