Принцесса сидела на полу и ела сливы, наблюдая за тем, как ее муж играет в кости с молодым вендийским дворянином и пышно одетым унгрийцем. У последнего были такие длинные усы, что он завязал их на спине, чтобы не мешали играть. Рядом стоял брат Брешиус. Именно он тактично прервал игру, хотя принцесса уже увидела принца Эккехарда, а может, и Ханну. Возможно, воссоединение будет не таким уж приятным.

Боян не забыл Ханну:

— Снежная женщина вернулась к нам!

— Вы приехали от моего отца, — более прохладно сказала Сапиентия, глядя на мужа и сжав губы. — А это кто? Эккехард?

— Сестра, разве ты не рада видеть меня?

Принц спешился и подошел к сестре, не ожидая разрешения. Она обняла его и расцеловала в обе щеки. Эккехард был выше Сапиентии почти на голову, но и она за прошедшие месяцы окрепла и раздалась в плечах, так что, схватись они на кулаках, неизвестно, кто вышел бы победителем из схватки.

— Боже Всемогущий, да это же маленький кузен, — насмешливо произнес молодой дворянин, который играл с Бояном в кости. — Я думал, куманы вас заживо сожрали!

— Нет, спасибо, Уичман. — На мгновение показалось, что Эккехард и молодой вельможа подерутся, но Боян встал между ними.

— Господь с нами! — воскликнул он. — К нам прибыли новые войска! Теперь можно спокойно встречать куманов лицом к лицу.

Быстро произведя несложные подсчеты, Сапиентия разозлилась:

— Двести «львов»? Тридцать тяжелых всадников и сорок легких? И Эккехард с дюжиной необученных мальчишек и пажей? Это все, что прислал мой отец, «орлица»? Ты что, не сказала ему, в каком мы положении?

— Я точно передала сообщение, ваше высочество, — сказала Ханна.

— Ну-ну, жена, — вмешался Боян. — Львица не должна набрасываться на орла, ведь он — только вестник. — Собственный каламбур рассмешил его, и Боян громко расхохотался: — А с теми силами, что привела маркграфиня, нас стало намного больше, верно?

— Да, — нехотя согласилась Сапиентия, и муж погладил ее по плечу. — Но где же мой отец? Я думала, он поймет, как здесь трудно, и приедет сам. Где он, «орлица»?

— Поехал на юг, в Аосту, ваше высочество.

— В Аосту! Всегда в Аосту! — Сапиентия отшвырнула сливу, которая чуть не попала в одного из слуг и упала в грязь. — Зачем он отправился в Аосту, когда настоящая угроза здесь? Разве он… — Она оборвала себя на полуслове, но, не выдержав, все-таки спросила: — Он получил какую-то весть от Сангланта?

Колебание всегда губительно.

— Я так и знала! — воскликнула Сапиентия. — Скажи, что ты слышала!

— Точно ничего не известно, ваше высочество. Но до короля дошли слухи…

Ханна не закончила. Ее осторожную тираду прервало вторжение маркграфини Джудит со свитой слуг и компаньонок. Маркграфиня гневалась:

— Неужели к нам прибыл принц Эккехард? Так и есть. Где же он?

— Эккехард здесь, — отозвалась Сапиентия, хотя было ясно, что Джудит отлично знает, где он.

Надо отдать ему должное, Эккехард не отпрянул.

— Он хочет получить развод, — сказал он настолько спокойно, насколько это мог сказать юноша пятнадцати лет вооруженной женщине, годившейся ему в бабушки.

Кто-то в толпе хихикнул, но быстро смолк.

— Это я могу требовать развода, а не он! У него нет ни земель, ни сильных родственников, которые пожелали бы встать на его сторону. Кроме того, наш брак полностью состоялся, я весьма живо это помню. Так что брачные узы останутся таковыми. Где он?

— Я поклялся защитить его, — произнес Эккехард. — Если я его предам, то не смогу считать себя благородным человеком.

— Ты еще не мужчина, принц Эккехард. Ты всего лишь глупый мальчишка!

— Вы не смеете разговаривать со мной в таком тоне!

— Еще как смею. Уверена, что твой отец испытывает к тебе привязанность, но ты всего лишь третий его ребенок. А принцесса Сапиентия скорее всего станет его наследницей. Так что не ты необходим своему отцу. А вот я ему нужна. И я желаю получить обратно своего мужа.

— О Господи! — расхохотался Уичман. — Теперь, маленький кузен, ты пожинаешь плоды содеянного. Кто же из этих очаровательных мальчиков пропавший муж? Нет, не отвечай, и так все понятно, это наверняка ангел. Маленькие грязные крысы. Боюсь, теперь вряд ли кому-то придет в голову назвать юного Болдуина ангелом, после того как у него появилось столько покровителей!

— Помню, лорд Уичман, вы создали немало проблем еще при Генте. Мы с вашей матерью — близкие подруги. И не забывайте, что третий сын короля не имеет большого веса, но еще меньшее значение имеет сын герцогини.

— Ну хватит, кузены, — сказал Боян, кладя руку на плечо Уичмана, словно заботливый дядюшка, и оттесняя его от разгневанной маркграфини. — Мы не должны ссориться.

Боян что-то резко произнес на своем языке, и брат Брешиус с учтивой улыбкой перевел:

— Принц Боян напоминает, что сейчас не время для споров. Нам надо готовиться к войне, ведь никто не знает, когда состоится битва.

Вероятно, у Господа Бога есть чувство юмора.

— Дорогу! Дорогу! — закричали стражники, и тотчас к королевскому шатру подскакали два разведчика.

— Принц Боян! Ваше высочество! — Мужчины опустились на колени перед повелителями. — Новости о Булкезу! Его всадники замечены не больше чем в часе езды отсюда, в долине.

— Эля для этих людей, — приказал Боян.

Новости распространились по лагерю, как степной пожар. Ханна видела, как люди буквально вылетают из палаток и принимаются спешно седлать лошадей или готовить оружие.

— Где мы будем сражаться? — спросила Джудит.

— Больше мы не станем отступать, правда? — взмолилась Сапиентия.

Боян задал еще несколько вопросов, выясняя детали, пока его армия готовилась к битве. Он опрашивал первых разведчиков, потом прискакала другая пара. Они видели повозки куманов, которые продвигались по северному берегу реки. Несколько человек пали, сраженные стрелами их лучников, сами разведчики были ранены и чудом избежали плена.

— Мы должны ждать их тут, — сказал Боян. Он изъяснялся по-унгрийски, чтобы никто не мог неправильно истолковать его слова, а брат Брешиус переводил: — Этот форт на холме послужит нам хорошей защитой. Если придется отступать, мы сможем перебраться через реку и уйти на северо-запад. Куманы вряд ли последуют за нами, они боятся воды. Кроме того, это даст время моей матери, чтобы помочь нам.

Все посмотрели в сторону повозки, которую охраняли два невозмутимых раба. «Интересно, кераитская принцесса все еще внутри?» — подумала Ханна. Брат Брешиус перехватил ее взгляд, ободряюще улыбнулся, но ничего не сказал.

Боян сделал знак слугам, и те затрубили в рога.

Когда раздался их хриплый рев, в лагере все замерло. Люди уставились на королевский шатер. Боян взял Сапиентию за руку и вывел наружу, чтобы все видели своих повелителей.

Призыв к оружию прозвучал совершенно неожиданно — на исходе дня. Во всех поэмах говорится, что битва начинается с первыми лучами солнца, но сейчас дело происходило не в поэме, а в реальности.

Мальчики Эккехарда столпились у подножия холма, ожидая появления принца, который так и не вышел из королевского шатра.

— Говорю вам, надо бежать на север, пока никто не обращает на нас внимания, — бубнил Болдуин. — Нашего отсутствия никто не заметит. Тогда мы могли бы вернуться в ту деревню.

— Господи Всемогущий, Болдуин! — воскликнул Ивар, который уже в третий раз проверял подпругу. — Мы не можем оставить принца Эккехарда в такой момент. Это бесчестно! Нас всех потом назовут трусами.

— Какая разница, как нас назовут? — возразил Болдуин. Его копье лежало на земле, и носком сапога он перекатывал его туда-сюда. — Я просто хочу убраться отсюда, пока она меня не нашла!

— Но как мы убежим? Куманы убьют нас гораздо скорее, и мы не сможем проповедовать истину.

— И вообще, если Господь явил нам Свое Слово, мы не можем поступить как трусы, — заявил Зигфрид. Он держал копье обеими руками и казался еще более хрупким, чем всегда. Он был таким слабым, что ему даже не дали доспехов — он просто не выдержал бы их вес.