Она услышала голоса и поднялась с колен — в последнее время от нее это требовало все больше усилий. Антония чувствовала, что стареет, и у нее остается совсем немного времени, чтобы улучшить этот мир. Она вышла из часовни и увидела брата Маркуса, который разговаривал с сестрой Анной. Он так разволновался, что даже не заметил Антонию и другого человека, проходившего мимо, — принца Сангланта. Обычно принц старался не спускаться с холмов, где он жил вместе с женой и ребенком, охотясь в лесу и отлавливая кроликов на лугах. Но летние ливни сорвали дранку с крыши зала, и принц сказал, что он слишком уважает брата Хериберта, чтобы спокойно смотреть, как разрушается дело его рук.

Брат Маркус оборвал свою речь на полуслове и, открыв рот, уставился на принца Сангланта так, словно на него мчалась стая волков.

— Он не убьет меня? — жалобно спросил брат Маркус.

— Продолжайте, брат, — спокойно отозвалась Анна. — Мы в безопасности.

Антония еще некоторое время смотрела, как они разгуливают туда-сюда, что-то обсуждая.

— По правде сказать, — обратилась она к Сангланту, подходя поближе, когда Анна и Маркус скрылись в башне, — тут многие появляются и исчезают совершенно неожиданно. Но почему-то те, кто хочет уйти отсюда, остаются здесь.

— А вы не задумывались — почему?

У него за спиной была привязана Блессинг. Антония подумала, что точно так же он носил и свой меч. Девочку запрещали приносить в башню, когда Лиат училась, поэтому ему приходилось носить малышку с собой. Кроме того, теперь, когда Хериберт ушел, а эйкийская собака мертва, он никому не мог доверять.

— Я понимаю вашу настороженность, — сказала она, — поэтому могу лишь доверить одну тайну, и вы поймете, что я вам не враг. Хериберт не мой племянник. Он мой сын.

Она сумела его удивить. И это хорошо.

— Он хранил вашу тайну, — сказал Санглант.

— Он послушный сын. Был, по крайней мере, пока маги здесь, в Берне, не совратили его. Им за многое придется ответить.

— Зачем вы рассказываете мне об этом сейчас? — спросил принц. Но она лишь повела рукой в воздухе. — Нет, — отозвался он на невысказанный вопрос. — Тут нет слуг. Вас не услышит никто, кроме меня.

Значит, он и вправду может чувствовать присутствие слуг. Хотя Анна, возможно, знает об этой его способности.

— Доверие — странная штука. Мне говорили: или ты доверяешь человеку, или нет, третьего не дано. Как человек, знакомый со священными стихами, я могу сказать, что это именно так. Или мы верим в Господа, или нет. Или мы поступаем по Его законам, заповеданным нам, или нет. Между верой и неверием нет середины. Но даже лучшие из нас греховны. Кроме блаженного Дайсана, разумеется. Лишь он был непорочен в отличие от всех других.

— Разве это не ересь? — спросил Санглант, посмеиваясь, и Антония рассердилась, но потом вспомнила, что он не хитрит. Как и все животные, он просто не понимает ее мудрости.

— Нет, дитя мое, — отозвалась она. — Ересь ошибочно полагает, что блаженный Дайсан совмещал в себе божественное и человеческое начала, но такого, разумеется, быть не может. Господь бы не позволил убить Своего посланника, как считают еретики. Именно по этому вопросу церковь Дарра спорила с аретузскими церковниками почти триста лет назад, и было признано, что патриархи Аретузы допустили ошибку…

Она увидела, что он перестал ее понимать. Взгляд у Сангланта стал таким отсутствующим, словно она пыталась проповедовать корове в поле.

С некоторыми людьми невозможно говорить на определенные темы. Она решила сменить тактику.

— Какая очаровательная ноша, — сказала она, глядя на малышку. Санглант смягчился. Как многие молодые отцы он страдал сентиментальностью. Она безошибочно распознала это чувство, поскольку испытывала то же самое по отношению к Хериберту. Иногда она завидовала способности Анны не испытывать никаких чувств к дочери, спокойно принимать необходимые решения, не задумываясь. Антония никогда не могла так спокойно использовать Хериберта, как Анна Лиат. — Мой сын доверял тебе, принц Санглант. И я тоже.

— Сестра Вения! — позвала сестра Зоя из башни, и Антонии пришлось уйти.

— Он нам полезен, — услышала она слова Анны, входя в комнату. Анна стояла во главе стола, справа сидел Северус, за ним брат Маркус, потом сестра Зоя. Слева сгорбилась сестра Мериам, а рядом с ней сидела Лиат. Анна увидела Антонию и жестом предложила ей занять место возле Лиат. — В том, что мы можем спокойно трапезничать в зале и спать не под открытом небом, есть и доля его заслуги.

— Странно все-таки, — проворчал брат Маркус, кривя губы. — Хотя можно найти некоторое удовлетворение в том, что дитя наших врагов работает на нас. Возможно, это знак свыше.

Антония уселась возле Лиат, которая молча глядела в стену, вцепившись пальцами в украшенный слоновой костью переплет книги. Миниатюра на переплете изображала знаменитую сцену изгнания астрологов святой Валерией. Несколько дней назад Лиат стала носить золотое ожерелье — знак королевского происхождения. К слову сказать, оно шло ее медово-золотистой коже гораздо больше, чем светлой коже Анны. И хотя сознавать то, что Санглант первым догадался о происхождении Анны, было не очень приятно, не стоило пренебрегать этим знанием, даже если оно и получено не от самого приятного ей человека. Но больше всего Антонию удивляло то, что ни один из магов не интересовался ни происхождением Анны, ни причиной внезапного решения Лиат носить ожерелье.

— Ты пришел из Дарра, брат, — сказала Анна Маркусу. — Какие там новости?

— Дарр теперь не тот, что раньше, — произнес Маркус, глядя на Лиат, словно решая, стоит ей присутствовать на совете или нет. Вероятно, он счел блеск золотого ожерелья у нее на шее неприятным, но, как и другие, ничего не сказал по этому поводу. — В Дарре появилась новая сила. Поэтому я и не решился говорить через огонь.

— Что ты имеешь в виду, брат? — потребовала ответа Зоя. — Не хочешь ли ты сказать, что появился еще кто-то, способный видеть через огонь или путешествовать через каменные короны без нашего обучения?

— Грань между мирами истончается, — сказала Анна. — Я понимаю твои опасения, брат.

— В зал со священниками нужно входить незаметно. Я понял это много лет назад. — Маркус сидел прямо напротив Лиат. Он потянулся через стол и перетащил книгу к себе. Анна внимательно посмотрела на него, Лиат не произнесла ни слова. — Королева Адельхейд бежала из Дарра, когда умер ее муж, а последние оставшиеся родственники были перебиты. Но как только она бежала, в погоню за ней пустился лорд Джон Айронхед. Его происхождение спорно, мягко говоря, ходят слухи, что он незаконный сын одного из дворян. Он дослужился до капитана, а потом убил сводного брата, когда тот получил титул, и женился на его вдове, превратившись в лорда Сабины. Айронхед осадил королеву Адельхейд в Венначи. Вскоре после этого принцесса Теофану с небольшим отрядом вендийских солдат отправилась на юг через горы. Она говорила, что следует в Аосту с мирной миссией, желая передать грамоты короля Генриха госпоже иерарху. Айронхед, разумеется, сообразил, что они не случайно появились возле Венначи сразу после осады. Адельхейд и Теофану удалось бежать, они исчезли, и ходили слухи, что они погибли. Айронхед вернулся в Дарр, захватив сокровища Адельхейд и обретя нового советника, как говорят, вендийского священника, осужденного за колдовство и отправленный в Дарр на суд госпожи иерарха. Но как только Айронхед прибыл в Дарр, мать Клементия короновала его королем Джоном Аостийским. Думаю, этот священник сумел овладеть дэймоном и теперь с его помощью держит иерарха в подчинении.

— Неужели это правда? — вопросил Северус. — Откуда он знает, как приказывать дэймонам? Я сам в юности путешествовал по монастырям, выискивая знания о забытом искусстве магии и математики, но не сталкивался ни с чем подобным.

Брат Маркус самодовольно улыбнулся. Он закрыл книгу и поднял вверх палец, желая привлечь к себе еще большее внимание:

— С приходом весны по стране поползли новые слухи. Королева Адельхейд снова появилась на севере, и поговаривали, что сбежать от короля Джона ей помогла магия. Шли разговоры, что в круге камней видели сияние.