Странно, что Пикуль и Семенов умерли почти одновременно. Пикуль - в девяностом. Семенов - в девяносто первом. Иванов дожил до девяносто девятого, но с 1985 года ничего не публиковал.

Если бы сегодня нашелся человек, который не побоялся бы стать гением для бедных, - в стране стало бы ощутимо меньше бедных.

Да где ж его взять.

«Господа офицеры. Спасти императора» Олега Фомина

Теперь, когда даже шоколадки MM`s вот-вот выкинут лозунг «За русское качество!», когда все въедливей допрос мастеров культуры, с кем они, и даже Сванидзе со всем своим этносоциальным обликом примеряет мундир Добрармии, от каждого истинно православного требуется прослезиться, обнажить главу, снять леса со Спаса на крови и промычать нечто невнятно благонадежное.

«Боже, царя храни» вполне пойдет.

Все стройнее, все единее поднимается страна на духовное возрождение отечества, Первый канал уже внес посильную лепту в воспитание актерского синтетизма. Обучил лицедеев танцу котильон, подходу к ручке, пируэтам на коньках, вольтижировке на слонах и аглицкому бою на кулаках. Студия «Стар-Т» примкнула к делу актерского образования, поднатаскав тех же людей для фильма «Господа офицеры» метать кинжалы, крутить саблями «солнышко» с двух рук, прыгать без стремени в седло и палить из всех видов оружия согласно ворошиловскому завету «один патрон - один краснопузый». Артистами они от того, конечно, не стали, но на чужбине теперь с голоду не пропадут, на кус хлеба в шанхайском цирке заработают, и даже бутафорских «георгиев» продавать не придется, с ними красивее.

Засим можно и к делу.

Штаб сибирской Директории прознает, что в Ебурге в Ипатьевском доме большаки-басурманы прячут царя с царятами, и замысливает вырвать помазанника из волосатых братишкиных лап, чтоб звоном малиновым землю наполнить, чтоб пели ласточки в небе лазурном, а Русь-тройка неслась прежним курсом в неведомую сторону.

Для этого следует набрать бригаду удальцов, способных биться за честь шлюх, спасать отрекшегося полковника Романова, курить на бочке пороха и совершать множество других гусарских красивостей в подтверждение своего молодечества и на радость старшим школьникам. Главное, чтоб от них не пострадала ни одна лошадка. Итог любой ураганной стычки с пулеметами и картечью - тысячи тел дохлых комиссариков в алых галифе, и кони над ними пасутся. И ни разу не использован крайне эффектный, но варварский трюк большевицкого кино «подсечка» (это когда конь кувыркается, дернутый на скаку за передние ноги).

Царь, кони, кресты, казацкая слава и почти без баб - а? Невзоров поставил бы фильму 4 только из вредности и неуживчивости характера. Только из-за того, что 5 он способен поставить одному себе.

На зов родины откликается восемь рубак, девятый подгребает позже, вернее, материализуется из пространства, как следует положительному жандарму (новый в русской героике образ, введенный Б. Акуниным). Капитан-диверсант. Поручик-дуэлянт. Эсер-бомбист. Ротмистр-позер. Есаул-кабардинец. Двое казаков-пластунов - отец и сын. Полковник Генштаба. Словом, пестрый и едва переносящий друг друга сброд, каким и было белое воинство середины 1918 года. Бухаров, Башаров, Баталов, Дужников и впереди на лихом коне - режиссер картины Фомин с биноклем. Мечут кинжалы, поют романсы, пулям не кланяются, лают друг друга «беременными гимназистками» - тигры, а не народ. Гвардия. Отчего при таких рамсах императора попутали - история молчит.

Сегодня история в массовые жанры вообще не суется. Пещерному русскому зрителю она только в тягость, а золотое правило-сечение давно открыто армянскими продюсерами: весь ХХ век осмыслен современным кино через простецкую формулу «урки против чекистов».

Урки симпатичнее, чекисты сильнее. Урки разбитные, забористые, ушлые, катаные, семейно-сентиментальные, не забывают мать родную. Чекисты железные, мрачные, демоничные, жестокие, дисциплинированные, трусливые, стоят смирно. Урки - типа народ, чекисты - типа власть. Третья сила приличных людей поняла, что не сила, заняла законное место у параши и оттуда не кукарекает. Гоцман в «Ликвидации» проявлял признаки порядочности, но ему прощалось, потому что он был урочный чекист - самая завидная должность: и свобода обращения с наганом, и любовь народная, и привкус исторической обреченности. Во всем остальном кинопроизводстве с односложными названиями вохра и жиганы оставлены наедине: в «Штрафбате», «Бригаде», «Апостоле», «Меченом», «Тисках», «Сволочах» русские люди либо воруют и бьют чечетку, что хорошо, либо сажают и пьют чай из подстаканников под портретом Дзержинского, что плохо. Только в кавказских хрониках типа «Спецназ» и «Грозовой перевал» вохра является положительной, а чеченские жиганы - отрицательными, поэтому им придаются признаки чуждой русскому духу организованности (субординация, оперативная разработка, заокеанские инструкторы), а военной братии - мотивы уголовной вольницы (кликухи, подначки, сленг, саечки за испуг и полная самодеятельность).

Незыблемость схемы «блатье против краснотиков» лучше иллюстрируется плохим кино, нежели хорошим - один из первых законов занимательного обществоведения. В «Господах» роль вохры исполняют красные, поэтому они одни за весь фильм приветствуют старших по званию, исполняют приказы, соблюдают строй и вообще вопреки желаниям авторов демонстрируют те признаки военной силы, которая справедливо победила расхлябанное белое молодечество, несмотря на то, что один у них - садист-латыш, второй - ходя-китаец, третий - пересравший братишка, а четвертый - пархатый комиссарик, который в самом начале присел за кустики, попался в мешок разведке и еще «че-то» вякал про государя. Господа же офицеры притом разве что салазки друг другу не гнут и в очко на представу не дуются. «Поручик, кумир закулисный» и «полковник, седой ветеран» обращаются друг к другу по именам, взаимообвиняют в бедах России и самоволят на посту. Согласно заявленным авторами правилам игры, войска Директории «отменили знаки различия» - так что все без погон и решения принимают сообща (мне лично ни о чем подобном слышать не приходилось, но студии «Стар-Т» виднее). Зато галантны, остры на язычок-с и в окружении врагов подрывают себя гранатами. Правда, когда подрывает себя гранатами третий из девяти господ, создается впечатление, что у сценариста Кузьминых те же проблемы с выдумкой, что у итальянского коммуниста Джанни Родари (у того тоже Чиполлино трижды садился в тюрьму и трижды убегал через подкоп).

Впрочем, сценариста картины, в которой список каскадеров длиннее списка действующих лиц, да еще заканчивается добавкой «и др.», рассматривать всерьез, право же, грешно. Жанр каскадерского кино вообще не подразумевает внятного сценария - одна джигитовка, пиротехника, лихачество и падения с крыш. И все же г-н Кузьминых отличился. В фильме нет ни одного сюжетного поворота, не использованного советским историко-революционным кино минимум четырежды. Можно играть в «угадайку» - увлекательнейшее, доложу, занятие. Прапорщик-камикадзе направляет груженый взрывчаткой паровоз на красный бронепоезд - это из «Адъютанта его превосходительства» и «Красной площади». Удальцы удирают на тачанке, валя конных преследователей из пулемета - «Адъютант», «Служили два товарища», «Огненные версты», «Новые приключения неуловимых». Интеллигентный атаман босяцкой шайки гарцует в гусарской венгерке с шитьем и стращает казнями египетскими - Кваша в «Достоянии республики», Марцевич в «Хлеб, золото, наган» и с некоторыми отступлениями Екатерина Васильева в «Бумбараше». Конная засада на поляне с полным истреблением погони - «Конец императора тайги». Юнкерская атака в полный рост - черт побери, «Чапаев»! Раскаявшийся предатель идет выручать своих и гибнет честно - «Ненависть». Господская барышня стреляет в спину чекисту в момент решающей разборки один на один - «Шестой». Русского богатыря состреливают с платформы - обратно «Шестой».