Вокруг рта Воока залегла неопределенная усмешка, и Вебер расценил ее как мелкую издёвку.

Подперев голову руками и опершись локтями на стойку бара, Вебер очнулся от своих раздумий лишь тогда, когда к нему подошли Фреезе и Жаннет. Лица их были вспотевшими, по-видимому, от танцев.

Разливая шампанское по бокалам, Фреезе весело заметил:

— Представьте себе. Вебер, я почти убедил малютку в том, что этот военный союз не самое подходящее для нее общество.

Жаннет посмотрела на Вебера и засмеялась.

— Он посоветовал мне ваше общество. Что вы скажете на это?

— Хм, я, право, не знаю, — ответил детектив.

— Глядя на вас, Вебер, я тоже не уверена. Будьте же веселы!

Жаннет залпом опрокинула шампанское, подхватила стоявшего рядом торговца подержанными автомобилями и ушла с ним танцевать.

Фреезе восхищенно посмотрел на ее стройные, длинные ноги, затем повернулся к Веберу.

— Вы знаете? — спросил он. — Завтра рано утром мы приглашены на утиную охоту!

— Да, знаю.

Фреезе указал бокалом в сторону Воока:

— Как все это у него получается? Прекрасный дом, да еще собственная охота!

— Торговец антиквариатом…

— Но вы же были у него в магазине, не так ли? Мишура, которая там выставлена, денег не приносит.

— Неужели?

— А вам это не бросилось в глаза?

— Пусть господа занимаются своими делами, — отмахнулся детектив, — а у нас свои, то есть Флюгер. Но должен сознаться, что в этом вопросе я продвинулся не так уж далеко.

— Собственно, только три южноамериканца стоят на повестке дня, — поразмыслил Фреезе, — Воок, Шлихтинг и Ландгут.

— Воока можно вычеркнуть. Он родился в этом городе, здесь же вырос, всегда звался Вооком. Флюгером он быть не может.

— А другие?

— Шлихтинг и Ландгут могут быть кандидатами, но как раз это-то мне и не нравится, друг мой. Оба не из северной Германии, и оба после войны попали за границу. Во время совершения преступления оба подозрительно вели себя в отеле «Ландскнехт». Зубной врач, опоздав на целых десять минут, проходил через двор. После того, как он занял место за столом, исчезает Ландгут, предположительно, чтобы позвонить. Он отсутствовал около пятнадцати минут, и в это время его заметили в коридоре гостиницы. Единственный, кто не выходил из-за стола, это Воок, но как раз то обстоятельство, что Шлихтинг и Ландгут выходили почти в одно и то же время, делает мои подозрения малообоснованными, понимаете?

Фреезе кивнул, не зная, что ответить. Детектив отхлебнул из бокала и угрюмо продолжал:

— Сегодня после обеда, когда я был на приеме у Шлихтинга, мне казалось все ясным. Своими вопросами я загнал врача в угол, и мне показалось, что угрызения совести буквально были написаны на его лбу. А когда я от владельца отеля узнал, что он в день убийства опоздал на игру, хотя всегда являлся пунктуально, то подумал, что нашел, кого искал. — Вебер сделал еще глоток и поставил бокал на стойку. — Но я все же должен выяснить прошлое Ландгута. Он так же подозрителен, как и Шлихтинг, но лишь один из них может быть Флюгером.

— А почему вы не подозреваете только Шлихтинга? — спросил Фреезе.

— Или Ландгута? — парировал Вебер.

— Ну, делая вывод из того, что у вас произошло в приемной Шлихтинга, я почти уверен, что у вас на крючке большая рыбка, поскольку сегодня вечером он позволил себе по-настоящему набраться. Ландгут сказал мне, что это необычно для Шлихтинга, так как он живет довольно воздержанно.

— Кто сказал?

— Ландгут.

Вебер задумчиво посмотрел на адвоката.

— Вы близко знакомы с этим чиновником? — спросил он.

— Нет, не очень. Мы познакомились во время одного процесса в Киле.

— И что вы о нем думаете?

— Не могу сказать. Я слишком мало его знаю.

Они замолчали. Неожиданно Вебер тихо произнес:

— Между прочим, я нашел негативы документов.

Фреезе повернулся на стуле.

— Где? — выдохнул он.

— В ячейке камеры хранения на станции.

— А теперь? Где они? Может быть, в карманах ваших брюк?

Вебер рассмеялся:

— Ну, нет! Они уже в поезде по дороге в Гамбург! Я отправил их самому себе, до востребования!

— Это очень хорошо, очень хорошо! — благоговейно прошептал Фреезе.

Вебер промолчал. Он наблюдал за Жаннет, которая направлялась в холл из гостиной. Посреди холла она встретила Воока.

— Ах, а вот и ты! Доктор Флюгер здесь! — сообщила она.

Вебер замер. Он расплывчато видел перед собой группу людей, а голос Жаннет доносился до него словно сквозь пелену. В первое мгновение он вообще не понял смысла сказанного ею. Затем до него дошло, и он крикнул:

— Кто?

Одним прыжком он оказался рядом с ней и схватил ее за руку.

— Кто прибыл? — повторил он вопрос так громко, что разговоры вокруг сразу смолкли.

— Доктор Флюгер — Она освободила руку и непонимающе уставилась на него.

Но Вебер уже мчался прочь, расталкивая группу пожилых людей, оказавшихся у него на пути. В гостиной его взгляд уперся в открытую входную дверь, за которой зияла темнота. Не отдавая себе отчета, он пробежал мимо удивленно смотревшей на него женщины к двери и выскочил на улицу. Оглядевшись по сторонам, он никого не увидел. На улице было пусто. Лишь в конце аллеи блеснули фары машины, свернувшей за угол.

«В ней Флюгер? Он услышал мой возглас и убежал? — подумал детектив. Оцепенев, он стоял во дворе, глядя в ту сторону, где исчез автомобиль. — Если Воок ожидает гостя по фамилии Флюгер, то он должен знать его, и не только он один, но и другие приглашенные».

Вебер вернулся в дом и вошел в гостиную. Рядом с женщиной, мимо которой он пронесся вихрем, стояли Воок, Жаннет и Фреезе. Они с легким сомнением посмотрели на детектива.

— Что с вами, господин Вебер? — спросил Воок. — Вы почувствовали себя плохо?

Вебер приблизился к Вооку, заглянул ему в глаза и тихо сказал:

— Ну, хватит шуточек! Кто этот Флюгер?

— Ну, будьте же воспитанны, друг мой! — Воок указал на даму рядом с собой. — Позвольте познакомить вас: доктор Флюгер, депутат бундестага от нашего избирательного округа!

Пестрая толпа, иначе не назовешь, прибыла ранним утром на охотничьи угодья торговца антиквариатом.

Охотники были снабжены ружьями, дождевиками, накидками и непромокаемыми пальто из грубой ткани, а на головах у них красовались егерские шляпы, разного рода вязаные шапочки и даже одна зюйдвестка.

Воздух был наполнен пронизывающей сыростью. Правда, влажность вряд ли кому мешала, за исключением разве что Вебера, выглядевшего хмурым, как и это сырое, прохладное и туманное утро. Возможно, его настроение было связано с разочарованием, испытанным вчерашним вечером, от которого он еще не отошел. Он не мог простить себе допущенной оплошности. Остальные, включая адвоката Фреезе, пребывали в превосходном настроении. Из-под капюшонов хищнически высовывались мокрые носы и рыскали по сторонам покрасневшие глаза. Все это скорее напоминало карнавальное шествие, а не вылазку на охоту.

С невысокого бугорка Воок, шутливо заняв позу фельдмаршала, разбивал участников на пары. Вебер неожиданно оказался в паре с Жаннет Мессемер. Не раздумывая, она тут же передала детективу охотничий бинокль и ружье. Вебер перехватил взгляд Воока, и ему показалось, что на лице торговца антиквариатом отразилась смесь сомнения и озабоченности, то соединение чувств, которое Вебер обнаружил вечером, когда завел разговор о Жаннет. На какой-то миг Воок забыл о позе фельдмаршала и выглядел теперь тем, кем был в действительности, то есть человеком, которому уже за шестьдесят, почти стариком. Это не улучшило Веберу настроение, но внезапно в нем зародилось чувство неосознанного злорадства.

Топая рядом с Жаннет, детектив вглядывался в ту сторону луговины, где, как он полагал, находилась низана. Поскольку туман и влажность с каждым шагом становились плотнее, видимость ухудшилась. Вокруг стояла тишина. Последними они потеряли из виду Шлихтинга, Ландгута и Фреезе, а затем лишь изредка слышали доносившиеся до них голоса и смех. Туман был таким же плотным, как и плохое настроение Вебера.