— Просто не хочу, чтобы ты лезла в Темную магию, — спокойно объяснил Снейп. — Это не для женщин. Никому не нужно, чтобы ты стала похожа на Беллатрису. Кое в чем ты уже сейчас разбираешься не хуже меня: заживляющие заклятия, например. Не говоря уж про трансфигурацию, здесь ты меня даже превзошла. Но Темную магию оставь мне. Чтобы в этом хоть что‑то понять, надо долгие годы валяться в этой грязи… Тебе не стоит туда лезть. Лучше попроси‑ка Молли, чтобы вместо чая она налила мне виски. А то я давно такими вещами не занимался, что‑то раскис совсем.
Молли уже вскипятила чай; огромные ножи резали бутерброды и холодный пирог с почками. Все уселись за стол, но обстановка была очень напряженной. Даже всегда веселый Джордж шутил меньше, чем обычно. Молли выглядела удрученной; Артур пытался изображать из себя гостеприимного хозяина и о чем‑то говорил со Снейпом, но тот отвечал неохотно и после того, как выпил виски, довольно быстро встал.
— Спасибо, Молли. Я пойду, посмотрю, как там Чарли, и вернусь в замок, возьму для него одно зелье.
— Как кажешь, Северус, — с вымученной улыбкой ответила Молли.
Снейп скрылся в гостиной, и Лили почти физически ощутила, насколько более свободно почувствовали себя все присутствующие.
— Слава Мерлину, он не собирается сидеть здесь всё это время! — облегченно вздохнула Молли.
— Дорогая, он оказал нам неоценимую услугу, — сделал попытку возразить Артур, но было видно, что и сам он был не слишком рад такому гостю.
Лили с нескрываемым негодованием посмотрела на бабушку, и та принялась оправдываться:
— Лили, прости, детка! Твой… м–м–м… — Молли запнулась; очевидно, слово «жених» было настолько несовместимо в её понимании с образом Снейпа, что произнести его вслух она не могла.
— Бой–френд? — услужливо подсказал Джордж.
— Джордж!… — громко возмутилась Молли, заглушив смешок Билла, уткнувшегося в тарелку.
— Твой друг, Лили, — Молли наконец нашла подходящее слово, — очень сильный волшебник, но, честное слово, когда он на меня смотрит, мне кусок в горло не идет…
Отсмеявшись, Билл сказал:
— Да уж, не слишком приятно, когда такой человек копается в твоей голове…
Джинни и Гарри молчали, но Лили было хорошо известно, что они думают по этому поводу.
— Пойду, отнесу Северусу пару бутербродов, — холодно сказала она, взяла тарелку и тоже пошла в гостиную, где неподвижно лежал Чарли.
Снейп стоял у окна, глядя в темноту за стеклом. Услышав звук открывшейся двери, он обернулся.
— На, поешь, — Лили подошла к нему и поставила на подоконник тарелку с бутербродами.
— Что‑то случилось? — спросил Снейп, заметив её недовольный вид.
— Я не понимаю… Северус, объясни мне, за что они тебя так не любят? Ты только что спас жизнь дяди Чарли. И всё равно она недовольна…
— Ты про Молли? — спросил Снейп, обнимая Лили за плечи. — Не бери в голову.
— Как ты можешь говорить об этом так спокойно! — возмутилась Лили. — Сколько можно вспоминать тебе ошибки твоей молодости? Прошло столько лет, а на тебя до сих пор все смотрят как на изгоя…
Он прижал её к себе и поцеловал в висок.
— У меня есть ты. Мне этого достаточно.
— Северус, но это же несправедливо! Ты не заслуживаешь такого отношения!
Лили отстранилась от него и села рядом с ним на подоконник.
— Послушай, Лили, — Снейп вздохнул, видимо, понимая, что от серьезного разговора не отвертеться. — Я, конечно, не такой монстр, каким меня считают почти все. Но и ты тоже относишься ко мне предвзято, только в другую сторону. Так что справедливость — это весьма относительное понятие.
— Просто мне обидно за тебя, — сказала Лили, прижавшись щекой к его плечу.
— Я понимаю. Мне самому было долгое время обидно. Но, в конце концов, я сам допустил это…
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Лили.
Снейп помолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор, и потом повернулся к ней.
— Помнишь, ты спрашивала меня про Метку?
— Помню. Но при чем здесь Метка?
— Я сказал тебе тогда, что это не просто клеймо на теле, а сложное многоуровневое проклятие.
Лили кивнула. Она помнила этот разговор, произошедший еще в школе, но не понимала, какая связь между ним и тем, что они обсуждали сейчас. А Снейп продолжал:
— Это мощные чары, способные влиять на человека и формировать его личность. Какие‑то из них исчезли после смерти Лорда, какие‑то мне удалось снять, впрочем, очень немногие… Всё‑таки это не мой уровень. Ведь Лорда считают величайшим темным волшебником вовсе не потому, что он авадил всех направо и налево, а именно за создание чар такого уровня, как эти, — Снейп слегка щелкнул пальцем по тому месту на руке, где находилась Метка. — Большинство из этих заклятий осталось и действует до сих пор. Например, Протеевы чары. Я хоть сейчас могу связаться с любым из тех Пожирателей, кто еще жив.
Снейп помрачнел. Было очевидно, что такого желания у него не возникало ни разу.
— Есть еще много разных чар, кое–какие из них направлены на развитие тех черт характера, которые были нужны Лорду: жестокости, алчности, жажды власти… Моя природная угрюмость и скрытность приобрела под действием этих чар прямо‑таки немыслимые размеры. А это, знаешь ли, не способствует тому, чтобы окружающие считали тебя… милым.
Но и это еще не всё. Темный Лорд стремился к тому, чтобы его слуги, навсегда отделившись от прочих людей, были замкнуты только друг на друга, никого не любили и не внушали никому симпатии. И особое заклятье делает нас неприятными для большинства людей. Только очень немногие способны проникнуть сквозь эту пелену и разглядеть то человеческое, что еще осталось в таких, как я. Дамблдор, Кингсли… Минерва.
— Я тоже, — тихо сказала Лили.
— Ты видишь во мне даже те достоинства, которыми я не обладаю, — улыбнулся Снейп.
— Нет, Северус. Даже когда я просто ходила к тебе на уроки… Я ведь тогда еще не была влюблена в тебя… Но ты никогда не вызывал у меня неприязни.
— Это потому, что ты умеешь видеть суть вещей, — очень серьезно сказал Снейп. — И в этом основа всех твоих успехов. В свое время ты сможешь достичь большего, чем я. У тебя для этого есть всё необходимое.
Лили было приятно слушать его слова, но она подумала, что даже если такое и в самом деле произойдет, то ждать этого придется еще очень долго…
— Мне пора, — сказал Снейп, быстро сжав руку Лили и отходя от окна. — Надо принести Чарли одно зелье. Я скоро вернусь.
— Я подожду тебя здесь… Не хочу к ним возвращаться, — Лили кивнула на дверь в кухню.
— Тогда присмотри за Чарли. Если тебе что‑то вдруг не понравится, сразу посылай мне патронуса.
Лили кивнула и села в кресло рядом с диваном, на котором лежал Чарли.
Снейп ушел, а она сидела и думала о том, что, наверное, так никогда и не узнает всего о Северусе, слишком уж многое осталось у него за плечами. И всё же он постепенно, понемногу всё больше и больше впускал её в свою жизнь, доверяя скрытые от посторонних взглядов мысли, воспоминания, тайны, и словно оттаивал, становясь более открытым. Правда, всё это проявлялось только по отношению к ней. Когда они оставались вдвоем, он мог быть нежным и ласковым, иногда даже веселым, но стоило рядом появиться кому‑то еще — и она словно слышала лязг опускающегося забрала…
Ей вспомнилось, как недавно она спросила у Северуса, сохранились ли где‑нибудь его детские фотографии.
— Совсем немного, — ответил он, — и там нет ничего особенно интересного… Хотя…
Он попросил Лили подождать пару минут, шагнул в камин, сказав на ходу «Хогвартс», и очень быстро вернулся с довольно большим старинным ларцом. Снейп долго снимал с него охранные чары, наконец открыл крышку и принялся выкладывать на стол разные бумаги, бормоча себе под нос: «Не то… Это тоже не интересно…», пытаясь найти нечто, что он считал достойным её внимания.
Лили осторожно прикасалась к листам пергамента, многие из которых выцвели и пожелтели. В основном это были патенты на зелья, какие‑то письма, листы, покрытые непонятными и, по–видимому, важными только для одного Снейпа записями. Она узнала свернутый в трубку пергамент, украшенный золотыми кистями и министерской печатью — наградной документ к ордену Мерлина I степени, — у её отца был такой же. Ничего особенно ценного, на её взгляд, здесь не было, и она так и не поняла, зачем на ларец было наложено так много запирающих заклинаний.
